Гоблины. Пиррова победа - Андрей Константинов

— Подожди, Андрей! Мне кажется, коли ты сам завел речь про недомолвки, то, сказавши «а», следует сказать и «б». Именно сейчас и при всех.

— Во-во. Я согласен с Сергеичем, — подал голос Холин. — Иначе какой-то натурально тридцать седьмой год получается.

— Хорошо, я вас услышал. Другие мнения есть?

— Нет! — нестройным хором и почти в унисон подтвердили остальные.

— Да говори ты уже! — поморщился Крутов. — Не тяни кота известно за что!

— Наташа!

— А?! Что? — удивленно вскинулась Северова, услышав свое имя.

И тогда Андрей тихим, но твердым голосом пояснил:

— Эта песня посвящается тебе!

Наташа в ужасе прикрыла рот ладошкой, гася вскрик, но уже в следующую секунду подобралась и взяла себя в руки. Она поднялась со своего места, прошла в середину комнаты и, встав напротив Мешечко, смело встретила пристально следящий за ее реакцией взгляд:

— Андрей Иванович, я жду объяснений!

— Мне кажется, я высказался достаточно.

— А вот мне — недостаточно!!!

Хорошенькое личико Северовой исказилось отнюдь не болью, но гневом. Она сверлила глазами Андрея и даже не заметила как из своего угла выбрался Борис Сергеевич и встал рядом с ней:

— Извини, Андрей. Лично мне — тоже недостаточно!

— И мне! — в сердцах выкрикнул Холин. — Хотелось бы понять, за что человека публично расстреливают? На дворе, слава богу, не тридцать седьмой год!

— Вот дался тебе этот 37-й! — окончательно рассердился Андрей и, умеряя боевой пыл собравшихся, поднял руку, прося тишины: — Хорошо. Тогда только один вопрос: Наташа, по конторе ходят устойчивые слухи, что на днях ты вернулась из Крыма. Это так?

— Я… я не понимаю, какое это имеет отношение…

— Дожили, братцы! — горько хохотнул Шевченко. — Оказывается, таперича у нас новые порядки: «Съездишь к морю — хлебнешь горя». Я, между прочим, по осени тоже собирался. Мне теперь как: сразу рапорт писать, или можно по возвращении?

— У вас всё, товарищ Петросян?… Наташа? Я жду!

— Ну не ездила я в Крым! Все эти дни была в городе! Дальше что?

— Как многие из здесь присутствующих, наверное, помнят, в прошлую пятницу я не смог выехать в составе наряда сопровождения Гурцелая, поскольку меня неожиданно выдернули в УСБ. Там «старшие братья» сделали нам предъяву: в последнее время у нас зафиксирован дикий, ничем по их мнению не оправданный, рост обращений к информационным массивам ГУВД. Количество запросов выросло более чем в три раза, причем основной всплеск информационного интереса пришелся на первую неделю сентября. Организованная мною проверка показала, что обращение к базам осуществлялось с использованием персонального служебного пароля через домашний компьютер, установленный в адресе Северовой. Насколько я понимаю, на обывательском сленге это называется «взять халтуру на дом». Наташа, у тебя есть что на это сказать?

— А что может сказать в свое оправдание тот, кто не виноват? — сбивчиво пробормотала ошеломленная происходящим Северова. Ища поддержки, она беспомощно обвела глазами, в которых уже стояли слезинки, коллег, но и самые скептически настроенные сейчас смущенно потупили взоры, не зная как реагировать на услышанное.

Впрочем, двое «гоблинов» все-таки попытались вмешаться в ход публичного судилища.

— Ребята! Андрей! Я все-таки считаю, что нельзя вот так, сгоряча. Надо разобраться, что к чему! — попросил Афанасьев.

— Во-во! А то потом, когда разберешься, что к чему, всё уже будет ни к чему, — поддержал водителя Холин.

— Значит, так! — решительно сказал Мешечко. — Через полчаса я должен быть в Главке, поэтому вынужден свернуть дебаты и окончить сегодня наше собрание именно на такой вот печальной ноте. Обещаю выслушать все аргументы, но — позже. И если они действительно будут по существу.

— Андрей, и все-таки: что мы решаем сейчас по Северовой? — деловито напомнил Олег Семенович. — Мне нужно отметить это в протоколе собрания.

— Если мне не изменяет память, в первый день своего отпуска Наташа вынужденно выходила на работу. На генеральную приборку и… игру в луноходы. Павел Андреевич обещал Северовой за сей подвиг отгул. Будем считать, что этот отгул ею сегодня получен. Так что, Наташа, поезжай сейчас домой и думай. А завтра, к 11:00, желательно видеть тебя в моем кабинете с рапортом на руках. И самое последнее! Виталий, смени пароли и системы допуска к информационным базам. И не затягивай с этим: вернусь из Главка — проверю!

