Меч войны, или Осужденные - Алла Гореликова

– Ненавижу танцевать! – Юная королева, похоже, рада была бы оказаться отсюда подальше.

– Я тоже не слишком люблю.

Грянула чинная музыка, избавляя короля от необходимости дальнейших разговоров. Он взял жену за кончики пальцев, процедил:

– Ну же, Радка! Так надо.

И королевская чета поплыла по бальной зале, щедро собирая дань почтительного верноподданнического восхищения, острых взглядов и ехидных шепотков.

Между королезом и танцами более непринужденными гостям отводилось время для составления пар. По традиции, король должен был бы пригласить на следующий тур одну из первых дам двора, а королева – принять приглашение одного из первых кавалеров. Но обоих возможных кавалеров Луи увел, и Радиславе даже в голову не пришло этому огорчаться. Небрежно подхватив бокал лимонада, юная королева постаралась затеряться среди статуй и драпировок, подальше от скопища ожидающих приглашения дам и девиц. Убедившись, что никто не заметил ее маневра, Радислава поднялась на опоясывающую зал галерейку – на облюбованное заранее место, откуда прекрасно просматривался зал, но где саму ее можно было бы отыскать, лишь поднявшись следом.

– Так что за дела, на балу-то? – спросил молодой Эймери. Едва скрывшись от досужих взглядов, он посерьезнел и подобрался. – Новости?

Луи досадливо мотнул головой:

– Давно уже нет. На самом деле Готье малость перебрал с секретностью – уж вам-то мог сказать, не дожидаясь меня. Вот, гляди.

Эймери взял листок тонкой бумаги, расправил. Ленни заглянул через плечо, спросил:

– Себаста?

– Угу, – Эймери вернул карту, посмотрел на короля в упор. – Ты еще не сказал, мой король, что это и откуда.

– Говорю. Это письмецо, отправленное Омерхаду некими заговорщиками. Оно, правда, попало в руки Готье, но это ничего не значит: точно установлено, что в империю отослали три копии. Вы рады?

Ленни выругался. Эймери пожал плечами, сказал почти равнодушно:

– Согласись, хуже было бы, если бы мы вообще не узнали. Что сделал Готье?

– Свалил хлопоты по встрече на лорд-адмирала, а сам занялся заговорщиками. Подробностей пока не знаю, но что-то они там делают, чтобы помешать высадке. Только, боюсь, времени слишком мало.

– И что ты хочешь?

– Пока что туда стягиваются рыцари, подвозят провиант и пополняют арсеналы. А дальше… пойми, я не могу учить тебя воевать. Без моих приказов у тебя получится лучше. Давай считать, что война уже идет – и решаешь ты.

Эймери кивнул. По-простецки почесал в затылке. Спросил:

– Чего еще я не знаю? Заговорщики что-нибудь говорят? У них есть сообщники на побережье?

– Отправляйся к Готье, он все тебе доложит.

– Секретность, – хмыкнул капитан. – Ладно, Готье так Готье. Ленни, завтра с утра объявляй своим походную готовность. Без нас не управятся, там каждый боец на счету будет.

Барон молча кивнул. Этим вечером он был на редкость немногословен.

Озадачив своих капитанов, Луи почувствовал себя значительно спокойнее – словно часть ноши перешла из его рук в руки более сильные. Собственно, так оно и было – теперь, когда за дело взялся молодой Эймери, король мог себе позволить ждать победы так же бездумно, как любой его кирасир. Командовать должны те, кто умеет это хорошо. А королю теперь можно и потанцевать.

Чем Луи и занялся.

Рада потерялась где-то в круговерти бала; Луи поискал ее среди танцующих, но веселье уже разгорелось, и заметить в его бурном вихре какую-то определенную даму стало не так-то просто. Объявили «паненку-горянку», под руку королю попалась – да-да, поверим, что невзначай! – черноокая герцогиня Эймери, и Луи увлек ее на середину залы, вести танец.

– За что люблю именно этот бал, – проворковала герцогиня, – так это за непринужденность. Признайтесь, ваше величество, «пулька-бабочка» тоже будет?

– Как всегда, – ухмыльнулся король. Поняв намек, он должен был пригласить очаровательницу составить ему пару в «пульке» – но Луи прикинулся лопухом и смолчал. Герцогиня танцевала отменно, но на «пульку» Луи предпочел бы найти иную даму.

Стефанию.

Танец захватил, повел; не осталось ничего, кроме все убыстряющейся мелодии, и топота каблуков, и взлетающих юбок, – но тоска никуда не делась. Тоска взяла за горло, и все, все – задорная улыбка обворожительной герцогини, тихий смех за спиной, случайно пойманный взгляд Ленни, случайное касание черных локонов – все отдавалось единственным именем: Стефания. Луи рад был, когда танец закончился. Зря он вообще решил танцевать.

– Мой король, – мурлыкнула герцогиня, – вы сегодня так задумчивы. Вот и супруга моего куда-то дели… Признайтесь, что произошло?

– Политика, – вздохнул Луи, – всего лишь политика. Но столь пленительное создание вряд ли станет скучать, пока муж занят государственными делами.

– Ваше величество, – герцогиня округлила глаза, – на что вы меня толкаете?!

Луи улыбнулся в ответ на ее смешок, поцеловал прелестную ручку:

– Всего лишь предлагаю веселиться, не оглядываясь на зануд вроде меня и вашего супруга. Благодарю вас за танец, он был прекрасен, как все, осененное вашим взглядом.

– Пустые слова, – качнула головой герцогиня. – Но совет хорош. Я им воспользуюсь, мой государь.

Оглянулась, привстав на цыпочки.

– Если вы ищете Ленни, – шепнул ей на ушко Луи, слегка развернув, – вон он.

– Благодарю, – насмешливо уронила очаровательница. – Баро-он! Вы не забыли, что обещали мне танец?!

Где же Рада, подумал Луи, почему ее так долго не видно? Взял кубок с вином – знак, что танцевать не готов, и медленно пошел в обход залы, перебрасываясь словом-другим с кавалерами, отпуская дамам привычные, ни к чему не обязывающие комплименты. Веселье шло своим чередом, надвигалась ночь – а утро обещало только заботы, и глупо было не пользоваться последним, быть может, случаем насладиться беззаботной легкостью праздника. Но – не получалось.

Совсем ты скис, твое величество, хмыкнул Луи.

И остановился, услыхав позади родной до боли голос:

– Мой король…

Он обернулся, как оборачиваются навстречу смертельному удару. Да так оно и было – теперь. Упал на пол кубок – уже, по счастью, пустой; дернулись ей навстречу руки.

– Луи… я уж думала, ты меня позабыл.

Тонкие пальцы легли в его ладонь. Легкое прикосновение – тем самым смертельным ударом. Как сказать, что не стало жизни без тебя?

– Почему не приходишь, мой король?

Он все-таки взял себя в руки – да не просто взял, скрутил:

– Не приду больше. Извини.

– Но почему?…

– Я обещал, Стефания. Когда я просил руки Радиславы, она поставила условие – никого больше. – Слова продавливались сквозь горло, обдирая душу в кровь. – Я не мог отказаться, этот союз нужен мне.