Корпорация «Коррупция» - Дмитрий Серков

для пущей убедительности полномочия ему даны практически безграничные. И бригада в

помощь… Мальчик, конечно, зарываться со временем стал, беспредельничать, упиваясь

собственной вседозволенностью – не мне тебе рассказывать, – но он на хорошем счету у

шефа, так что тот на многое глаза закрывает, прощает. Предпочитает не резать курицу,

несущую золотые яйца. Чувствуя за собой всю мощь авторитета Налима, Моисеев ведет

себя, как заблагорассудится.

Соболева удивилась:

– За что такие преференции?

– Деньги для Налима лопатой гребет, – пояснил Ринат Халикович. – Деталей не знаю,

там с бюджетом замуты какие-то.

Она подалась вперед, приготовившись внимать сказанному, но главред замолчал.

– Талант? – задала наводящий вопрос.

– Какое там, – Салехов небрежно отмахнулся. – Оказался в нужное время в нужном

месте. Везение и только.

– Он мне про диплом красный рассказывал…

Главред кивнул.

– Ага. Он вообще любит кичиться «собственными» достижениями. Только в Москве

впервые оказался много позже, чем дата окончания ВУЗа в дипломе значится. В

девяностые худо-бедно школу закончил, загремел пару раз в милицию за хулиганку, как-то

с налимовскими ребятишками подвязался. Говорят, барсетками промышляли одно время.

Позже, когда шеф на новый уровень вышел, стали первые финансовые махинации мутить.

Фунт им нужен был, чтоб бабки прокачивать через подставные конторы. Тут возникла

персона Моисеева – парня недалекого, но исполнительного. Его и взяли на работу. Тогда,

наверное, и думать не думали, что направление перспективным окажется. Но бизнес

прачечных – бабки они тоннами мыли – быстро в гору пошел, а с ним и карьера Роберта

Моисеева. Потихоньку он от сопровождающих избавился – кого подставил, кого утопил –

а сам на плаву остался, в собственных глазах вырос. А чтоб образ делу соответствовал,

Налим ему диплом Финансовой академии купил (в Академии и знать не знают о своем

выдающемся выпускнике). Время пройдет, еще и корочку Гарварда подделают… Только

достижения в бизнесе Налиму принадлежат, а мальчик по скудоумию их в свой актив

записывает. Парит в облаках.

– Интересный персонаж, – задумчиво протянула Алена, чувствуя, что медленно, но

верно дело сдвинулось с мертвой точки.

– Отморозок! – отрывисто бросил Салехов. – Налим на все пойдет, чтоб Моисеева

защитить. Там миллионы зелени на кону. Так что мне башку свернуть постараются за то,

что руки себе распустить позволил, а тебе укрыться надо, так как яблоком раздора

послужила.

Пока он говорил, Соболева уже прекрасно понимала, что нигде прятаться не будет.

Первоначальный страх отступил, оставив место журналистскому рвению и обостренному

чувству справедливости. Сволочь, бандита, казнокрада и насильника Моисеева наказать

надо. Да так, чтоб другим неповадно было. В этом состоит ее миссия в Южноморске.

Алена Соболева – журналист! А журналист должен говорить людям правду.

12

Как сказал редактор лондонской газеты «The Times» в далеком 1852 году: «Первая

обязанность прессы – добывать самые свежие и самые точные сведения о происходящих

событиях и немедля публиковать их, чтобы они стали достоянием всей нации». Алена

усвоила это с институтских времен и всегда стремилась следовать словам, ставшим

негласным девизом настоящих профессионалов от журналистики.

Но теперь к профессиональному любопытству добавлялось чувство самосохранения:

чем быстрее ей удастся вывести местных заправил теневого бизнеса на чистую воду, тем

скорее она окажется в безопасности. Стремительное бегство из Южноморска,

предложенное Салеховым, представлялось не возможностью избежать расправы, а лишь

откладыванием неминуемого финала на поздние сроки. Ее все равно найдут и

поквитаются. Скоротечная история с генералом Бирюком показала, что надо первой

наносить удар. Быстрый и точный.

