Червь Уроборос - Эрик Эддисон

Лорд Брандох Даэй нежно взял его в свои руки и поднял высоко над собой, глядя на горы на юге. Качавшиеся на берегах Бхавинана березы не казались более изящными, чем он, а отдаленные горные утесы более неукротимыми.

— Лети к своей королеве, — сказал он, — и передай, что говорил ты у Бхавинана с лордом Юссом и лордом Брандохом Даэй из Демонланда. Скажи ей, что мы — те, кому было предопределено явиться сюда, те, кто, полагаясь лишь на собственные силы, еще до того, как весну сменит лето, поднимутся к ней на Коштру Белорн отблагодарить ее за ее любезные приветствия.

И вот, когда настал апрель, солнце на своем пути по небесам почти покинуло знак Овна и вступило в знак Тельца, а все реки и ручьи вздулись, напоенные тающими высокогорными снегами, наполняя могучую реку, мчавшуюся в своих берегах, словно сулой, лорд Юсс промолвил:

— Вот и настало благоприятное время пересечь поток Бхавинан и направиться в горы.

— Охотно, — ответил лорд Брандох Даэй. — Но как будем мы пересекать его: вброд, вплавь, или отрастив крылья? Для меня, много раз переплывавшего Громовой Фьорд, чтобы разжечь аппетит перед завтраком, пересечь эту реку — дело невеликое, сколь бы быстра она ни была. Но с нашими доспехами, оружием и прочими вещами все уже не так просто.

— Неужто напрасно подружились мы с теми, кто населяет здешние леса? — сказал Юсс. — По первой просьбе крокодил перевезет нас через Бхавинан.

— Худое это создание, — сказал Миварш, — и жестоко ненавидит меня.

— Тогда тебе придется остаться здесь, — сказал Брандох Даэй. — Да не бойся, я отправлюсь с тобой. Это создание может перенести нас обоих разом и не пойти ко дну.

— Знахарка предсказала мне, — ответил Миварш, — что змей этого вида станет моей погибелью. Но будь по-вашему.

Они подозвали свистом крокодила; и первым на спине этого змея через Бхавинан переехал лорд Юсс вместе со всеми своими вещами и оружием, и сошел на берег в нескольких сотнях шагов вниз по течению, ибо оно было очень сильно; затем крокодил вернулся на северный берег за лордом Брандохом Даэй и Миваршем Фазом и подобным же образом перевез их через реку. Миварш храбрился, но расположился настолько близко к хвосту, насколько это было возможно, перебирая в своей сумке особые травы, что служат средством против змей, и шевеля губами в отчаянных мольбах к своим богам. Достигнув берега, они поблагодарили крокодила, попрощались с ним и без промедления пустились в путь через лес. И Миварш, словно освобожденный из темницы, легким шагом шел впереди, распевая и щелкая пальцами.

Три или четыре дня они блуждали в предгорьях, а затем остановились на сорок дней в долине Зиа, над ущельями. Здесь долина расширяется, образуя амфитеатр с плоским дном, который со всех сторон обрамляют устремленные в небо тонкие известковые скалы. Высоко на юге, меж крутых серых морен, сморщенный, словно какой-то выживший в первозданном хаосе древний дракон, простирает в долину свой хобот ледник Зиа. Здесь в ледяных пещерах берет начало бурливая река, и в брызгах ее в ясный день висят радуги. С ледника дует пронизывающий ветер, и горные цветы и кусты пьют солнечный свет.

Здесь они собрали большой запас пищи. И каждое утро они вставали до рассвета и отправлялись взбираться по горам, упражняясь перед восхождением на более высокие пики. Так они исследовали все отроги Тетрахнампфа и Исларгина, и сами эти пики, скалистые вершины невысокого хребта Нуаннер, откуда открывался вид на Бхавинан, заснеженные пики к востоку от Исларгина: Авсек, Киюрмсур, Мирсу, Биршнаргин и высочайший в этой цепи, Борх Мехефтарск со всеми его гребнями, остановились на неделю на моренах ледника Мехефтарск над высокогорной долиной Фоаны, а также побывали на западе на доломитовых горах Бурдьязаршры и великой стене Шилака.

