Письма к Тому - Алла Демидова

А что касается грехов – без грехов нет литературы, нет пьес, нет истории. Но очень хорошо чувствую, что тебе нужен отдых!

Что касается феминизма, я никогда бы не вообразил тебя как защитник этого течения. Мне кажется, что тебя не должны интересовать эти «вопросы». Но, с другой стороны, хорошо, что донесла некоторые мысли в области истории и теорию Розанова о России, как женщине, и Германии – мужчине, который в сочетании с Россией производит революцию. Мысль, хоть и спорная, но хорошая!

Ну, женский Чичиков, до свидания, надеюсь, ты ловишь души только живые. Во всяком случае, моя душа с тобой.

Письмо

2 ноября 1998 г.

Том, здравствуйте!

Как-то мы в это лето потеряли друг друга. Я, после Колумбии, и побывав в Европе с небольшими концертами в мае, вернулась домой и на даче почувствовала, что умираю. Взяв двух своих собак, бросив там все, я поехала на машине в Москву и утром была уже прооперирована. Это было 4 июня. В это время в Москве была страшная жара, и у меня стал гноиться шов. Пролежала в клинике целый месяц, пока у них все не ушли в отпуск. Долечивалась дома (каждый день приходила мед. сестра) и сразу же стала сниматься у Таланкина в фильме про Александра I. Кстати, эту легенду уже как реальность признает и церковь и дом Романовых (оказывается, сохранилась переписка старца Кузьмича со своим братом Николаем I). Картину сняли быстро, т. к. все в одном месте, и мало действующих лиц. 17 августа у нас, как Вы, вероятно, слышали, закрылись банки, и, следовательно, встали все картины «Мосфильма», кроме нашей: мы решили работать и доснять фильм без денег, благо, что все было в одном месте – особняке 18 в. в Нескучном саду в Москве. Сняли. Ну ладно, я или оператор с режиссером работали без денег – я к этому привыкла (например, в «Бесах», где я снималась в Хромоножке, вообще не получила ни рубля, т. к. в то время рухнул очередной раз рубль, и дороже было ехать на «Мосфильм» за гонораром), но рабочие – осветители и т. д. – базарят всегда за каждые лишние 5 минут, тут тоже работали бесплатно. Все понимали, что лучше снять картину, и потом, может быть, банки что-нибудь выплатят, тем более что работу сейчас найти в Москве почти нереально.

А 23 сентября у меня была повторная операция. И опять я провалялась в клинике около месяца. Вернулась домой, сразу включилась в озвучание этой картины, и один очень талантливый театральный режиссер – Анатолий Васильев – предложил мне Донну Анну в Пушкинском «Каменном госте». В декабре мы покажем этот спектакль в Париже в театре Мнушкиной.

А сейчас я сижу на балконе клиники в Монтрё на берегу Женевского озера и долечиваю свои болячки. Буду здесь до 15 ноября. Я не знаю, посылали ли Вы мне кредитную карточку этим летом, и если да, то с кем? У меня ее нет. Сейчас в Нью-Йорке до 11 ноября моя подруга Маквала Касрашвили (Вы ее знаете), я постараюсь Вам дозвониться и сказать ее телефон, сейчас я его не знаю. Ездили ли Вы летом в Европу? Как у Вас дела? Жизнь, здоровье и т. д. Напишите мне в Москву. Звонить бесполезно – меня не застать. По приезде буду пропадать на репетициях.

Откликнитесь! Низкий поклон Юлии.

Обнимаю.

Письмо Тома

7 ноября 1998 г.

Дорогая Алла.

Мне было очень жаль слышать, что вы были больны, два раза, и что имели операции. Конечно, читая о вашей операции насчет больного желчного пузыря, очень опасался, п.ч. слыхал о ваших больницах. Слава Богу, вы вылечились – должно быть, все хорошо теперь, так как вы собираетесь принимать участие в новом спектакле. Интересно, что я играл (когда был аспирантом) роль Каменного гостя в пьесе Пушкина. Это очень хорошая вещь, по-моему – имеет поэтичные, резонансные слова. Что-то слышится под поверхностью речи.

У меня все еще ваша карточка. Если Маквала позвонит, я найду средство ей передать. Жаль, что мы ничего не устроили пораньше.

Дочь Джима (моего бывшего студента, который живет в Москве) вышла замуж, и, может быть, он еще в Штатах. Если так, я найду его и передам карточку. Ужасно, конечно, что меняли карточки почти сразу после приезда Боба в Москву.

Но все другое хорошо.