С этими словами Андрей удалился, а Наташа так и осталась в растерянности стоять под перекрестными косыми взглядами своих товарищей. Находившийся ближе всех Борис Сергеевич молча приобнял ее за плечи, и она, всхлипывая, упала ему на грудь.

— Не надо! Очень тебя прошу, не плачь! Я почему-то уверен, что всё обойдется, — утешал как мог Афанасьев, нежно гладя девушку по волосам. — Мешок он… Он, конечно, бывает и вспыльчив, и невыносим. Но при этом он — абсолютно вменяем. Так что ты… Мы… я думаю, мы все сумеем его убедить.

— Конечно сумеем, — подкатился к ним смущенный Тарас. — В самом деле, не убивайся ты так! Слышишь, Натах? Разберемся мы и с Мешком, и… А если нет, так и ну его на фиг! Знаешь, как говорят у нас в Украине? Що не робиться, все робиться на краще!

Последняя фраза, что и говорить, была произнесена абсолютно «не в кассу».

Резко высвободившись из отеческих объятий Бориса Сергеевича, Северова злобно ожгла Тараса, бросила ему в лицо уничижительно: «Идиот!» — и выскочила из оперской, громко хлопнув за собой дверью…

…Мешка она настигла только во дворике и в тот момент, когда он загружался в служебную машину Жмыха. Которая отныне, волею судьбы и верховного милицейского руководства, автоматически перешла к нему.

— Андрей! — закричала она. — Подожди! Не уезжай! Нам… нам надо объясниться. Я… я должна тебе рассказать…

— По-моему, тебе только что дали шанс: и объясниться, и рассказать, — сухо сказал Мешечко в приопущенную «форточку». — Наташа, ты же слышала: мне срочно нужно быть в Главке. Поверь, мне действительно искренне жаль, что всё так получилось. Меньше всего мне хотелось, чтобы это была ты. Но… Как вышло — так вышло.

— Андрей! Я прошу! Выслушай меня! — умоляюще попросила она.

— Извини. Вот честное слово — не могу. После. Завтра с утра договорим. Трогай, Сережа! На Суворовский!..

В бессилии сжав кулачки, Наташа безнадежно наблюдала за тем, как машина вырулила со двора и скрылась из вида, уйдя на набережную Фонтанки.

— Дурак! Господи, какой же он дурак!.. Кретин!.. Господи, ну за что?! За что ты позволил мне полюбить этого кретина?!. Отпусти, отвороти его от меня! Слышишь?!.. А взамен… Взамен дай мне покой, а ему — разум! — тихо шептала она, размазывая по щекам слезы и тушь. Тоска и отчаяние на душе ее сейчас смешивались с яростью и злобой…

Прилепина возвращалась домой в самом паршивом расположении духа — события сегодняшнего дня оставили в ее душе весьма неприятный осадок. Отпирая дверь, Ольга с досадою вспомнила о том, что забыла по дороге заскочить в «Буквоед». Там она давно присмотрела дорогую роскошно изданную книгу про животных, которую собиралась присовокупить в качестве приложения к «скучно-шмоточному» подарку к завтрашнему дню рождения сына. «Вот ведь нерпа глупая!» — сердито подумала Ольга, но сил возвращаться не было уже никаких.

В детской комнате гремели мультяшные звуки, издаваемые кунг-фу пандой. Зная, что в такие минуты Дениса лучше не отвлекать на пустопорожние, по его авторитетному мнению, разговоры о школьных делах, Ольга переобулась и прошла на кухню. Из которой тянулись соблазнительные запахи чего-то очень вкусного.

— Привет, мамуля! — Ольга чмокнула мать в щеку и оглядела размах кулинарных приготовлений. — Ого! Серьезный подход!

— А как ты хотела? Человеку девять лет исполняется! Уже не мужичонка, а практически целый мужик! — гордо сказала Ирина Владимировна. — Э-э! Ольга! А ну кыш! Перестань хватать со стола! Это я на завтра приготовила!

— А я, между прочим, сегодня тоже есть хочу.

— Сама себе приготовь чего-нибудь. Мы-то с Денисом уже давно поужинали, а мне сейчас тобой заниматься некогда. Вот, хочу еще пирожочками ребенка побаловать: его любимыми, с яблоками.

— Что за жизнь такая? Все сама да сама. И никто-то за тобой не поухаживает, — картинно вздохнула Ольга и потянула дверцу холодильника. — Ох ты, ежики пушистые! Смотри, какая шуба наросла! Двух недель не прошло, а снова пора размораживать.

— Да легче дохлого пингвина разморозить, чем наш холодильник! Давно надо новый купить, а этот на помойку вынести.

— Мамуля, не ворчи! Покупка холодильника, если помнишь, у нас запланирована на конец года. Мы еще за стиральную машину до конца не расплатились.

— Да уж! — неприятно задумалась Ирина Владимировна. — Купила бы я накупила, да купило притупило.