Седьмой - Андрей Михайлович Фофанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После занятий, эмоциональный и веселый я собрался домой и встретил Свету, которая сама со мной заговорила, тем самым предотвратила мою неловкость. Мы говорили несколько часов, я узнал много интересного о ней, о ее семье, о школе в целом и о Глебе. Как оказалось, он из не совсем благополучной семьи. Его отец мент. Его никогда не бывает дома, он всегда занят, а мать, которая постоянно в запоях, не живет с ними. Отец, когда узнает о проделках сына, сильно избивает его, но других мер не предпринимает. Получается Глеб и Саша, его родной брат, предназначены исключительно сами себе. Поэтому и творят такие дела.
Я не стал Свете говорить о своем первом дне, но она предупредила, что связываться с Глебом и его дружками нельзя. Глеб жестокий человек, который ничего не боится и не остановиться ни перед чем.
Чуть позже я понял это в действии. Когда мы со Светой попрощались, я забежал в школьный туалет и наткнулся на Глеба с его дружками. Короткий диалог, пару ударов и моя голова оказалась в унитазе. Один из них нажал на кнопку смывного бочка, и я стал мокрый в одночасье.
Не понимаю, чем я вызвал такой гнев с их стороны, но мне было в тот момент очень обидно и стыдно за себя, что не могу ответить.
А еще страшно от того, что если эти ребята так запросто могут искупать в унитазе человека, то на что они способны еще.
Домой я пришел в полной растерянности. Но именно в тот день я пообещал себе, что отомщу им при первой возможности. И неважно когда эта возможность появится: завтра, через неделю, месяц, год, семь лет – я отомщу!
10 сентября 2005 года
Как и все предыдущие дни, в которые легкие удары, толкания, издевательства стали в порядке вещей, сегодня был день, принесший мне только разочарования. Сашка увидел меня на перемене и отозвал в сторону. Как только мы зашли за угол, он сразу начал меня избивать. По голове, животу, ногам – везде, куда приходилось. Я упал, а он начал бить ногами. Бил долго и больно. Я просил не делать этого, но он все равно не останавливался, пока не послышался голос сзади:
– Хватит! Убьешь еще ублюдка, – это был Глеб, который с улыбкой смотрел на меня, лежащего в крови на полу лестничной клетки.
– Ты всё понял, тварь? – спросил Сашка, глядя на меня.
Честно говоря, я никогда не понимал того, что должен был понять в тот момент. Оставшиеся уроки я прогулял, долго умывался в туалете, а потом ушел домой так, чтобы меня никто не видел в таком состоянии. Тетя увидела кровь на рубашки, но даже не удосужилась спросить что это и откуда. Тварь!
Синяки и ссадины проходили около двух недель.
21 сентября 2005 года
Я стал боксерской грушей для этих отморозков. Постоянные синяки стали нормой. Я не мог спокойно пройти по коридору, зайти в туалет или же просто слушать учителя. Мне постоянно писали записки с текстом угрожающего характера. И, что самое печальное, я ничего не мог сделать. Мне было больно и обидно, но изменить ход событий я не мог.
В этот день к нам привели новенького. И у меня в глазах зажглась искра. Вдруг они забудут про меня, а свое внимание переведут на этого очкарика, Юрия Кутузовского. Он был немного младше меня, да и сам по себе выглядел намного младше.
Но мне в очередной раз не повезло – Юру они тоже стали избивать, но и про меня не забывали. Их даже забавлять начало, что можно бить сразу двоих. Родители Юры были всегда на работе, а свои побои он объяснял тем, что записался в группу по карате и это естественная часть занятий, пока не научишься защищаться.
Обычно друзья по несчастью сближаются, но Юра на меня смотрел так, будто я виноват в этом. Виноват в том, что не могу дать сдачи обидчику, виноват в том, что не могу защитить и его, маленького забитого мальчика…
3 октября 2005 года
Сегодня нам пришлось проходить медицинский осмотр для военкомата. Все девочки из класса остались учиться, а мы пошли в местную поликлинику.
Один за другим одноклассники ходили по разным кабинетам с личным делом, в которое врачи что-то писали. Все врачи мне написали, что я здоров и годен к воинской службе. А я был и не против, вдруг это мой шанс найти себя по жизни и научится отвечать обидчикам. Вдруг армия меня сделает настоящим мужиком, каковым я сейчас не являюсь.
Я прошел всех врачей, кроме психиатра-нарколога. Веселый старичок глуповатого вида задавал дурацкие вопросы, а я на них отвечал. Немного скованно, но судя по его лицу – по существу. Врач что-то записал и попросил немного подождать. Затем вышел из кабинета и закрыл дверь. Я начал осматриваться по сторонам. И вдруг случайно увидел на столе личное дело с надписью «Глеб Матюсов». Мне стало так интересно, что я открыл папку на последней странице и ахнул от прочитанного в заключении:
«В связи с выявлением Гебефренической формы шизофрении в ранней стадии… также выявлены другие психические расстройства… признать негодным к прохождению воинской службы…».
Глеб не годен к прохождению воинской службы! Вот это да! Такой человек, как Глеб, готовый растерзать всех, не годен… Я был потрясен. В моей голове не укладывалась это. Я знал, что он не ходит на физкультуру, но я думал, что ему просто не хочется или, как говорит он: «западло ходить на все уроки».
После военкомата все собрались у здания. Были все, кроме Глеба. Я встал в стороне, около Юры, который читал книгу. Я хотел с ним поговорить, но диалога так и не состоялось.
– Ну что, брат? – услышал я голос Лехи. Глеб вышел на крыльцо.
– Да хоть в ВДВ! Здоров, как бык, – сказал гордо он.
Да уж. Он даже никому не признался, что болен. Я плохо понимал, чем он болеет, но то, что по этой причине не берут в армию, значит серьезное заболевание. Глеб решил сохранить это в тайне.
