Ключ от этой двери (СИ) - Иолич Ася

– Он вернулся, – сказала Аяна, сияя улыбкой. – Он вернулся. Я ждала его в декабре, а он уже вернулся.

– Ты изменилась, – сказала Анкэ, пристально глядя на Аяну. – Ты совсем другая.

– Да, – сказал Харвилл, с улыбкой кивая. – Та же, но немного иная. Как ты? Где ты живёшь?

– Я работаю капойо у кирьи Эрке Гелиэр, – сказала Аяна, радостно хватая стакан с ачте, обжигаясь и тряся рукой. – Я там работаю до конца сентября, а может, чуть раньше уйду. Я живу у Иллиры, она нашлась сразу после вашего отъезда, на улице Мильдет. Это очень далеко отсюда. Столько всего приключилось! Как ваша поездка на острова?

– Вполне успешно, – сказал Айол, и Кадиар кивнул. – Нас принимали и в поместьях, и в деревнях. Жаль, что ондео с нами не было. Может, тряхнёшь стариной? Выступишь с нами сегодня? Мы покрасим тебе волосы.

Аяна почувствовала, как изнутри поднимается волна радостного предвкушения, заливая румянцем лицо.

– Соскучилась по сцене? – хмыкнул Харвилл. – Да уж. Во сколько ты освободишься?

– В восемь, но могу отпроситься пораньше. Моя кирья выходит замуж в хороший род, и теперь мне позволяют чуть больше.

– Мы будем выступать на площади Телидро. Приезжай, как освободишься, – сказала Чамэ. – Как Кимо?

– Всё хорошо, – вытирая радостные слёзы, сказала Аяна. – Всё хорошо.

– Ну ладно тебе, – растрогано поднял лохматые брови Кадиар. – А то и я сейчас расчувствуюсь.

– Ригрета, мне нужен будет ещё клей для бороды. Я теперь официально Нелит Анвер.

– Я в тебе не сомневался, – улыбнулся Харвилл, и Аяна слегка смутилась, вспомнив его подарок.

– Ты не шутишь? – белозубо изумилась Ригрета, изгибая бровь. – Не Аяна?

– И она тоже. Потом расскажу, – расхохоталась Аяна. – Вы просто не представляете, как я рада видеть вас! Но мне пора ехать к кирье. Эта площадь... Где она?

– Ближе к севас, – махнула рукой Анкэ. – На восток отсюда. Тебе подскажут. Мы уже третий день там выступаем. Народ закис за лето, так что зрителей достаточно. Тебе, насколько я понимаю, теперь деньги не так нужны?

– Да. Я просто хочу вспомнить это ощущение, – рассмеялась Аяна, легко вставая. – Когда мы выходим на общий поклон...

– Что там? – нахмурился Кадиар, выглядывая в окно. – Аяна, это не твой конь там...

Аяна уже летела по коридорчику, потому что угрожающее короткое ржание с всхрапом, которое заставило Кадиара выглянуть в окно, было ей слишком знакомо.

– Ташта! Стамэ! – заорала она, подбегая и силой оттягивая Ташту за верёвочный ошейник от немного испуганного парня с конюшни, которого он увлечённо догонял, и намерения его были вполне прозрачны.

– Я помню этого коня, – сказал тот, нахмурившись, глядя, как Аяна чешет шею гнедого, успокаивая. – Он пытался сожрать меня весной. На нём приезжала светленькая девушка...

– Прости. Прости! – виновато скалилась Аяна, выгребая из карманов мелочь. – Это была моя сестра. Не обижайся. Он оборвал бечёвку! Он покусал тебя?

– Нет. Но он очень целеустремлённый, – сказал парень, считая гроши и медяки и постепенно успокаиваясь. – Ладно. Ничего. У всех бывает дурное настроение, и кони тоже люди. Я не в обиде.

31. Мы все - лишь чей-то сон

Ташта нёс её вдоль порта, по большой, широкой улице, похожей на проход между рядами кресел в просторной гостиной поместья, по которому она шла, грозно звеня бубном, нагнетая напряжение, заставляя зрителей оборачиваться во мрак, из которого выходила бесплотным синеволосым духом ондео. Копыта глухо стучали по брусчатке, так же, как там, в гостиных, стучали каблуки её почти настоящих туфелек, давно погребённых под таким же невосстановимым грошовым хламом в лавке старьёвщика, но, возможно, уже обретших новую жизнь в каких-то других вещах, вроде упора для двери из старой подошвы, что она видела у соседей на Венеалме.

Илойте, которого она встретила на лестнице, вежливо кивнул ей и посторонился.

