Единорог - Лилия Баимбетова

— То ты отшить его хотел, то вдруг хвалишь.

— Валерка мне, можно сказать, жизнь спас. Ясно?

— Ясно, — сказала я.

— Я серьезно.

— Я поняла, — сказала я.

— Ну, давай. Глядишь, срастется у вас.

Хлопнул меня по плечу и ушел. И сразу откуда-то появился Валера, плюхнулся рядом. Спросил отрывисто:

— Нет надоел?

— Нет, — сказала я. Заулыбалась.

— Что тебе Сашка тут про меня наговорил?

— Он спрашивал, не нужно ли сказать тебе, чтоб ты ко мне не лез.

— А ты что?

— Если понадобится, я и сама скажу.

— Ясненько, — пробормотал он.

— Давно ты Сашу знаешь?

— С Афгана, — сказал он.

Не знаю, что я почувствовала, когда услышала это. Удивилась? Да, я удивилась, но как-то не слишком. То, что Саша бывший «афганец», я, конечно, знала. И в нем дей-ствительно есть, чего в обычном моем окружении нет совсем, в обычном моем книжно-заумном окружении. Не знаю даже, что это такое — просто обостренное принятие ре-альности и вместе с этим такое же обостренное непринятие внутренней жизни.

Я задумалась, а Валера смотрел на меня, и в глазах его появился нехороший блеск.

— В чем дело? — спросил он. Зло так спросил.

— Ни в чем, — сказала я.

— Лера!

— Я думала, тебе лет двадцать пять.

Он хмыкнул.

— Мне сорок скоро, — а потом, — Что, староват?

— Да нет, — сказала я, — Так даже лучше. Перебесился.

— По-моему, я еще не начинал, — сказал он задумчиво.

Я прыснула. Валера тоже улыбнулся, но не по-настоящему, а так, немного.

— Ты домой еще не собираешься? — спросил он.

— А что?

— Нет, просто спрашиваю.

— Да, вообще-то. Поздно уже.

— Я тебя провожу, ладно?

Я посмотрела на него, не выдержала, засмеялась.

— Что?

— Ничего. Извини.

— В чем дело?

— Валер, я живу этажом выше. Прямо над этой квартирой.

— Серьезно?

— Угу.

— А жаль, — сказал он, — Представляешь, как бы я тебя провожал по ночному го-роду…. - потом подумал, — Вообще-то я на машине. Ладно, я тебя по лестнице прово-жу.

И взял меня за руку — обеими своими руками. Смешно, ведь абсолютно чужой и практически незнакомый человек, а так было приятно. Наверное, у людей все-таки есть какая-то совместимость — не по духу, а именно телесная совместимость. К иным людям ведь и прикоснуться неприятно, а тут…. Странная штука — жизнь, как ни крути, ох, ка-кая странная.

— Идем, — сказал Валера.

Похлопал по моей руке и поднялся с дивана.

Мы вышли в прихожую. Валера крикнул Саше, что мы уходим, и отпер дверь.

— Подожди, не беги, — сказал Валера мне в спину.

— Ты бы накинул хоть что-нибудь. Холодно же.

— Лер….

— Мм?

— Давай сходим куда-нибудь?

— Сейчас?

— Нет. Завтра. Давай?

— Хорошо, — сказала я, — А куда?

— Ты хочешь куда-нибудь? Ну, в определенное место?

— Да нет. Мне все равно.

По лестнице мы поднялись быстро, остановились у моей двери. Я как-то расте-рялась. Не знаю, может, он ждал, что я приглашу его зайти, но мне это, честно говоря, вообще в голову пришло только сейчас — что он мог ждать такого от меня. Я, в сущно-сти, слишком невинная девочка, точнее, идиотски наивная.

А Валера вдруг спросил:

— Что тебе Сашка про меня наговорил?

— Ничего, — сказала я, ошеломленная. Уж очень тон у него был агрессивный.

— Лера!

— Да ничего он мне не говорил.

— Не говорил, не связывайся с ним?

— Он сказал, что ты ему жизнь спас, — сказала я.

— Ясно.

Он покачался на пятках.

— Так ты пойдешь завтра?..

— Да, — сказала я.

— Я зайду после обеда, ладно? Часа в три. Или давай я лучше тебе позвоню. Есть у тебя телефон?

— Есть.

Номер мой он записал на ладони.

— Ну, ладно, — сказал довольно, — Я пойду. До завтра.

— Да завтра, — сказала я.

Валера сбежал вниз по лестнице. Я стояла, пока не услышала, как захлопнулась дверь, только тогда зашла в свою квартиру.

Я все думаю, и вовсе не о тех, кто меня преследует. Я думаю о Валере. Боже мой, как это странно! Я не влюблена, нет, я просто бесконечно озадачена. Я никогда еще не встречала таких людей, в Саше всего этого нет — а чего «этого», я сама не знаю. Ощущение у меня рядом с Валерой странное возникает. Мне кажется, что он во всех отношениях выше меня, я сердцем чувствую, но еще… он и бесконечно ниже меня, в то же время. Он не думает, он чувствует мир, он действует в мире, но он не думает, нет. Он как кошка. Никогда я не любила кошек, им нельзя верить. Не знаю, не знаю. Не знаю. Это мучительная загадка, разгадки у которой просто нет. Он очень странный, и его странность слишком заметна, и это делает его беззащитным. Он очень странный. Я не позавидовала бы его врагам, а у него есть враги, я уверена. Он из тех, у кого бывают враги.

Ведь я не влюблена, нет. Но в нем есть то, что мне недоступно, чего во мне нет и не будет, чего нет в моем мире, не было в моих родителях. Мне кажется даже, что этого мне никогда не понять, не постичь. В нем есть — тайна. Мне кажется, так мой отец по-любил маму — за то, что в ней скрыта была тайна.

Часа через два я позвонила Саше. Не представляясь, спросила сразу:

— Валера ушел?

— Да, — сказал Саша. Он не удивился.

— Можно мне зайти? Мне нужно с тобой поговорить.

— Я сам поднимусь, — сказал он коротко и положил трубку.

Через пять минут он был у меня в квартире. Он действительно не удивился. По-просил чаю, сказал:

— Башка гудит.

Мы пошли на кухню. Я заварила чай, налила, сама уселась на подоконник.

— Ну, и о чем ты хотела поговорить? О Валерке?

— Рассказывай, — сказала я.

— Что?

— Все, — сказала я, — Ну, что ты молчишь?

— А что мне сказать? — отозвался он вяло, — Валерка, он…. Мы познакомились уже там, он сержантом был. Он меня научил всему.

— Убивать, то ли?

— Дура ты, Лера.

— Ну, может, и дура, — согласилась я покорно.

— Он мне мозги вставил куда надо, ясно? А потом, уже здесь, он меня нашел и помог мне. На ноги встать. А то я тогда совсем крышей поехал.

— А криминал?

— Криминал…. Прицепилась же ты к слову, Лерка. Если человек зарабатывает, как может, это, по-твоему, криминал?

— Смотря как он зарабатывает.

— Как может.

— Ну, и что там было? Что вы делали?

— Ничего. Разбирались просто со всякими.

— Я не понимаю.

— Ну, чего ты не понимаешь? — сказал он раздраженно, — На стрелки ездили. Ду-маешь, тогда много было ребят, которые разбираются… ну, в боевых действиях разби-раются, и морду могут набить кому хочешь, и не боятся под пули лезть?