Смерть идет по пятам. Вне подозрений. Кровь в бухте Бискайн - Эдгар Бокс

— Дважды в течение семи месяцев приходилось доставать старую военную форму, значит, делу конец… Я подрядчик… пиши пропало. Дважды. Сентябрь 38-го, апрель 39-го. — Жена рядом с ним поспешно отвела в сторону глаза. Он гипнотизировал Френсис своим взглядом под нависшими бровями. Она не могла даже улыбнуться, выразить ему свое сочувствие. — Может, будет и третий раз. Слишком много. Третий раз — это уже чересчур.

Наступило молчание, а потом все разом заговорили.

— На одну жизнь и одной войны за глаза хватит, — молвила его жена, не поднимая глаз.

Вошла девушка в юбочке и кофточке с гитарой в руках. Разноголосый шум сменился молчанием. Даже иностранные посетители выразили вежливое любопытство. Девушка тряхнула гитарой, красные ленты упали ей на руки. Она улыбнулась парню за роялем.

— Аристид подобрал музыку на слова нашего Франсуа Вийона. Я спою две из его баллад.

Френсис оглядела молчаливые лица; о чем думают эти люди, может, о военной форме, которую предстоит в третий раз натянуть. То ли низкий задушевный голос певицы, то ли непритязательность музыки, то ли поэзия слов соответствующим образом настраивали мысли. Она почувствовала, как защемило сердце. Скупые мужские слезы засверкали в глазах людей, в душах заклокотала ярая ненависть к врагам, посягнувшим на их жизнь. Француз прав: третий раз — это уже чересчур. Таял, пронзительно затихал голос певицы.

Рука Ричарда легла ей на руку.

— Успокойся, — сказал он, — успокойся. — Голос был добрый и ласковый. Так встретил он этого человека или нет? Она не представляла, который шел час. А может, они провалились. Минутное замешательство охватило ее. Но Ричард казался спокойным. Его глаза говорили ей, что ничего не случилось, надо только приготовиться.

— К сожалению, нам пора уходить, — сказал он своим соседям. Послышались протестующие голоса.

— Значит, вы должны чаще сюда наведываться. К нашему столу, — сказал долговязый француз. — Выпьем за это.

Они подняли бокалы.

Подчиняясь безотчетному порыву, Френсис произнесла:

— Обращаюсь ко всем хорошим людям, которые живут и не мешают жить другим. Пусть погибнут их враги, сеющие ненависть и разрушение.

Она едва не разрыдалась. О дьявольщина!.. Выпили. Прощание завершилось. Ричард направился к выходу. За три минуты перед тем поднялся человек из Кафе де ля Пэ.

Остальные тоже начали расходиться. Несколько запоздавших посетителей толкались в дверях. Прихожая оказалась до отказа забитой людьми. Они с трудом продирались сквозь давку. Ричард с помощью парня с длинными рукавами добрался до своей шляпы. И что-то сказал Мадам. Никто больше не появлялся. Они вышли не торопясь, чтобы не вызывать подозрений, спустились по крутым ступеням, но этот человек бесследно исчез. Накрапывал дождь, привратник, пока ожидали такси, распахнул над ними огромных размеров зонт. Ричард негромко чертыхнулся. Френсис поняла: что-то стряслось. Он отыскал в карманах немного мелочи для привратника, торговавшего отпечатанными на отдельных листочках стихами собственного производства. Вдруг дверь за ними распахнулась, и сноп света упал на мокрый тротуар. Выскочил парень в рубахе с длинными рукавами.

— Месье позабыл свою книгу. — Он что-то протянул Ричарду.

— О да, — сказал Ричард. Мысль сработала мгновенно. — Совсем из головы выскочило. Где я ее обронил? — Это была маленькая книжонка, легко умещавшаяся в кармане.

— В холле, когда вы разговаривали с Мадам и купили сигареты. Господин позади вас видел, как она упала.

— Премного благодарен, — начал было Ричард, но парень, не дослушав, непринужденно помахал ему рукой и скрылся в дверях. Улица снова погрузилась во тьму; такси затормозило на покатой булыжной мостовой, и красный гном хлопнул дверкой. Ричард наклонился вперед и дал таксисту свой адрес. Он обратил внимание, как много людей покидали в эту минуту «Шустрого кролика». Они толпились возле освещенного подъезда, не отваживаясь шагнуть на мокрый асфальт. Среди них был человек из Кафе де ля Пэ. Он мог находиться в толпе или стоять в одиночестве. Но как бы то ни было, подумал Ричард, пока такси буксовало на скользкой дороге, никто не скажет, что его видели с Майлсом.

В гостинице Ричард бросил книжку на кровать и направился в ванную. Френсис начала раздеваться. Она решила подождать и не соваться с расспросами. В глубине души она была недовольна собой. Ничего не заметила, растяпа. Люди за столом настолько увлекли ее, что она совсем забыла про этого человека и даже его не заметила. А Ричард-то, кажется, доволен, иначе не стал бы насвистывать. Он быстренько разделся и присел на краешек кровати, поставил маленький походный будильник на половину седьмого.