– Анвер передаёт тебе привет, – сказала она. – Рада тебя видеть, Илойте!

– И тебе привет, капойо. Твой брат больше не пойдёт с нами... отдыхать?

– Я взяла с него обещание не пить, – рассмеялась Аяна.

– Ну ладно, – расстроился Илойте. – Жаль. Мы думали познакомить его с остальными...

– Ох, парни, – погрозила ему пальцем Аяна. – Смотрите у меня!

Лестница проводила её глухим перестуком ступеней, рифмующимся с ритмом балясин, бокастых, гладких, и Аяна вытянула руку, касаясь кончиками пальцев их боков, будто касалась рук друзей, которых давно не видела. Светлый ковер выпускал в воздух облачка пыли, похожие на ту, что поднималась с её волос, когда пора была смывать голубую краску Чамэ, а потом вбирал их обратно, и каждая пылинка стремилась занять своё место, медленно опускаясь почти туда же, откуда её выбили каблуки удобных синих туфелек Аяны.

– Ты очень продвинулась, – сказала Аяна, оглядывая станок. – Гели, это очень хорошо. Может, вышьешь что-то на одежде?

– Ты прямо прочитала мои мысли, – сказала Гелиэр, слегка розовея. – Я хотела вышить что-нибудь на рубашках Мирата, ну или на носовых платках. Но лучше на рубашках. Носовые платки с моей вышивкой нельзя будет доставать в приличных местах. Ты видела мою изнанку...

– Всё хорошо у тебя с изнанкой, Гели, – сказала Аяна, прикусывая губу. – Ещё совсем чуть-чуть, и она будет совершенной. Буквально ещё немного потренироваться, и всё будет отлично.

– Ты лжёшь, и твоё лицо говорит мне об этом, – нахмурилась Гелиэр, пытаясь сдержать улыбку. – Не утешай меня. Покажи, что у тебя.

– У меня наброски. Кроме того морского коня, я ещё хочу вышить одного крылатого кота из сказаний, а ещё многоглазую рыбу, которая пытался уследить слишком за многим в озере, а в результате не уследила за собственной судьбой и попалась в сеть. Ох, – вздохнула она. – Мне нужно занять себя чем-то на пару-тройку очень печальных недель.

– До моей свадьбы? – спросила Гелиэр, перебирая листы с набросками.

– Да, до твоей свадьбы, – улыбнулась Аяна. – Пойду переберу вещи, пока ты завтракаешь. Ты ведь не завтракала? Гели, отпустишь меня на часок пораньше сегодня? Я встретила старых друзей, и хочу побыть с ними.

– Конечно. Съездим к Риде сегодня, и после половины седьмого можешь идти, – улыбнулась Гелиэр.

Аяна, отгоняя мысли об Айлери, перевернула и вытряхнула на свою кровать большой кожаный мешок, и немного поморщилась от затхлого запаха. Сверху выпало большое волосатое одеяло. Она встряхнула его, расправляя, проверяя, не добрались ли до него жуки, чьи личинки портят шерсть и кожу, но оно, к счастью, оказалось целым.

– Саорин, – сказала она, выходя на кухню. – Я развешу это во дворе? Надо проветрить.

– Что это? – сморщилась Саорин, вглядываясь. – Оно давно умерло?

– Это моё одеяло, – расхохоталась Аяна. – Ему много лет, и оно пропитано составом, который отталкивает воду. Но оно немного... Залежалось на дне мешка.

– Оставь, я развешу. Чья это шкура?

– Коровы.

Саорин смотрела на Аяну широко распахнутыми глазами.

– Коровья? У ваших коров такая шерсть?!

– Да, – хихикала Аяна. – Это ты ещё не видела мою лошадку. У неё копыта вот такие, – показала она двумя руками.

– Понятно, почему ты такая дикая. Если у вас такие лошади и коровы, неудивительно, что и у оленей ваших когтистые лапы.

– Ты видела мою вышивку? – улыбнулась Аяна.

– Да. Кирья показала мне твои наброски, когда я убирала комнату. Удивительные создания.

– Я придумала того оленя, Саорин. У наших оленей обычные копыта и глаза.

– Ты всех их выдумала сама? – удивилась Саорин. – Я думала, это те создания, которых ты встречала по пути.

– Нет, ну что ты. Это животные и создания из наших и ваших детских сказок и преданий. Их нет на самом деле.

– Обычно девушки вышивают цветы и птичек талли, – вздохнула Саорин. – Но ты и тут отличилась. Как у тебя такое вообще возникло в голове?

– Ну о них же кто-то сочинил сказания, – пожала плечами Аяна. – Кто-то же представил себе эту рыбу.