И солнце взойдет. Она - Варвара Оськина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Дурак, не? А то полицию вызову. – Смит хохотнул и прислонился к жалобно скрипнувшему косяку, который сам же недавно чинил. – Так что если не хочешь доставлять беспокойства своей мультяшной крошке, то забирай железного тяжеловоза и проваливай побыстрее. В этом райончике не самые приятные камеры для ночёвки. Отираются, знаешь ли, там всякие…
Механик цокнул, обнажив жёлтые зубы, а Рене едва не расхохоталась. Истерически. Громко. И всё же было в словах Смита нечто такое, что заставило Ланга отступить. Он бросил последний взгляд на опустевшую без акварелей стену, а потом стремительно вышел прочь. Рене только успела услышать скрип последней ступеньки, как раздался рёв двигателя. Она подняла взгляд на всё ещё молчавшего хозяина дома, но увидела лишь удалявшуюся спину.
– Спи давай. Врачилка, – буркнул он уже на полпути к своей квартире.
Спать… Рене прикрыла глаза, а потом зажала рукой рот и медленно осела на пол. Хотелось закричать, но вместо этого она впилась зубами в ладонь и судорожно задышала. Раз… два… три… Из груди всё же вырвался испуганный всхлип. Ладно, она услышала Тони. И, похоже, он не шутил, так что в больницу можно было не возвращаться. Что же… Подумаешь. Мелочь. Это… это ничего. Да. Она что-нибудь придумает. В конце концов, можно пойти обратно в центр реабилитации. Или ещё куда. Но это потом. Всё потом. Сейчас надо пройти собеседование, потому что иначе… Рене зажмурилась. Иначе она действительно останется без лицензии. Любой. Как и обещал Энтони.
***
Оттава встретила неожиданной слякотью. Повсюду лежал неубранный снег, и Рене, стоявшая в нём по самую щиколотку, неуверенно оглядывалась по сторонам. Столица показалась ей не очень приветливой, а ещё невероятно сумбурной. Но, перехватив поудобнее рюкзак с документами, Рене сверилась с картой и направилась в сторону остановки.
Через полчаса путешествий и одного неправильно выбранного автобуса Рене добралась до главной больницы. Её здания из тёмно-красного кирпича, выходившие на прямой, точно иглодержатель, проспект, выделялись даже в этот весьма хмурый день. Их цвет пронзал снежное безобразие, вызывая иллюзию заходящего солнца. Здесь было красиво. А после тесного Монреаля, который старался насадить как можно больше высоток, – просторно. Даже воздух здесь казался будто бы чище. И вдохнув поглубже, Рене постаралась унять дрожь предвкушения и с рвущимся наружу воодушевлением двинулась в сторону главного входа.
Найти конференц-зал оказалось не так-то просто. Хорошенько побродив между старыми корпусами по совершенно нелогичными переходам, Рене в конце концов нашла нужный, однако зал оказался неожиданно заперт. До интервью оставалась буквально пара минут, но, дёрнув за ручку один раз, затем второй, Рене отошла и нахмурилась. За дверью не было ни света, ни звука. Пусто. Именно так, будто никто даже не собирался сюда приходить… И от дурного предчувствия в груди поселилась очень тревожная тяжесть.
«Тебя там не ждут», – хмыкнул в голове голос Тони, когда волнение переросло в панику. Облизнув враз пересохшие губы, Рене подхватила оставленные на скамье вещи и понеслась обратно к лестнице. Ей нужно в нейрохирургию. Ей нужен О’Салливан.
Рене не знала, каким чудом сумела не заблудиться на этот раз, но в нужном отделении она оказалась через каких-то десять минут. Новое здание, новые стены – здесь всё пахло свежей краской и чистотой. Сновали медсестры, раздавался гул голосов посетителей, приглушённый писк включенной где-то в палатах аппаратуры. А Рене всё летела светлыми коридорами и зачем-то считала шаги. То ли мозг так отчаянно отвлекал себя от тревог, то ли просто хотел запомнить, сколько жила надежда. Ну а та трепыхалась и даже дышала, когда Рене постучала в закрытую дверь и отступила, тревожно ожидая ответа. И тот пришёл вместе с искренним удивлением на лице доктора О’Салливана.
– Мисс Роше? Как неожиданно! В смысле, я так рад. А что вы здесь… мы вас… А мы вас и не ждали! Надо же.
Он замолчал и немного растерянно улыбнулся. А Рене показалось, что мир качнулся назад, поменял на мгновение потолок с полом, а потом тут же с грохотом вернулся на место.«Не ждали». Она посмотрела в глаза О’Салливана и поняла, что это правда. Её здесь действительно не ждали. Однако, сглотнув, Рене всё-таки шагнула вперёд и тихо проговорила:
– Мы договаривались с вами на этот день. Я писала, и мне назначили встречу…
Прозвучало жалко и очень слабо, отчего мгновенно захотелось дать себе пощечину. Но в этот момент О’Салливан засуетился, снял свои круглые очки и потёр лоб.
– Да-да. Однако потом пришло письмо, что вы подписали контракт с монреальской больницей и больше не участвуете в конкурсе резидентов.
– Но я ничего не подписывала! – неожиданно воскликнула Рене, чем заслужила неуверенный взгляд со стороны главы отделения.
– Видимо, вышло какое-то недоразумение, – пробормотал он. – Странно. Очень странно.
О’Салливан чуть подслеповато моргнул и вновь нацепил очки. А Рене, наконец, смогла справиться с целым сонмом нахлынувших эмоций и постаралась говорить чётко.
– Доктор О’Салливан. Не знаю, что произошло и как так вышло, но могу дать вам слово – я не заключала контракт с Монреалем. Никакой, кроме обучения сроком на один академический год, который истекает в мае. Так что, пожалуйста, поскольку я ничего не подписывала и не выбывала из системы подбора, можем ли мы…
Она оборвала себя сама. Просто увидела извиняющийся взгляд пожилого врача и поняла, что проиграла – вселенной, окружающему миру, звёздам, Богу… Всем! Кажется, она не сможет…
– Простите, мисс Роше, но у нас было два вакантных места, и оба уже заняты.
– Но прошло всего две недели!
– Вы же понимаете, начался отбор, и нам нет смысла ждать. Возможно, на следующий год…
О’Салливан прервался, когда увидел скривившийся рот из последних сил сдержавшейся Рене. О, да. Какой отличный синоним к слову «никогда».
– Уверен, – тем временем продолжил глава отделения, – эта ситуация разрешится, и всё встанет на свои места. В конце концов, карьера под крылом доктора Ланга – это большой шаг в будущее. Глупо отрицать его талант. – Он помолчал, а потом вздохнул. – Хоть и не в нейрохирургии, что весьма грустно.
Рене не знала, как ответить. Понятия не имела, что говорить или спрашивать. Когда вот так внезапно рушится тщательно взлелеянная мечта, единственная крутившаяся в голове мысль – а зачем дальше жить? Где и как искать новые цели? А, главное, для чего? К чему всё это, если однажды может снова произойти что-то подобное, и
