Строитель - Андрей Готлибович Шопперт

Встретив этих обобранных товарищей, профессор велел всем им на пару дней во Владимире задержаться. И вот сегодня все двадцать пять человек сидят в палате на лавках и на ковры бракованные любуются, да на гобелены с лошадьми, что поляк Марек теперь рисует.

— Бояре. Вот сейчас вам по рукам рисунки отправлю. Это фасад… парадный вид… м… это так будет ваш будущий дом здесь во Владимире выглядеть. Каждому выделю сто метров вдоль улицы. Одним с правой стороны, другим слева. Улица будет проходить вдоль реки. Начинаться будет в ста метрах от замка. Там несколько деревянных домов посада придётся снести, но это мои проблемы. Так вот, там двадцать пять рисунков, выбирайте какой кому понравится, это и будет передняя стена вашего дома. Строить их все будем в три поверха. Более того, фасад… ай, ну эту переднюю стенку я построю своими силами. И вам нужно будет потом построить три оставшиеся стены и крышу. Все крыши будут под черепицей. Её тоже получите безвозмездно, то есть даром. Всё, держите листы, — Андрей Юрьевич передал листы с эскизами главному боярину — тысяцкому Владимира Андрею Молибоговичу.

Тот положил большие листа формата А3 на колени и стал их медленно перебирать. Не долго. Уже на третьем он присвистнул и потащил его из пачки.

— Княже, мне сей дом с ангелами на углах нравится. Кто же ангелов сделает?

— Отольём из бронзы. Не проблема. Будут тебя, Андрей Молибогович, ангелы. Отправляй листы дальше.

Эскизы эти рисовали три человека. Ну, так себе художник из Исаака Аргира, но зато он видел дворцы в Константинополе и других городах Византии. Марек — художник поляк, поездил по Европе и тоже видел разные дворцы и замки. Ну, и Закария или Захарка. Видел дворцы в Гранаде. Побывал и в Венеции с Генуей. Потому, после споров и даже мордобоя все эти три знатока и художника нарисовали по десятку эскизов фасадов домов. Андрей Юрьевич осмотрела чудеса и выдал гойям этим новые листы бумаги.

— Вы, мать вашу, обуздайте свою фантазию. У нас просто мастеров таких нет. Кроме того, я сказал длина фасада двадцать метров. Высота три этажа. А это чего? Тут вавилонская башня нарисована. Рисуйте, что сказал. А эти рисунки потом вам назад отдам, и вы из них картины сделаете. В рамки резные поместим и мой замок украсим.

Хорошо, что у каждого боярина есть свое место в думе, в зависимости от старшинства, то есть от древности рода, от богатства, от того какую должность занимает. Драки за рисунки не произошло, чего профессор Виноградов побаивался. Знатные выбирали раньше, и может и хотели последние — худородные покопаться в эскизах, но дисциплина не позволила. Не ухватишь же за бороду Молибоговича? Он тебе так ухватит, и дома не понадобится. Домовина понадобится. (наши предки срубали толстое дерево, выдалбливали в стволе домовину, укладывали туда усопшего и водружали гроб на пенёк).

— Так. Бояре, сейчас к вам Исаак Аргир подойдёт, сдавайте ему ваш фасад, он там ваше имя запишет и номер дома. Завтра строить начнём. Кто первый дом построит, тот от меня получит ещё и статуй несколько, чтобы перед домом поставить.

Событие пятьдесят седьмое

— Бей! — Емеля Осипов натянул тетиву и отправил стрелу в приближающихся брянцев. Далеко ещё. Три с лишком сотни шагов. Не у всех даже стрелы долетят. Стрелял сотник высоко задрав лук в горизонт. Андрей Юрьевич говорил, и они сами потом много раз проверяли на тренировках, что дальше всего стрела летит при возвышении в сорок пять градусов. Про градусы просто всё. Прямой угол — это девяносто градусов, и получается, что сорок пять это половина. А прямой угол — ещё проще. Это камень на воду падает под углом девяносто градусов. Почему на воду, князь тоже объяснил. На землю тоже так же камень падает. Но земля может быть под углом, холмик там. А вода всегда ровная, она под углом не бывает. Но все эти премудрости теперь не интересны, нужно было просто приноровиться к стрельбе с определённым возвышением стрелы. Теперь не нужны никакие градусы, привычка сама всё за тебя посчитает.

Однако, объяснения князя Емеля заполнил, и теперь, как ему Андрей Юрьевич, он всем молодым в их отряде, да и у себя в десятке особенно, все эти мудрые ромейские подсчёты разъяснял. В ромейских книгах князь это прочитал. Видел Емеля тех ромеев, что часы сейчас делают. И листы с рисунками, кои у них на столе набросаны. Эти могут до таких умных вещей додуматься, как сорок пять градусов. Часы изобретают, чего уж про воду и камень им не знать.

Видимо, неправильно сотник определил дальность до брянцев. Практически все стрелы долетели. Ясно, что урон от такой стрелы мизер. Это тоже ромейское слово, мало означает. Но в десять первых всадников прилетело пять десятков стрел и одна или две попали в морды лошадей доспехом не прикрытые. Лошади споткнулись и повалились. Дружинники полетели с них под ноги набирающих скорость следующих лошадей. Сразу несколько лошадей кувыркнулось следом и тут в эту куча прилетели стрелы второго залпа, потом третьего.

Всё же дружинники князя Брянского были опытными воями, они обтекли упавших и, быстро сомкнув ряды, помчались вновь на тонкую цепочку стрельцов.

Дальше рассматривать куда стрела попала, да рассуждать о ромеях было некогда. Нужно было выпускать стрелу за стрелой в неуклонно приближающихся всадников. Седьмая стрела. Восьмая. Де…

— Отходим! Отходим за возы! — взревел сотник и подтолкнул даже увлёкшегося стрельбой сына, — Отходим!

Вовремя. Чуть не подставились. Еле успели вои его забежать за возя и щитами проходы закрыть, как к ним уже подскакали первые дружинники брянцы.

— Бей! — прорычал Емеля, а сам бросился к правому флангу, там возчики замешкались не успели выставить перед собой копья, уперев их в землю, и сразу за это поплатились. Трое всадников заехали между копий и теперь пытались брянцы достать возчиков мечами. Вот один покатился с прорубленной головой, вон второй. Но теперь Емеля уже рядом был. Он с пяти шагов выпустил стрелу в лицо вою, вновь заносящему меч для удара. Есть. Вторая стрела отскочила от шелома дружинника, но на мгновение его остановила и возчик, изловчившись засадил копьё тяжеленное в брюхо коню. Тот завалился под ноги третьему вою. Емелю же успел из колчана очередную стрелу дёрнуть и выцелить уцелевшего. Вжик. И стрела вошла в грудь воину. С такого расстояния ни