Строитель - Андрей Готлибович Шопперт

Глава 18

Событие пятьдесят второе

Как воевать с тяжеловооружённой конницей, ну или в данном случае с княжьей дружиной, князь Владимирский Андрей Юрьевич очень и очень наглядно продемонстрировал. Емеля решил этим опытом воспользоваться. Правда, были существенные изменения в плане князя. Емеля ни одного даже самого захудалого оврага рядом с Овручем не нашёл. Реки и небольшие речушки были, но это совсем другое. Не мог он и обычную траншею достаточно широкую и длинную выкопать. И лопат-то у него всего пять было, так и ладно, организовал бы, чтобы люди постоянно менялись, и какой-нибудь окоп бы вырыли. Но… У него времени всего ничего — до утра. За несколько часов просто не успеть.

Оставалось сделать почти так, как поступили при осаде Мукачево.

Все десять телег были освобождены от припасов, которые оставили на поляне в лесу под присмотром двоих раненых и пары возчиков, а потом доставлены на поле перед городом, где наметили сечу, и выставили их в ряд. Не вплотную, примерно по три-четыре шага между ними расстояние оставили. И на этих же телегах доставили к месту будущей битвы те самые щиты, с помощью которых город обстреливали. Их-то и поставят в промежуток между повозками.

План Емеля такой придумал. Встанут стрельцы перед телегами плотно, чтобы возы за ними не видно было, а когда бой начнётся, то сквозь промежутки они уйдут под защиту телег, в промежутки же щиты вставят. Там и бойница уже есть, через которые стрелять можно. Лошадь она животина поумнее князя Брянского, она на телегу не поскачет, остановится. И у брянцев не будет возможности ни копьями, ни, тем более, мечами достать до стрельцов владимирских. Единственная опасность, это то, что всадник сможет копьё метнуть. Но это же не дротик, а тяжёлое копьё, его особо далеко не забросишь, да и его стрельцы не будут же сидеть и в носу ковырять, ожидая, когда его копьём проткнут. Пока всадник размахнётся в него парочка стрел успеет вонзиться. Со стрелой в горле, или тем более в глазу, швырять копья сложно. Плохо видно соперника, соринка мешает.

Перед выездом из лагеря потренировались на той большой лесной поляне, как будут строиться перед телегами и как будут отступать под их прикрытие. Оказалось, что их маловато, чтобы все возы закрыть спинами. Пришлось, как Андрей Юрьевич поступал, возчиков одевать в трофейные брони и, дав им копья, поставить на фланги.

— Вы, как отойдёте за крайние телеги, то копья в землю уприте, чеснок перед собой разбросайте и стойте. Не мне вас учить, что лошадь на копьё не полезет, — напутствовал Емеля не сильно обрадовавшихся возможности повоевать возчиков. А потом махнул рукой, — вы не думайте, вас не обделим при дележе хабара. По кольчуге и шелому каждому дам. Продадите и сможете дом новый поставить. А ещё, если не сильно пораненную лошадь решите выходить, то пробуйте, бог вам в помощь.

Возчики после таких обещаний копья уже увереннее в руках держали. Им и так за этот поход прилично пообещали, а теперь и вовсе богатеями вернутся. Если вернутся. Так кто же о плохом думает?

Солнце ещё только чуть выползло из-за леса на горизонте, а Емеля уже стрельцов выстроил перед телегами. Да, их всего пятьдесят девять человек. Двое раненых остались в лагере. Так ведь и противников не в десять раз больше. Изрядно они успели их проредить за эти три дня. Если у князя Дмитрия Александровича Брянского было в дружине три сотни воев и у его зятя Льва Святославича из Гомеля около сотни, то остаться должно не более двух сотен. Кроме того, не бросят же город они вообще без охраны, хоть три десятка да оставят… или пять. И что остаётся у брянцев? Полторы сотни дружинников против шести десятков стрельцов. Равны силы.

Рядом с Емелей Осиповым стоял его шестнадцатилетний сын Данило. Вроде молод совсем, а уже в трёх битвах поучаствовал, в том числе и в той, у Житомеля, где против них был брат младший Дмитрия Александровича Брянского — Иван Александрович. Как и у отца у Данилы составной лук лучшего мастера — лучника из Львова Карася. Их не спутать ни с какими другими, Карась пропитывает дерево в краске какой-то. Яркие, красные получаются. Но это не главное достоинство — главное надёжность и сила, с которой лук стрелу в полёт отправляет. По навесной траектории Емеля стрелу при попутном ветре на четыре сотни шагов без малого отправил.

Городские ворота от того места, где они выстроились, видно было плохо. Там лесок длинным таким языком перегораживал обзор. На всякий случай, чтобы не проспать атаку, Емеля выслал за три сотни шагов дозор. Там с небольшого холма город был уже не плохо виден.

Долго ждать брянцев не пришлось. Едва владимирцы успели построиться, как послышался рёв рога, и дозорные по очереди, пришпорив коней, понеслись к их тоненькой линии.

— Выезжают! — это первый доложил.

Второй сказал, что мол, больно много брянцев. А третий, покинувший холм последним, сообщил, что около двух сотен воев. Ну, ничего нового, так примерно сотник Осипов и сам рассчитал.

Брянцы обогнули язык леса и начали выстраиваться между последними деревьями и тем холмиком, где караулили дозорные, для атаки.

Может и не две сотни, но сила не малая. И рог ещё постоянно трубит, не даёт с мыслями собраться.

— Вои, не боись. Всего по трое на каждого из нас. А мы за минуту десяток стрел отправляем. Они кончатся раньше, чем до нас доскачут, — выждав когда рога смолкнут, прокричал своим Емеля.

— Пошли! — тут же крикнул, пересиливая очередное завывание рога, стоящий рядом с сотником сын.

Действительно ряды воев стоящих в пяти сотнях шагов от них колыхнулись, и вои, что в центре стояли, помчались в атаку.

Событие пятьдесят третье

Новенький, сверкающий пластинами на груди, начищенными до блеска, нобиль Санька Юрьев стоял на смотровой вышке и, из-под, козырьком приложенной, ладони смотрел на северо-запад. Пока ничего видно не было. Лес и лес, и дорога, чуть им же и расширенная вчера, уходила между деревьев.

Дорогу расширили вчера, когда прибыл гонец и доложил, что ворог не дремлет и отправил воев покарать пришлого схизматика. Расширили её на скорую руку. Срубили сначала подлесок, кусты и деревца молодые. После этого выкопали несколько ловчих ям, воткнули туда колья заострённые, прикрыли ветками, и травой с листвой припорошили. Дорога там поворачивает перед выходом из леса и