Смерть идет по пятам. Вне подозрений. Кровь в бухте Бискайн - Эдгар Бокс

Продолжавший слежку другой ублюдок также был донельзя раздосадован. У него болела нога, а политикой он никогда не интересовался. Он слонялся за Френсис и Ричардом из одной Церкви в другую, от одной выставки до другой, от дворцов до трущоб. К концу недели он уже поджидал их в кафе, пока они без присмотра захаживали куда их душе было угодно. Он также утвердился во мнении, что ни на что тратит свое время.

Третьему придурку повезло чуточку больше, он следил за Френсис и Ричардом, пока они обедали. Ему нравилось посещать театры и ночные клубы. Даже те два вечера, которые они провели по-монашески, сидя в Кафе де ля Пэ, не очень его огорчали, он понял, что англичанин и его жена не собираются осложнять ему жизнь. Он расслабился и услаждал себя мыслью, что все его расходы будут возмещены. Этот шпион, единственный из всей троицы, был недоволен полученной инструкцией, согласно которой ему в конце недели предстояло переключиться на вновь прибывшего американца. Он настолько свыкся с их привычкой баловаться кофе с ликером на тротуаре по французскому обычаю, что нисколько не удивился, увидев, как они в субботний вечер вновь направились в Кафе де ля Пэ. Он с удовольствием разглядывал белокурую девчонку в черном платье, маленькой белой шляпке с ярко-красной розой, приколотой у ее правого виска.

Френсис была возбуждена, без умолку болтала, пока они поднимались до Авеню де ла Опера.

— Чудесная неделя, хотя чувствую, что мои ноги стали на два размера больше, — подвела она итог своим впечатлениям.

Ричард кивнул.

— Неплохо. Жизнь оказалась проще, чем я предполагал. Кажется, я напрасно заподозрил бородатого.

Френсис вздрогнула.

— Я его больше не видела, а ты?

— Нет, видимо, к делу он не имеет ни малейшего отношения.

И супруги остались весьма лестного мнения о своей наблюдательности и находчивости. Держась за руки, они пересекли Бульвар Капуцинов, и Ричард подбодрил Френсис доброй улыбкой.

— Не горюй, старушка. Первое купание всегда самое холодное.

Они пришли, когда ужин еще не начинался, но театралы после спектакля уже заполнили кафе. Несколько столиков были свободными. Ричард облюбовал один по левую сторону. Не успели они присесть, как, словно кролик из шляпы, выскочил официант.

— Кофе, — сказал Ричард, — а тебе, по обыкновению, контрэ, Френсис? Я, пожалуй, тоже выпью. Да, кофе и два контрэ.

Френсис едва не подарила ему добрую любящую улыбку. Даже в такие минуты он с наслаждением щеголял знанием французского языка. Бедный Ричард, как он ненавидел контрэ.

Они развалились в креслах, закурили и с подобающим интересом начали наблюдать за уличной суетой. Публика за соседними столиками, как всегда, представляла пеструю смесь иностранцев с французами. Всего лишь два дня назад та же самая толпа казалась им веселой и неопасной. Сегодня она выглядела только веселой. Френсис с трудом заставила себя любоваться искусством, с которым официант разливал контрэ..

— О чем задумалась? — спросил Ричард.

— Думаю, отчего у людей с чувством вины появляется мания преследования.

— Неужели появляется? И я об этом подумал.

Больше всего их тяготила неизвестность — долго ли придется ждать. Френсис пригубила контрэ. И удивилась, отчего Ричард не притрагивается к кофе. Она слушала его, поддерживала беседу и, посматривая одним глазом на часы, повторяла про себя ту фразу, которую предстояло сказать в нужный момент. Вспомнила, как в любительских спектаклях за кулисами ей приходилось терзать последними взглядами недоученную роль. Теперь ей предстояло выйти на сцену раньше, чем она того ожидала.

Огромная, в пух и прах разодетая дама с трудом продиралась возле их столика. Френсис показалось, что она махнула вдоль стола своими одеждами и расплескала кофе по блюдцу. Бокал Ричарда опрокинулся, и из него медленно тоненькой струйкой, пачкая стол, засочился ликер. Сам Ричард с тоскливой невозмутимостью глядел на случившееся. Тяжеловесная дама, как ни в чем не бывало, проследовала далее, оставляя за собой аромат тончайших духов. Тут же будто из-под земли появился официант. Он вытер стол, извинился, и то и другое он проделал с одинаковым неистовством.

