Корпорация «Коррупция» - Дмитрий Серков

завтра.

Раньше, чем он успел что-либо ответить, Соболева выпорхнула из кабинета, оставив

его в состоянии крайнего недоумения. Времени оставалось в обрез, предстояло еще

приобрести в магазине платье для вечернего торжества и привести себя в порядок.

Сегодня она должна стать звездой!

14

Из дневника Алены Соболевой:

«Я напугана. Напугана очень сильно. Меня трясет, руки не слушаются, болят

разбитые колени и ушибленная скула. Боюсь включать свет, боюсь находиться одна.

Боюсь куда-либо звонить и обращаться за помощью. Что им нужно?! Что они хотели

сделать со мной?! Предупреждая, Ринат, как в воду глядел.

Никогда не думала, что ужас может быть таким липким и холодным, физически

ощутимым. Я чувствую, как он наполняет меня, сжимает сердце в леденящих кровь

тисках, парализует силы и волю, сбивает дыхание. Страх, страх довлеет надо мной.

Неужели мне удалось вырваться?

Неужели Ринат прав, и надо скорее бежать из Южноморска? Бежать сломя

голову, бежать безоглядно, бросив все здесь строить новую жизнь в любом другом

месте? К черту коррупционеров, чиновников, бандитов. Жизнь – одна. У меня нет

другой, и не будет. К черту борьбу за правду! Что мне с того?»

А начиналось все просто замечательно…

На праздничном вечере надо было выглядеть стильно, но не вычурно. Алена понятия

не имела, как одевается южноморская элита, но не сомневалась, что дорого. В достатке с

ними тягаться не приходилось, так что следовало брать чувством меры и вкусом.

Платье, туфли и сумочка вылетели в копеечку. Она смотрела на себя в зеркало и

получала эстетическое наслаждение. Мудрить с волосами не стала и оставила их свободно

ниспадающими на плечи тяжелыми локонами. Ее выбором стало длинное «в пол» алое

платье на тонких бретельках с глубоким декольте и вырезом на спине, мягко

очерчивающее округлость форм, струящееся по бедрам. Силиконовый лиф без бретелек,

фиксировал грудь, даря видимость свободы и отсутствия нижнего белья. Мужчины

должны слюной исходить! В уши – небольшие серьги белого золота с зеленой шпинелью,

на шею – тонкую нитку колье и такой же браслет на запястье.

На расстоянии взгляда шпинель вполне походила за изумруды. Проверено! В таком

облачении не то, что на прием в краевую администрацию Южноморска – на красную

ковровую дорожку «Оскара» или королевский бал прибыть не стыдно.

Штурмин не обманул – ее имя числилось в списке приглашенных.

Живой оркестр играл тихую музыку. По периметру просторного актового зала в два

ряда стояли столики, убранные золотыми скатертями, мерцающие электрические

гирлянды и воздушные шары украшали стены, высокая живая ель с большой, почти

кремлевской рубиновой звездой подпирала потолок слева от сцены, до поры закрытой

тяжелым парчовым занавесом. По проходам между гостями грациозно лавировали

официанты с подносами, облаченные в белые рубахи и сиреневые жилетки. От всей

праздности и украшательства веяло глубокой провинцией, немного наивной и,

несомненно, бедной, по сравнению со столицами. Ни в Москве, ни в Питере чиновники не

позволят гулять себе столь скромно и без помпы.

Но и лицемерия здесь было куда меньше. Или так просто казалось?

Благодаря плану размещения гостей, полученному при входе, и небольшим

табличкам с фамилиями на столиках, Соболевой быстро удалось найти свое место прямо

перед сценой в первом ряду. Соседями оказались стареющий художественный

руководитель Южноморского драмтеатра с супругой, молодящийся ректор

юридического университета и главврач местной больницы – женщина общительная, но

ненавязчивая.

Корпоративное мероприятие носило закрытый характер: сотрудники администрации

края во главе с губернатором, представители южноморской интеллигенции и, обязательно,

бизнеса – куда ж без них!

Первым с новогодним выступлением на сцену поднялся губернатор. Говорил долго и

торжественно, держа в руке бокал с искрящимся шампанским. Поздравил

присутствующих и – заочно – горожан, рассказал о достижениях и планах на будущее.