— В поезде будет время поспать, — философски произнес Ричард и с интересом начал разглядывать книгу. Он даже не сразу заметил, что Френсис упаковала его вещи, пока он целый день шатался по Парижским вокзалам. (Было три возможности покинуть Париж: поехать к южному, или северному, или восточному направлению; Ричарду удалось узнать, что экспрессы уходят с этих вокзалов рано утром). Но Френсис все истолковала по-своему…

— Ты хорошо провела день? — Ричард кивнул на чемоданы и усмехнулся.

— Спасибо, дорогой. А ты хорошо прогулялся? — с приторно-насмешливой заботливостью спросила она.

Ричард посмотрел на нее.

— Брось, Френсис. Я же сказал, чтоб ты не складывала мое барахло.

— Должен же кто-то…

— Бедная пчелка. — Он повалил ее на кровать и запеленал простынями. Она захохотала. Бесполезно предаваться благородному возмущению: с Ричардом такое не получится.

Он снова принялся за книгу.

— Не возражаешь, если я почитаю в постели?

— Нет, если сперва ты со мной поговоришь; а то я засну, не дождавшись, когда ты кончишь читать. Я едва не лопаюсь от любопытства.

Ричард с тоской разглядывал книгу.

— Да, придется с ней помучиться.

Он повернул книгу таким образом, что ей удалось разглядеть название. Френсис смотрела на него с изумлением и тревогой. Это был путеводитель по Южной Германии.

Ричард скинул шлепанцы и прилег рядом с Френсис. И зашептал ей на ухо.

— Ты не видела его? А он там был. Прости, что поторопился тебя увести, но коль скоро он не хотел подходить к нам в зале, ничего не оставалось, как уйти с ним вместе. Что я и сделал. Потом он исчез или мне так показалось. Я знал, должно произойти что-то необычное. И тут появилась эта книжонка. В ней все… или ничего.

— А если ты не отыщешь никаких указаний?

— Тогда мы окажемся в совершенно идиотском положении.

Френсис устроилась поудобнее и приготовилась заснуть.

— Начинай, милый. Похоже, тут на всю ночь хватит работы. — Она сладко зевнула и закрыла глаза.

Ричард приладил лампу возле кровати, чтобы было сподручнее читать, и раскрыл книгу. Издание было новым. Он начал с первых пустых страниц, тщательно исследовал следующие страницы, ища каких-нибудь пометок. Его усердие было вознаграждено.

Против одного из разделов оглавления, следом за большой картой, титульным листом и двумя предисловиями, стояла маленькая, едва заметная карандашная звездочка. Этот раздел именовался «Нюрнберг». На странице с оглавлением были две другие карандашные пометки; одна маленькая горизонтальная черточка и другая вертикальная.

Начинать, очевидно, надо со звездочки, подумал Ричард, и перевернул страницы до Нюрнберга.

Описание Нюрнберга строилось по раз и навсегда заведенному плану. Перечислялись станции, гостиницы и другие интересующие туристов объекты. Ричард тщательно разглядывал крошечные буковки. Каждый абзац содержал множество наставлений, столь полезных утомленным путешественникам, массу сокращений, условных обозначений и цен, заключенных в аккуратные скобки. Чтение требовало сугубого напряжения. Внимательного взгляда на страницу было недостаточно. Ричард вздохнул и еще раз начал разглядывать страницу с самого верха. Глаза заболели, но усилия даром не пропали, наконец-то он увидел схему трамвайных маршрутов. Маршрут 2 его заинтересовал: от Густав Адольф Штрассе через Плерер, Лоренцкирхе, Мариентор, Мариенштрассе до Дутцентейха. Перед Мариенштрассе была аккуратно выведена карандашом горизонтальная линия. Среди обилия рассыпанных в тексте скобок, тире, запятых и двоеточий эту линию увидеть было почти невозможно. Пометку следовало соотнести с карандашной чертой в оглавлении. Нюрнберг, Мариенштрассе, горизонтальная линия. Он снова вернулся к странице с оглавлением. Горизонтальная линия находилась рядом с Аугсбургом.

И опять, как до этого Нюрнберг, он стал изучать Аугсбург. Отели, рестораны… Он вдумчиво читал, пока не дошел до подробностей, касающихся истории этого городами здесь его ожидало следующее открытие. Среди ранних отцов-благодетелей города было названо имя Антона Фугера (1495–1560). Ему понравилось имя Антона Фугера, особенно потому, что прямо перед заглавной А стояла аккуратная вертикальная палочка… Нюрнберг, Мариенштрассе, Антон Фугер, вертикальная палочка. Он быстро посмотрел в оглавление. И едва сдержал охватившее его волнение. Поменьше самонадеянности. Вертикальная линия отмечала Гейдельберг.