Новый Мир ( № 7 2007) - Новый Мир Новый Мир

Рецептер Владимир Эммануилович родился в 1935 году. Поэт, прозаик, актер. С 1992 года художественный руководитель Пушкинского театрального центра в Санкт-Петербурге. Автор многих книг стихов и прозы.

*        *

  *

Меня как будто гонит кто-то,

торопит, дразнит, гнет к столу.

Неумолимая работа

сажает на свою иглу.

Как будто обойтись не может

без одуревшего меня

и дикой ломкой душу гложет

весь день и за порогом дня.

Скажи мне, друг, что это значит?

Чего дрожать? Куда лететь?

Лесной ли царь за мною скачет?

Русалка ль загоняет в сеть?

Моя бессонная тревога,

сквозная каторга, за что?

За то, что плохо слышал Бога?

Не там искал? Нашел не то?

Скажи мне, как остановиться,

как провалиться в легкий сон?

Просить прощения, казниться?

Иль князю ночи бить поклон?..

*        *

  *

Ты ловишь все приметы,

все ищешь их, слепец.

Как суевер отпетый,

ты по приметам — спец.

Таков симптом болезни

глухого старика,

что чует близость к бездне,

хотя б издалека.

Толчки горячей крови

дают понять вчерне,

что старец наготове

не к яме, а к весне.

Что делать?.. Нет смиренья!..

И чокнутый старик

строчит стихотворение

к последнему впритык

все той же ручкой штучной,

простушкой без затей,

как с жизнью полнозвучной

боясь расстаться с ней…

*        *

  *

Собака лежит на пороге

затем, чтобы я не ушел.

И все мои страсти убоги

пред тою, что пес предпочел.

И в мудрой его укоризне

не смена погод и свобод,

а знанье, что в нашей отчизне

событие — только уход…

*        *

  *

Пыль прошлого на легкие садится

и не дает вдохнуть. Никто не смог

покаяться. И каменеют лица.

И ярость проступает между строк.

Зачем ты сохранял такие письма

и канувшие в Лету адреса?..

Все признаки родного вандализма.

Всех призраков смурные голоса.

Не знают срока просьбы и угрозы.

Не имут сраму шутки и смешки.

Кривляются и принимают позы

гнилые корни, жалкие ростки.

Куда девать доносы и расправы

под марками с отринутым гербом?

С кем спорить, если мертвые не правы,

но все неправды нажиты горбом?..

*        *

  *

В юбилейных застольях не ждут мертвецов,

но они появляются вмиг,

не касаясь ни рюмочек, ни холодцов,

из своих ненаписанных книг.

Мы как будто забыли про тайный черед.

И другой. При котором они,

оценив неизбежный для нас поворот

и не слушая общей гугни,

вспоминали бы нас…

Мы оплатим сполна

все долги за продолженный срок.

Жаль, от белого быстро дуреем вина

и не знаем, каков же залог.

Друг погибший!..

Один, как живой, покажись

или с тем наведенным стволом!..

О, какая тоска — уходящая жизнь

и нехватка своих за столом!..

*        *

  *

Всем хороши дожди, грибы,

но замедлением судьбы,

ее обратной перспективой

особенно. Как старый грач,

молчи, с мобилкой не судачь.

Не лживой жизнь была, не лживой.

За что люблю музейный люд?

Пристроят, чарку поднесут,

ты от себя в ответ поставишь.

Затеют баньку в Зимарях

на радость нам, врагам на страх,

знай парься!.. Голый не слукавишь.

Камнями полон огород:

гордец, дурак, паяц, урод

в своей раскрашенной лачуге.

Зато хоть нa день, хоть на нoчь,

но убегал со сцены прочь —

побыть в другом порочном круге.

Что ищешь в горестях былых?

Да чистый звук. Да честный стих

с помарками и без помарок.

Да, там — Гоморра и Содом,

но радуга обрамит дом,

и строчка с дождиком — в подарок!

А после дождичка в четверг

ты ничего бы не отверг

из посланного нам судьбою.

Вот так и встретим новый год,

не представляя, что нас ждет,

собачий хвост держа трубою.

*        *

  *

…А начиналось жарким летом.

На семьдесят втором году,

когда назвать себя поэтом

смешно и стыдно. Но в страду

михайловской сеноуборки

прихваченный с собой блокнот

стал заполнять себя на горке.

На Савкиной. Сперва — вразброд.

Потом — ровней и постоянней,

поддержан рощей и рекой,

усадьбой, мельницею, баней

и вслух подсказанной строкой.

Тебя вела тоска о друге

и радость вдруг, ни от чего.

Звенела тишина в округе,

передавая старшинство

непредсказуемого неба,

и ты отбросил всякий счет

и жаждал слова, словно хлеба,

всей жизнью задом наперед…

*        *

  *

Торопит музыка. И если не точны

слова при первом появленье,

зато с мелодией надежно скреплены;

опять и вновь придут в волненье;

другие явятся и, за волной волна,

грозней и яростней накатят.

И станет тонущий меж них искать рожна,

пока отыщет или спятит.

На грань безумия поднимет новый вал,

за грань безумия забросит.

Слова из музыки… А кто продиктовал?..

И кто, страшась, покоя просит?..

Но гармонический рисунок на волне

отвел вопросы, скомкал страхи…

Что ж буря?.. Где она?.. Привиделась во сне?..

Сидит босой, в ночной рубахе...

*        *

  *

Зачем беспризорной собаке

ты подал, а нищему — нет?

Душа ль пребывает во мраке,

иль ум не пробьется на свет?

И жалобна речь бедолаги,

но кто-то нажал тормоза.

Зато у бездомной дворняги

такие родные глаза…

Что делать с собой, беспородным

и неуправляемым псом?

Хотел быть свободным, свободным?

Не думать о самом простом?

Иль, ордену нищих не веря,

сосущему бедный народ,

и ты наподобие зверя

почуял такого, что врет?

По логике есть и причина:

собака не может сказать…

Иль эта голодная псина

умеет любить и страдать?..

Иль наша прапамять сквозная

ни в чем не сдается уму?..

Не знаю, не знаю, не знаю.

Уже никогда не пойму…

Голоса из русской Вандеи