За тихой светской беседой Алена не слишком следила за сменяющимися на сцене

лицами, аплодировала вместе со всеми, поднимала бокалы, поддерживая тостующих.

Худрук с очаровательной супругой показались ей удивительными собеседниками, живыми

и эрудированными, рядом с которыми совсем не чувствовалась разница в возрасте.

Женщина-врач постоянно шутила, вызывая улыбки, а ректор все больше молчал,

пережевывая пухлую нижнюю губу и тряся дряблыми щеками. Молодая

сногсшибательная журналистка была единственной, кто привлекал его внимание.

Знакомый голос больно задел нервные струны у нее внутри. Еще не определив, что к

чему, Алена подняла глаза вверх и обмерла. Внизу живота все похолодело: на сцене с

микрофоном в руках стоял Роберт Генрихович Моисеев. Видный бизнесмен и меценат. Он

что-то говорил, толстый слой грима не очень удачно скрывал след от недавнего удара по

лицу, и, не моргая, смотрел на нее. Смотрел, как на дичь, на добычу, на свою

собственность. Взгляд не сулил ничего хорошего, красноречивей слов показывал, что

между ними еще не все сказано. Моисеев жаждал реванша!

Их разделяли жалкие несколько метров, и Алена физически ощущала его близость,

его недавние липкие и назойливые прикосновения.

Но испуг жертвы оказался слабее профессионального любопытства: как мог человек,

хладнокровно обворовавший казну, присутствовать сегодня здесь? Как он может

поздравлять присутствующих и желать еще больших свершений в новом году? Как может

бизнесмен, объявивший себя банкротом, представляться меценатом?

Разрядил обстановку зычный бас:

– С Новым годом! С Новым годом!

От двери к сцене шел Дед Мороз с густой длинной бородой, в красной шубе до пят,

из-под которой выглядывали круглые мысы белых валенок, в шапке, отороченной мехом,

рукавицах и серебреным посохом в руках. Его нос и щеки абсолютно натурально алели от

мороза, несмотря на то, что на улице был "плюс".

Зал утонул в аплодисментах.

Следом за Дедом в дверях появился высокий атлетически сложенный мужчина в

темно-синем костюме в тонкую голубую полоску: волевое лицо с широкими скулами,

крупный немного заостренный к концу нос и глубоко посаженные внимательные

глаза. Его вороные, коротко постриженные вьющиеся волосы были аккуратно уложены

и подернуты легким налетом благородной седины. В четких движениях – взмахе рук,

повороте головы, походке – безошибочно угадывались уверенность и сила.

Он вошел в зал хозяином, бросил взор на присутствующих, привычно оценивая

ситуацию, и, незаметно скользнув вдоль стены.

– Это наш Борис Андреевич, – тихо пояснила Анастасия Кирилловна, супруга

худрука, – Советник губернатора по каким-то важным вопросам…

Последний комментарий вызвал у Соболевой улыбку. Значит, вот ты какой, советник

по особым поручениям и важным вопросам при местном генерал-губернаторе.

Дальше все пошло своим чередом. Музыкальные выступления местных и

приглашенных звезд чередовались с поздравительными речами чиновников и

предпринимателей. Конферансье – диктор южноморского телевидения – удивительным

образом микшировал происходящее, постоянно поддерживая гостей в тонусе.

Понимая, что на людях Моисеев едва ли отважится ей угрожать, Алена старалась

постоянно держаться в обществе. Исподволь отслеживая его передвижения и выведывая у

посвященных ответы на интересующие вопросы, ожидала удобного момента, чтобы

заговорить со Штурминым.

Но советник, окруженный плотным кольцом коллег и представителей бизнеса, все

больше слушал, тогда как остальные говорили. Не пригубив содержимого бокалов, не

отведав ничего из закусок, Штурмин внимал заинтересованным лицам, привлекая к себе

внимание и пользуясь спросом куда большим, чем любой другой из присутствующих.

Даже губернатор не создавал вокруг себя подобного ажиотажа, мирно беседуя за

своим столиком с кем-то из администрации.

Теперь Соболева могла воочию убедиться в чрезвычайной занятости советника.

За все время он так и не подошел.

Вечер заканчивался. Несмотря на приобретенный багаж знаний и полезных