В августе я заехал во Францию, в «Midi», чтобы принять участие в конференции о катализме. Я прочитал доклад о славянском варианте, т. н. богомилизме. Доклад был среднего качества (написал в 3 дня!) и я, может быть, ошибался, п.ч. перевел на французский на лету с английского. Это было очень смело с моей стороны, но, как вы знаете, из вашего выступления перед архитекторами в Бостоне, когда я перевел ваш юмор – я не боюсь аудитории. Организатор конференций сказала, что меня пригласит обратно, в марте 1999-го, на специальное собрание, посвященное славянскому катализму. Это было в Каркасоне; я хотел находится в тени старого «CITÉ», все было очень романтическое.

Сейчас не знаю, что поделать. Напишу ли что-то о катарах, как о символах прощения? Как-то, после возвращения из Франции, я потерял «нить» моего дела, занимался домом (починкой) один месяц, мелочами, которые отвлекают. Но, слава Богу, я здоров, хотя сердце, как прежде.

Юлия хорошо, жалуется меньше, мой старший сын женился полтора года назад, и сейчас у нас внук! Андрей! Он – ангел, хотя, кажется, его мать не любит, когда я это говорю.

Алла: выздорови! Будь осторожна! Мы любим вас.

Ремарка

Что касается императрицы Елизаветы Алексеевны, то я снималась в этой роли в трудный момент своей жизни, на перепутье, и потому могла найти нечто родственное с нею, больной и несчастливой, перечитывающей свою жизнь…

Сценарий «Незримого путешественника» написал Игорь Таланкин, а снимал он фильм вместе со своим сыном Дмитрием.

Снимали очень быстро, в кратчайший срок. Была необыкновенная рабочая обстановка: площадку нашли в Нескучном саду, в старинном особняке, который специально для фильма отреставрировал Александр Бойм, наш художник. Группа подобралась славная – достаточно сказать, что после 19 августа, когда из-за «обвала» кончились деньги, все продолжали работать – не только актеры, но и технический персонал. От этих съемок у меня сохранились самые приятные воспоминания.

Интересна ведь и сама ее история. Царь Александр I приехал в Таганрог перед декабрьскими событиями 1825 года. Уже шли донесения про тайные общества, было известно, что декабрист Муравьев готовит на императора покушение. И Александр уезжает в самую что ни на есть глухую провинцию – не в Крым, потому что там Воронцов и придворные, а в заштатный Таганрог.

Туда он вызывает свою жену Елизавету Алексеевну, мою героиню. У нее к этому времени была чахотка, причем в открытой форме, за три недели пути у нее два раза горлом шла кровь. С ее приезда и начинается действие фильма. Царь раскрывает ей свой план ухода в старцы.

Он решился на неслыханное (это потом выйдут на сцену Феди Протасовы, покойный Матиас Паскаль у Пиранделло и прочие «живые трупы») – разыграл собственную смерть, подложив в гроб вместо себя забитого шпицрутенами солдата, как две капли воды на него похожего. Через всю Россию в Санкт-Петербург двигался траурный кортеж с дублером-двойником, ему оказывались высшие почести.

Как известно, Лев Толстой увлекался этой историей, начал писать повесть «Посмертные записки старца Федора Кузьмича», но не закончил, усомнившись в идентичности царя и отшельника. Однако считал, что, так или иначе, «легенда остается во всей своей красоте и истинности».

Кстати, сейчас практически доказана именно истинность. Эту версию поддерживают и семья Романо вых, и, кажется, церковь. Во всяком случае, Патриарх всея Руси Его Святейшество Алексий II дал нашему фильму благословение.

Говорят даже, что старца Кузьмича все же положили в царскую гробницу. Только проверить это нельзя. Разгулявшаяся чернь после революции 17-го года разорила царские могилы в Петропавловской крепости в надежде найти драгоценности, не ведая по темноте своей, что царей в России хоронили без украшений, как монахов.

А что касается моей героини… Когда-то тринадцатилетнюю бедную немецкую принцессу привезли к одному из самых роскошных дворов Европы. Наследнику было четырнадцать, и они влюбились друг в друга. Но при властной Екатерине, бабушке Александра, они боялись в этом признаться. Два человека прожили всю жизнь, как чужие, параллельно. Однако она, смертельно больная, пустилась в путь через всю Россию, как только он ее позвал. В роли есть хорошие слова: «Я ничего не могу. Господь видит, что я ничего не знаю. Я ничего не могу, я только люблю, я бесконечно люблю Вас…» Поняла это на склоне дней – ей около пятидесяти. Вообще получается довольно-таки современная история подобных супружеских пардолгожителей: у того и другой романы, дети от других. Александр, победитель Наполеона, въехав на белом коне в Париж, прославился на всю Европу своими амурными похождениями. А теперь они переживают почти медовый месяц, хотя в фильме проходит всего-то два дня. И вот пример мужского эгоизма: весь фильм говорится об его уходе. Он «уходит», разыгрывает смерть. Но умирает-то она! А Александр старцем доживет до 1864 года.