Страх подстегнул работоспособность. И хотя против Моисеева найти ничего не

удалось, на сцене коррупционного театра Южноморска возник еще один персонаж. Рубен

Давлатян. Человек особых поручений. Коммерсант с загадочным прошлым и темным

настоящим. Не бандит и не чиновник. Но, по слухам, та самая шестеренка в четко

отлаженном часовом механизме, без которого работа будет парализована целиком и

полностью. Если у вас возникла проблема с администрацией или криминалом, то вам,

несомненно, к нему. Давлатяну по силам решить любой вопрос в Южноморске, при

условии, что у просителя хватит денег.

Налим – Моисеев – Давлатян. Чем не преступное сообщество?

Быстро определив, кто способен предоставить наиболее полную информации и

ответить на появившиеся вопросы, Алена набрала номер Александра Беловицкого. Кто,

если не известный южноморский журналист может пролить свет на темные пятна

событий, происходящих в крае в последнее время?

Встретились в телецентре. Он сразу задал четкие временные рамки.

– У меня полчаса, Алена. Ни секунды больше.

Соболеву не надо было просить дважды. Когда направление расследования четко

определено, она посчитала себя вправе больше не скрывать интерес к отдельно взятым

персонам на Южноморском олимпе. Всю дорогу формулировала вопросы, стараясь

предугадать возможные ответы на них. Теперь оставалось узнать: на сколько суждения

оказались правдивы.

Несмотря на ограниченность во времени, рассказывал Беловицкий неспеша,

размеренно, изредка отхлебывая круто заваренный янтарно-коричневый чай из прозрачной

стеклянной кружки.

– Звезда Налима зажглась на бандитском небосклоне в начале нулевых, когда в

очередной раз отгремели криминальные бои на улицах Южноморска. В крае всегда шла

война, начиная с конца восьмидесятых – слишком лакомый кусочек для всех желающих.

Местные группировки активно сопротивлялись экспансии приезжих. Да и менты вносили

определенный сумбур: только власть установится, так стражи порядка упакуют кого из

авторитетов, и начинается возня снова. Свято место пусто не бывает. Так что все воевали

со всеми, яму рыли друг другу, прерываясь на перемирие.

В подчинении у Налима была лютая бригада, но крайне профессиональная.

Стреляли, взрывали и свидетелей при том не оставляли. С железной дисциплиной и

четкой иерархией по армейскому принципу. За любой просчет бойца, не взирая на

регалии, могли быстро приговорить к высшей мере наказания. Но дело свое знали крепко:

костяк составляли бывшие люди в погонах, благодаря реформам оказавшиеся на обочине

жизни и от того обиженные на белый свет. Получается, что своими делами они мстили

миру за разрушенные надежды и низвергнутые идеалы.

Я думаю, что Налим просто воспользовался ситуацией и извлек собственную выгоду.

Весьма вероятно, что и своего хозяина подвинул. За несколько недель все

противоборствующие группировки были обезглавлены, расчленены и практически

уничтожены, а он остался с вполне боеспособной армией. Так что в определенный момент

ему достаточно было просто выйти и сказать: ребята, я здесь главный, будете слушать

меня. Большинство несогласных с такой постановкой вопроса быстро отъехали на

кладбище, остальные – признали его право на владение Южноморском. Правда, остались

в крае еще две фигуры: Сулим Магомедов по кличке «Грозный» и Каха Мчедлишвили –

Каха Сухумский. Но то люди узкой специализации, фигуры непотопляемыми, авторитеты

федерального масштаба. С ними Налиму удалось договориться полюбовно.

– А затем?

Беловицкий глянул на нее глазами строгого учителя, перебивать которого негоже, но

все же продолжил:

– Когда он край под себя подмял, быстро понял, что не попал в первую волну

быстрого накопления капитала, но прекрасно осознавал, что бандитствовать всю жизнь не

сможет, да и уровень не тот уже. Расти надо. Наладил контакт с нужными людьми – кого

запугал, кого подмазал – и получил доступ к краевому финансированию. Организовал

нехитрую схему отъема денег у государства через цепочку подставных фирм. У нас же за

откат мать родную продадут!

Беловицкий хорошо ориентировался во взаимоотношениях людей, прямо или

опосредованно влиявших на события в крае. Соболева же задавала изредка вопросы,

чтобы не оставлять неясностей. Несколько лет все на мази было, пока не появился в