Великий князь - Алексей Кулаков

Михаил Иванович чуть помолчал.

 – Нет, конечно, можно собрать новые полки из посошной рати – но толку с них супротив литовской и польской шляхты… Плетями разгонят. Так что воевать-то можно, да вот только не на что. Да и некому.

Оглядев как своих сторонников, так и несогласных с ним противников мира, старый князь слегка напоказ поманил к себе одного из думских писцов.

 – Мыслю я, пора бы уже и замириться с Великим княжеством Литовским – хотя бы и ради другого, очень важного дела.

Приняв у писца тоненькую книжицу в невзрачном переплёте и небрежно покрутив ей перед боярами и окольничими, Воротынский прояснил своё заявление:

 – Вот тут прописаны все набеги степняков, даже самые малые, а так же исчислен весь разор, что они учинили. Одних только душ православных в полон увели два раза по сто тысяч, да втрое больше посекли и стрелами побили, пока захватывали и на рабские рынки вели! Скотины домашней, рухляди, иного прочего… А сколько пожгли-попортили? Да если всё на серебро перевести, хватило бы по всей Москве копийками дороги замостить!.. По всей Руси у церквей купола вызолотить! Ров с валом и частоколом поперёк всего Крыма поставить!!!

Тряхнув книжицей в последний раз, Михаил Иванович бросил её обратно писцу и продолжил, не обращая внимания на поднявшийся шум:

 – Вот с кем воевать надо, вот от кого беречься.

Следом за ударом посоха прозвучал и голос думского Головы:

 – Тих-ха!

Ничуть не удивлённый (или хотя бы заинтересованный) непонятно откуда взявшимися подсчётами и росписями, царь внимательно оглядел две дюжины думных бояр и дворян, а поседевший на порубежной службе князь подвёл черту под своей речью:

 – Можно воевать – но года этак через два-три, когда под защитой новых засечных черт можно будет распахать много хорошей землицы. Раненые выздоровеют, взамен убитых подрастут новые вои, оружия и припасов впрок заготовим, серебра поднакопим. А уж там… Я за мир, великий государь!

Едва заметно качнув головой, увенчанной тяжёлой шапкой Мономаха, царь явно напоказ задумался – и, пользуясь этим, тут же оживились противники Воротынского. Особенно громко проявил себя Пётр Иванович Шуйский, вполголоса поинтересовавшийся у главного порубежника царства Московского – где же это он взял такую книжицу со столь забавными измышлениями? И нельзя ли и ему в том же самом месте прикупить свежих побасёнок?

 – Сказки эти, Пётр Иванович, писаны дьяками Разрядного, Земского и Поместного приказов для государя-наследника Димитрия Иоанновича. А вот цифирь касательно потерь от степных набегов исчислял он сам – и коли ты этому не веришь, али нашёл ошибку какую, так сделай милость, поправь?..

Невольно дёрнув подбородком, Шуйский поперхнулся заготовленными вопросами и потерял всяческий интерес к обсуждению книжицы. Зато его моментально приобрели все остальные – даже те, кто и не думал после окончания Боярской Думы попросить оную почитать. Потому что первенец великого князя уже успел показать себя большим умником – не в последнюю очередь потому, что все его подсчёты-расчёты неизменно оказывались верными. Что в цифири, что в устройстве разных заводов и прочих новых дел…

Бумц!

Тактично напомнив всем присутствующим о порядке, Бельский вновь замер – а великий государь, "прекратив" размышлять, перевёл взгляд на своего верного сторонника. Может быть. Потому что в последнее время завелись у правителя некоторые сомнения в той самой верности…

 – Андрей Михайлович?..

Князь Курбский долгих речей держать не стал, высказавшись коротко и по существу:

 – Я за войну, великий государь.

Как вскоре оказалось, кардинально противоположной позиции придерживался окольничий Пётр Головин, чей род исправно поставлял московским владыкам надёжных и умелых казначеев. И князь Мстиславский, давно уже поддерживающий своего государя во всех его решениях, и основные трудности видящий лишь в том, чтобы правильно угадать пожелания своего повелителя.

 – Что скажет Горбатый-Шуйский?

Поклонившись великому князю и его наследнику, князь Александр оглядел своих сотоварищей по думской скамье. Кланяться он им и не подумал – ещё чего! Его род всего лишь на ступеньку ниже московской династии, и не ему кланяться всяким там худородным.

 – Думаю, великий государь, надо отдать Полоцк литвинам обратно. Город разорён, людишек в нем изрядно поубавилось, а мастеровые из него давно уже в иных местах обжились. Но отдать надобно не запросто так, а в обмен на добрые земли. Хотя бы те, где стоят городки Усвят и Озерище – хорошая мена выйдет!