От этих упражнений мышцы их уподобились стальным канатам, сами же они стали выносливыми, как горные медведи, а поступь сделалась столь же тверда, как у горных козлов. И на девятый день мая они пересекли Зийский Перевал и разбили лагерь на скалах у южной стены Тетрахнампф нан Тшарка. Словно окровавленное, солнце в безоблачном небе зашло за горизонт. Впереди и по обе стороны от них простирались молчаливые синие снега. Воздух на этих высокогорных снежных полях был обжигающе холоден. Примерно в лиге к югу чашу ледника окаймляли очертания черных утесов. За этой черной стеной, в двадцати милях от них, в опаловых небесах возвышались Коштра Белорн и Коштра Пиврарха.

За ужином в угасающем свете дня Юсс сказал:

— Стена, которую вы видите, зовется Барьерами Эмшира. И, хотя за ними и лежит прямой путь на Коштру Пиврарху, путь этот нехорош, и мы по нему не пойдем. Ибо, во-первых, этот барьер до сих пор оставался неприступным, и одни лишь полубоги безуспешно пытались покорить его.

— Я не стану дожидаться твоего второго довода, — сказал Брандох Даэй. — До сих пор мы поступали по-твоему, и теперь настал твой черед уступить мне, пойдя завтра со мной и показав, что для нас с тобой такие барьеры — что клуб дыма, если они стоят на пути между нами и нашей целью.

— Если бы дело было лишь в этом, — ответил Юсс, — то я не стал бы тебе перечить. Но если мы выберем эту дорогу, то нам придется столкнуться не только с безжизненными скалами. Видишь место, где Барьеры заканчиваются у вон той чудовищной пирамиды в нагромождении утесов и нависающих глетчеров, что закрывает нам обзор на востоке? Люди зовут ее Менксур, но в небесах у нее более страшное название: Эла Мантиссера, то бишь Логово Мантикор. О Брандох Даэй, я взберусь с тобой на любой утес, который ты выберешь, и буду сражаться с тобой против самых ужасающих чудовищ, что когда-либо населяли берега потоков Тартара[70]. Но затевать и то и другое одновременно было бы безрассудно и глупо.

Но Брандох Даэй засмеялся и ответил ему:

— Не могу я уподобить тебя никому, о Юсс, кроме воробья-верблюда. Которому говорят «Лети», а он отвечает «Не могу, ибо я верблюд», а когда приказывают «Вези», отзывается «Не могу, ибо я птица».

— Долго еще будешь меня подстрекать? — произнес Юсс.

— Да, — сказал Брандох Даэй, — если будешь упрямиться.

— Хочешь ссоры? — спросил Юсс.

— Ты же меня знаешь, — ответил Брандох Даэй.

— Хорошо, — сказал Юсс. — План твой оказывался правильным и спасал нас однажды, другие же девять раз был он неверен, и лишь мой план спасал тебя от несчастья. Если беда настигнет нас, то случится это только из-за твоего своенравия.

После этого они закутались в свои плащи и уснули.

На следующий день они проснулись затемно и пустились в путь на юг по покрытому настом после морозной ночи снегу. Перед ними чернели Барьеры, до которых, казалось, было рукой подать, но звездный свет скрадывал размеры и расстояния, делавшиеся очевидными лишь после долгой ходьбы; сколько бы они ни шли, каменная стена, казалось, не становилась ни ближе, ни больше. Дважды или трижды они спускались в долины или переваливали через гребень ледника, и на рассвете остановились у голой стены, холодной и суровой, преграждавшей им путь на юг. На стене не было видно ни одного выступа, который был бы достаточно велик, чтобы на нем скопился снег.