Червь Уроборос - Эрик Эддисон

Неподвижные, словно ястребы, взирали Юсс и Брандох Даэй со своего высокого утеса на вожделенные вершины.

Юсс проговорил, запинаясь, словно во сне:

— Этот чудесный аромат, этот порывистый ветер, сама скала, на которой мы стоим, — все это мне знакомо. Не прошло и ночи с нашего отплытия из Обзорной Гавани, чтобы не видел я эти горы в сновидениях, узнавая их по именам.

— Кто сказал тебе их имена? — спросил лорд Брандох Даэй.

— Мой сон, — ответил Юсс. — Впервые увидел я его на своем собственном ложе в Гейлинге, вернувшись от тебя домой в прошлом июне. А все сновидения, что привидятся там, — истинны.

И еще сказал он:

— Видишь темную долину, глубоко врезающуюся в горную цепь, там, где предгорья расступаются, открывая взору сами горы от вершины до подножия? Посмотри на те угрюмые утесы за ближним кряжем, испещренные паутиной исполинских занесенных снегом расселин, что устремляются в небо бастионами каменных башен. Это великий хребет Коштры Пиврархи, а высочайший из этих шпилей — ее таинственная вершина.

Пока он говорил, его глаза блуждали вдоль очертаний восточного кряжа, где подобные нисходящим с небес темным богам горы образовывали парапет над покровами принесенных лавинами снегов. Он замолк, обратив взор к пылавшему в лучах заката соседнему пику на востоке от ущелья, чьи обрывистые утесы вздымались к грациозной заснеженной вершине, что изяществом линий была подобна девичьей щеке, чистотой — росе, а красотой — мечте.

Они наблюдали, как закатные лучи на склонах гор тускнеют, оставляя после себя лишь бледные оттенки смерти и тишины.

— Если сон твой, — промолвил Брандох Даэй, — зовет тебя спуститься с этого Обрыва, пересечь Бхавинан по этим лесам и холмам, преодолеть лиги льда и застывших скал, отделяющие нас от основного хребта, а затем найти дорогу к снегам на вершине Коштры Белорн, то такое и впрямь может привидеться лишь во сне.

— Мне был явлен весь путь, — сказал Юсс, — вплоть до скал у самого подножия великого северного контрфорса Коштры Пиврархи, которую должен покорить всякий, кто хочет попасть на Коштру Белорн. Но дальше этих скал не забирались даже сновидения. Прежде чем день угаснет, я покажу тебе, где мы перевалим через ближний кряж, — и он указал туда, где от изрытого снежного поля, что круто поднималось к седловине, сползал меж мрачных склонов ледник. К востоку от него возвышались два белоснежных пика, а к западу — вытянутая и похожая на крепость гора с отвесными склонами, приземистая и темная на фоне нависавших над ней утесов Коштры Пиврархи.

— Долина Зиа, что спускается к Бхавинану, — сказал Юсс. — Туда и лежит наш путь: к тому темному бастиону, что наречен Тетрахнампфом.

Наутро лорд Брандох Даэй подошел к Миваршу Фазу и сказал:

— Сегодня нам нужно спуститься с Омпреннского Обрыва. Я бы ни за что не оставил тебя в Моруне, но спуск по этой стене — нелегкое дело. Ты скалолаз?

— Я, — ответил тот, — был рожден в высокогорной долине Пераршин у истоков реки Бейрун, что в Импланде. Мальчишки там выучиваются лазать по горам раньше, чем ходить. Спуск не пугает меня, как и эти горы. Но земли внизу неизведанны и ужасны, и множество отвратительных созданий обитает там, различные призраки и пожиратели людей. О заморские дьяволы, разве этого мало? Давайте вернемся назад, и, если Боги уберегут наши жизни, мы навеки прославимся, побывав в Морне Моруне и вернувшись живыми обратно.

Но Юсс промолвил в ответ:

— О Миварш Фаз, знай, что не ради славы отправились мы в это путешествие. Величие наше и без того осеняет весь мир подобно огромному кедру, простирающему над садом свою тень; и предприятие это, сколь бы грандиозно оно ни было, добавит к нашей славе столько же, сколько добавило бы к этим лесам Бхавинана еще одно посаженное там дерево. Но случилось так, что великий король Витчланда, занявшийся во тьме своего королевского замка Карсё такими колдовскими искусствами и магическими заклинаниями, каких мир доселе не знал, наслал на нас лихо, унесшее моего брата, лорда Голдри Блусско, который столь же дорог мне, как и моя собственная душа. И Они, что покрыты тайной, посредством сна указали мне искать вестей о моем дорогом брате на Коштре Белорн. Потому, о Миварш, ты можешь идти с нами, если захочешь, если же нет — что ж, тогда прощай. Ибо ничто кроме смерти моей не остановит меня на пути туда.

И Миварш, подумав, что даже быть пожранным горными мантикорами вместе с этими двумя лордами — более легкая судьба, чем остаться наедине со всем тем, что ему было известно о Моруне, обвязался веревкой и, препоручив себя заботе своих богов, последовал за Брандохом Даэй по выветрившимся склонам, по камням и замерзшей почве к началу ущелья, ведшего вниз.

Несмотря на то, что отправились они в путь рано, было уже за полдень, когда они спустились с утеса. Опасаясь падающих камней, они выбрались из ущелья сначала на восточный контрфорс, а затем, когда тот стал слишком отвесным, вернулись на западную стену. Через час-два ущелье сузилось и сошло на нет, и, глядя оттуда меж своих ног, Брандох Даэй увидел, как в нескольких длинах копья под ним гладкие плиты, словно срезанные ножом, терялись из виду за краем скалы и взгляд сразу обращался к похожему на мох мерцающему ковру древесных крон, отделенных от них невидимой воздушной пропастью. Тогда, чуть отдохнув, они вернулись по ущелью немного вверх, выбрались на скальный склон, откуда сделали рискованный траверс к новому ущелью к западу от первого, и, наконец, скатившись по обширной осыпи, оказались на мягкой и нежной траве у подножия холма.

Крохотные цветы горной горечавки росли у их ног, а перед ними, словно море, простирался непроходимый лес. Вдали высились вершины Зиа: белоснежные фронтоны Исларгина, указывавший в небо тонкий темный палец Тетрахнампф нан Тшарка, что нависал над Зийским Перевалом, и торчавший над долиной к западу от него массивный бастион Тетрахнампф нан Тсурма. Более высокие горы были по большей части скрыты за этим ближним хребтом, но Коштра Белорн по-прежнему возвышалась над Перевалом. Словно смотрящая из своего окна в высокой башне королева озирала она эти дремлющие в полуденном свете зеленые леса, и чело ее было прекрасно, словно звезда. За их спинами обзор ограничивали уступы и нагромождения огромных усеянных трещинами контрфорсов, вздымавшиеся от края листвы и водоемов к невидимым холодным равнинам Моруны.

Той ночью они спали на холмике под звездами, а на следующий день, спускаясь к лесам, набрели в сумерках на опушку на берегу полноводного Бхавинана. Трава была мягка, как подушка — на ней могли бы танцевать эльфы. Другой берег в полумиле от них зарос серебристыми березами, что спускались к самой воде, стройные, словно горные нимфы. Их ветви мерцали в сумеречном свете, а их отражения колыхались в глубинах могучей реки. В небесной вышине день еще окрашивал слабым теплым светом очертания исполинских гор, а на западе у верховий реки над деревьями показалась юная луна. К востоку от опушки поднималась от речного берега небольшая поросшая деревьями возвышенность размером не крупнее дома, а в склоне ее была пещера.