Червь Уроборос - Эрик Эддисон

— На другое?

— Не сиди здесь, словно чопорная девица, изображающая невинность, когда всем известно, что она ее утратила, — сказал Корунд. — А то прикончу. Ты рассчитывал на мою смерть от руки Демонов. А поскольку в душе твоей нет ни крупицы чести, то ты не мог и подумать, что их благородство не позволит им пойти на такое коварство, как ты себе воображал.

Гро сказал:

— Это или несмешная шутка, или бред сумасшедшего.

— Трусливый притворщик, — сказал Корунд. — Знай, что держащий лестницу столь же виновен, как и взбирающийся на стену. По твоему замыслу они должны были ударить по нам исподтишка, когда мы поднимались к ним с этим предложением, к которому ты так горячо склонял меня.

Гро начал было подниматься, но Корунд проревел:

— Сядь! Отвечай, разве ты не подстрекал бедного идиота Филпритца броситься на Юсса?

— Он упоминал мне об этой идее, — сказал Гро.

— А ты хитер, — сказал Корунд. — И в этом тоже видно твое предательство. Если бы они напали на нас, ты мог бы спокойно отдаться на их милость.

— Это глупость, — сказал Гро. — Мы были намного сильнее.

— Верно, — ответил Корунд. — А разве я обвинял тебя в мудрости и трезвости суждений? Зато вероломством ты пропитан насквозь.

— И ты еще зовешься моим другом! — воскликнул Гро.

После паузы Корунд промолвил:

— Я всегда знал тебя как проницательного хитреца и притворщика, и теперь я не могу тебе доверять, дабы и далее не подвергаться опасности. Я намерен убить тебя.

Гро откинулся на своем сиденье и взмахнул руками.

— Я бывал здесь прежде, — сказал он. — Я видел все это: и в лунном свете, и в безжизненном сиянии дня, в хорошую погоду, и в град, и в снег, и когда могучие ветры проносились над пустошами. И понял я, что эта земля проклята. Еще до того, как был рожден я, или ты, или любой из нас, в Морне Моруне зародились предательство и жестокость, что чернее ночи, и принесли своему родителю и его народу погибель. Из Морны Моруны мчится через пустыни этот ветер, губя нашу любовь и принося разрушение. Давай, убей меня, я и не подумаю защищаться.

— Это дело нехитрое, Гоблин, — ответил Корунд, — Хоть защищайся, хоть нет. Ты — лишь вошь в моих пальцах, умертвить или отшвырнуть которую было бы для меня только полезно.

— Был я подданным короля Гасларка, — произнес Гро, словно во сне, — И еще будучи пятнадцатилетним мальчишкой, служил я ему верой и правдой. Но это время окончилось, не оставив мне после себя ничего, кроме бороды на лице да сожаления в сердце. С какой стати стал бы я вынашивать против него заговор? Жалость Витчланда, того самого Витчланда, что скатывался тогда в пропасть неудач, — вот что придало мне сил. И я хорошо послужил Витчланду — но судьба всегда была на стороне противника. Это я посоветовал королю Горайсу XI уклониться от битвы при Картадзе. Но распутница Фортуна уселась на чашу весов Демонланда. Я умолял его не сражаться с Голдри на островах Фолиот. Ты поддержал меня. Ничего, кроме упреков и смертельных угроз, не получил я взамен; и, поскольку к моим советам не прислушались, с Витчландом случилась беда. Я помогал господину нашему, королю, когда он творил колдовство и вызывал на Демонов наслань. За это он относился ко мне дружелюбно и поддерживал меня, но из-за этого же многие в Карсё стали завидовать мне великой завистью. Однако и это я стерпел, ибо дружба твоя и твоей супруги были для меня светочами тепла в холодах вражды. И вот из любви к тебе я отправился с тобою в Импланд. И именно здесь, близ Моруны, где я когда-то печально скитался, окруженный опасностями, довелось мне, наконец, осознать бессмысленность всей моей жизни.

После этого Гро на минуту замолчал, а потом заговорил вновь:

— О Корунд, я открою тебе свою душу, прежде чем ты убьешь меня. Воистину, до сих пор, пока мы стояли у стен Эшграр Ого, было для меня очевидно, сколь велико наше превосходство над Демонами; и великолепна была их доблестная защита столь малыми силами против столь многих, и то, как они раз за разом отбрасывали нас назад. Меня всю жизнь настолько очаровывал вид великих воителей, продолжающих сражаться под ударами враждебной судьбы, что, даже будь они моими врагами, не в силах я воздержаться от восхищения ими и едва ли не любви к ним. Но никогда не был я неверен тебе, и даже не думал строить козни тебе на погибель, в чем ты меня столь злобно обвиняешь.

— Ты хнычешь и цепляешься за свою жизнь, словно баба, — сказал Корунд. — Трусливые собаки никогда не вызывали во мне жалости, — он, однако, не двинулся и лишь сердито смотрел на Гро.

Гро вытащил свой меч и придвинул его через стол к Корунду рукоятью вперед.

— Слышать такие слова от тебя еще хуже, чем быть проткнутым мечом, — сказал он. — Посмотри же, как я встречу смерть. Король похвалит тебя, когда ты расскажешь, что произошло. А для Кориния и прочих ненавидевших меня известие о том, что я лишился твоей любви и ты, наконец, избавился от меня, окажется слаще меда.

Но Корунд не шевелился. После паузы он наполнил кубок снова, осушил его и сел. Гро неподвижно сидел перед ним. Наконец, Корунд тяжело поднялся со своего места и оттолкнул меч Гро через стол обратно.

— Лучше ложись спать, — сказал он. — Ночной ветер слишком пронизывающ для твоей лихорадки. Спи нынче ночью на моем ложе.

Занялась холодная и серая заря, и на рассвете Корунд приказал своим солдатам оцепить Эшграр Ого и начать осаду. Десять дней сидел он перед крепостью, и с утра до вечера ничего не происходило, лишь часовые прохаживались по стенам, да Корундовы люди расставляли стражу. На одиннадцатый день из Моруны на запад приползла пелена тумана, промозглого и холодного, сделав все вокруг неясным и призрачным. Пошел снег, а туман все висел над землей, и наступившая ночь была столь черна, что даже при свете факела нельзя было увидеть вытянутую перед собой руку. Туман держался пять дней. На пятую ночь, а это было двадцать четвертого ноября, в третьем часу пополуночи, раздался сигнал тревоги, и с севера прибежал вестовой, сообщивший Корунду, что из Эшграр Ого сделана вылазка. Войска ринулись в этом направлении, и завязалось сражение во мгле. Корунд не успел еще вооружиться и выйти из шатра, когда второй вестовой примчался с юга, принеся новости о жаркой схватке. Все смешалось в темноте, и ничего не было понятно, кроме того, что Демоны выбрались из Эшграр Ого. Через некоторое время, когда Корунд и его люди вступили в битву на севере, от его сына Хеминга пришло известие, что Спитфайр вместе со своими солдатами прорвался на другом участке и ушел на запад, и в погоню за ним в направлении Внешнего Импланда пустился большой отряд. Также они узнали, что более сотни Демонов окружены и прижаты к берегу озера, а крепость захвачена и занята людьми Корунда, но о Юссе и Брандохе Даэй не было никаких вестей, помимо того, что они были не со Спитфайром, а с теми, кто прорывался на север, где Корунд сражался лично. Битва продолжалась всю ночь. Незадолго до рассвета Корунд видел Юсса в разрыве тумана и обменялся с ним ударами копий, а его сын заметил там же Брандоха Даэй и получил от того глубокую рану.