Френсис замерла. На ее губах, словно на фотографии, застыла глупейшая улыбка. Позади Ричарда маячил какой-то человек, которого он, естественно, не заметил. Френсис медленно перевела взгляд на стол; она скорее ощущала, чем видела, как этот человек направился к выходу. Он шел неторопливо, приблизился к их столу. Вот он уже подошел к официанту, чья широкая спина загораживала узкий проход, официант склонился над столиком, убирая кофейные чашки. Ричард в упор разглядывал Френсис. Ждал.

— Я рассказывала тебе про миссис Розе. — Щелкнула портсигаром Френсис. — Миссис Розе советовала мне обязательно побывать в «Шустром кролике». Говорит, нам там понравится.

— Почему? — рассеянно спросил Ричард, кажется, его более заботила мысль, не заказать ли новую порцию спиртного.

Узнаю своего дражайшего супруга, подумала Френсис, надула губки и закурила. Торговец пледами в тюрбане молча предлагал свой товар сидящим за соседним столиком.

— Она родилась в Индии, — сказала Френсис. Интересно, как на это отреагирует Ричард.

До официанта наконец-то дошло, что надо пропустить нетерпеливо топтавшегося за его спиной какого-то субъекта. Он потеснился в сторону, но, как видно, невпопад. И толкнул под локоть этого человека, который выронил сигарету. Правда, ему удалось ловко ее подхватить, когда она уже покатилась по столу. В глаза бросились часы, как-то по-особому застегнутые у него на руке, и время, отмеченное на их приметном циферблате.

— В Индии? — с наигранным любопытством спросил Ричард. — О да, кажется, в свое время она была выдающейся альпинисткой?

Незнакомец тем временем вышел на улицу; помедлил, закурил сигарету, размышляя, где бы ему скоротать вечер. И, пока Френсис со спокойной настойчивостью что-то доказывала Ричарду, растворился в толпе.

— Я уже рассказывал тебе о своей жизни среди эскимосов? — спросил Ричард, кивком головы отклоняя предложение торговца пледами. Он смаковал поданный официантом ликер и самодовольно произнес: — Вот это забава. Так о чем это я? Ах да, про эскимосов… — И продолжал без остановки пороть какую-то несусветную чепуху. Френсис с наслаждением дала отдых натруженным нервам. Она с улыбкой слушала измышления Ричарда и ждала, когда он допьет свой ликер. А потом они возвратились в гостиницу.

Темноволосая с желтоватым лицом горничная как раз в это время выходила из их номера. Перекинутые поверх руки полотенца служили ей достаточным извинением. Она устало улыбнулась.

— Добрый вечер, мадам, месье. Вы рано сегодня. Наверное, мадам утомилась.

Френсис согласилась с этим утверждением; она только что поймала свое отражение в висящем на стене зеркале с золотым ободком. А может, так на нее повлияли гигантские непереносимо розовые цветы на обоях. Ричард довольно неучтиво ответил на приветствие женщины. Обычно-то ока не отличалась словоохотливостью, подумал он, или ее удивило их неожиданное появление. Люди всегда делаются болтливыми, когда они смущены. Он запер дверь и остановился, прислушиваясь. Френсис сняла шляпку и наблюдала за выражением его лица. Ей нравилась его озабоченность; нравились хмурые брови, напряженный взгляд задумчивых глаз. Именно глаза привлекли ее внимание, когда они в первый раз встретились. Не догадаешься, что скрывала их спокойная сероватая глубина; не было, казалось, ей предела. По этой причине она и вышла за него замуж и не разочаровалась.

Ричард как будто удовлетворил свою любознательность. Отошел от двери и начал раздеваться.

— Спать, — сказал он, в глазах торжествовала улыбка. — Только, душа моя, не чисть по пять минут каждый зубик.

Френсис захохотала и принялась расчесывать волосы, как вдруг рука со щеткой застыла в воздухе, словно ее парализовало. Она с удивлением глядела на лежащую возле зеркала коробку с помадой.

— Клянусь… — начала она.

— Нет, — сказал Ричард, его губы смеялись, глаза предостерегали.

Френсис прикусила язык.

— Я тотчас же управлюсь, — договорила она.

Ричард одобрительно кивнул. Смышленая барышня, подумалось ему; она понимала его с полуслова.

Френсис всегда ложилась по правую руку от Ричарда. В комнате было жарко и душно, перед сном следовало бы проветрить комнату. Ричард прижался к жене. Каждое слово обжигало их горячим дыханием, чтобы заглушить голоса, они говорили в подушку.

— Что-то не так, Френ?

— Кто-то переставил мои вещи. Баночка с кремом не на месте; ты знаешь, я всегда ставлю их в определенном порядке. Они находятся на подставке, а под ними шкатулочка. Кому-то захотелось проверить, что у меня там.