Столь глубокую заботу о пользе государственной князь проявлял не зря. Из земель вокруг Полоцка ему не досталось и малой пяди, а добыча с полоцкого похода уже давно нашла приют в его сундуках. Пора было смотреть в будущее! Которое явно было за Ливонскими землями (уж там-то он своего не упустит!) и добычей с Ревеля и Выборга. Да и в Риге был хороший шанс чего-нибудь ухватить – вряд ли литвины откажутся от небольшой военной помощи.

 – Я за мир, великий государь.

Вновь "задумавшись" о пользе своей державы, Иоанн Васильевич выдержал долгую паузу, затем внимательно оглядел думных бояр, слишком многие из которых упорно желали повоевать. Кстати, Шуйские, коих три года назад отстранили от вождения полков, как раз желали продолжения свары больше всех… Что ж, благодаря светлой голове своего первенца, у правителя было достаточно "кнутов" и "пряников" для того, чтобы направить боярское стадо в нужном ему направлении.

 – Порешим о перемирии позже, ещё раз хорошенько всё обдумав и взвесив возможную пользу и вред.

Набольшие люди царства московского тут же согласно загудели: во-первых, действительно негоже было решать всё второпях. Всего-то десятый день обсуждение идёт – куда спешить?.. Как раз будет время склонить на свою сторону тех, кто пока ещё колебался в сомнениях. Ну, и в-третьих – некоторым надобно было твёрдо уяснить – чего же на самом деле желает сам государь и его наследник. Ошибка в таких делах смерти подобна!..

 – Пока же есть два дела, в разрешении которых мне нужен неотложный совет.

Родовитые тут же встрепенулись, умолкая.

 – Первое дело.

Подхватив со стоящего рядом с троном малого поставца свиток, великий князь небрежно повертел его в руках.

 – Людишки розмысловые, коих воевода Бутурлин разослал по землям Камня Уральского и царства Сибирского, отыскали богатую серебряную руду.

Гуу!!!

Новость была куда как хороша!.. Потому что до сего дня не было у Руси своего серебра – приходилось скупать голландские талеры да иную серебряную монету, и перечеканивать из них свою деньгу. А тут!..

Бумц!

В моментально наступившей стараниями Бельского тишине хозяин державы продолжил, старательно давя насмешливую улыбку:

 – А по берегам реки Миасс нашлось и самородное золото. Что присоветуете, бояре?

В этот раз Голове Думы пришлось изрядно поработать посохом, добиваясь тишины – уж больно возбудились бояре от таких перспектив.

 – Второе же дело касаемо устроения казённых хлебных амбаров.

Родовитые тут же поскучнели, а троица князей так даже и моментально загрустила. Допустивший на сегодняшнем заседании изрядную промашку Пётр Иванович Шуйский, явно бодрящийся Иван Андреевич Шуйский и сильно похудевший в последнее время Федор Скопин-Шуйский – совсем не рады были царскому вниманию. Потому что не ждали от оного ничего для себя хорошего. Зато явственно встрепенулся молчавший до того митрополит московский и всея Руси Макарий, а вслед за ним проявил заинтересованность во взгляде и государь-наследник Димитрий Иоаннович.

 – Из тридцати пяти к назначенному сроку будут полностью готовы лишь осьмнадцать. Ещё три достроят чуток попозже. Остальные же…

Новый свиток перекочевал с поставца в сильные мужские руки.

 – Только ямы под основания и откопали.

Отбросив бумагу обратно, царь сжал резные подлокотники трона и ласково так осведомился:

 – И как же это понимать?..

***

Стольник и кравчий великий литовский, каштелян трокский, староста белзский, ошмянский и пуньский, а так же – Глава Великого посольства Литовского, Юрий Ходкевич слегка нервничал. И одновременно, был преисполнен крайнего любопытства. Разумеется, подобная двойственность чувств у сорокадвухлетнего мужчины, опытного воина и политика, имела под собой очень веские основания: и первым из них были верные сведения о бушевавших в Боярской Думе прениях между сторонниками мира и приверженцами продолжения войны. Кто из них возьмёт верх, пока было неясно – особенно из-за того, что сам Великий князь Московии ещё ничего определённого не решил. Последнее литовского дипломата одновременно и тревожило, и давало определённые надежды: если бы государь московитов твёрдо хотел войны, то предложения мира отвергли бы сразу. Или нет? Ведь если подумать, то царским войскам тоже не помешало бы небольшое перемирие, дабы подтянуть свежие силы и основательнее укрепиться на захваченной земле. Вторым же основанием, вернее причиной крайнего любопытства, был старший из царевичей царства Московского. Какие о нем ходили слухи!..