Пепел короля, проклятого звездами - Карисса Бродбент
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эвелена нахмурилась, но я поспешила продолжить.
– Сестра, я не хочу вражды между нами. Ты заслужила большего. И я… я отдам тебе меч, если ты этого хочешь.
Эвелена колебалась. Возле нас появился еще один ребенок из ее свиты – тоже маленькая светлоглазая девочка. Взгляд детских глазенок пробивал меня насквозь, словно она раскусила мой замысел.
– Разве ты этого не заслуживаешь? – спросила я Эвелену. – Хоты бы за то, как он поступил с тобой?
Эвелена посмотрела на меня, на меч, который держала, потом снова на меня.
Ее глаза сверкали неукротимым желанием. Она до безумия изголодалась по всему: по крови, власти, любви, признанию. Если бы не вчерашнее пиршество, она бы высосала из меня всю кровь, и я бы была уже мертва. Желание угоститься кровью просматривалось на ее лице и сейчас, однако под ним скрывался голод иного рода, преследовавший ее двести лет.
Эвелена не знала, как ей поступить со мной. Полюбить меня или возненавидеть, съесть меня, затащить к себе в постель или убить. Думаю, ей хотелось всего сразу.
Эта мысль показалась мне откровением.
Всю свою жизнь я сосредотачивалась на том, чем поведение вампиров отличается от моего. Я была свято уверена, что мое замешательство и состояние подавленности вызваны хрупкостью моей человеческой природы.
Но Райн был прав. Вампирам, как и людям, тоже можно задурить мозги.
Мне даже не требовалось быть хорошей лицедейкой. Эвелену снедало отчаянное желание поверить моим словам.
– Сейчас ты не можешь владеть мечом Винсента, поскольку он мой, – сказала я. – Он принадлежит хиажской наследнице, – кивнула я себе на грудь, где был узор татуировки. – Но я могу передать тебе право владения мечом.
– Я не настолько глупа, чтобы позволить тебе взять меч в руки, – отрезала Эвелена.
– А мне и не надо брать его в руки, – заверила я ее. – Будет достаточно прикоснуться к нему. Позволь мне это сделать, и больше ничего не понадобится. Меч станет твоим.
Она замерла, как умеют замирать только вампиры. Обдумывала и тщательно взвешивала каждое мое слово.
В любом случае она бы меня убила. Разумеется, так она и решила. Ей хотелось всего и сразу: общения, печать наследницы, меч, корону, мою кровь. Она двести лет приносила себя в жертву и теперь не собиралась отказываться ни от чего.
– Ладно, – согласилась она.
Эвелена поднесла меч поближе ко мне, но не положила на пол, а продолжала держать, обхватив окровавленную тряпку.
– Я не могу это сделать связанными руками, – сказала я.
Она поджала губы, однако кивнула той самой девчонке, что так настороженно следила за мной. Вампирское дитя принесло кинжальчик и резко полоснуло по веревкам на моих руках, одновременно задев мне запястье.
Мои руки были свободны. Уже что-то. Конечно, этого недостаточно, но первый шаг сделан.
Я вяло улыбнулась и осторожно развернула тряпку, обмотанную вокруг лезвия. Красное свечение показалось мне намного сильнее обычного. Оно согревало мое лицо и отражалось в широко распахнутых, немигающих глазах Эвелены.
Я смотрела на отцовский меч, в котором был якобы заключен кусочек его сердца. Вновь возникло ощущение, что Винсент стоит у меня за спиной, недосягаемый для глаз.
«Если ты здесь, взял бы и помог, – подумала я. – Уж это ты можешь».
«Нельзя так грубо разговаривать с отцом», – ответил Винсент, и я чуть не хмыкнула вслух.
Глубоко вдохнув, я поднесла ладони к лезвию, оставив маленький просвет. Закрыла глаза и попыталась придать лицу торжественное выражение.
Я изо всех сил старалась убедить Эвелену, что провожу особый ритуал.
«Воспользуйся моментом, – скомандовал мне Винсент. – Пусть это притворство, но другой возможности подготовиться у тебя не будет».
Резонный довод. Я воспользовалась моментом, чтобы соединиться с силами, окружающими меня, и почувствовать помещение.
Почувствовать Ночной огонь.
Наверное, сейчас я была слишком слаба, чтобы произвести собственный Ночной огонь, а если бы сил хватило, меня бы подвела непоследовательность, но… Я ощущала его биение в светильниках. Энергия этого Ночного огня была знакомой, хотя слабой и какой-то отдаленной.
Ничего, воспользуюсь тем, что есть.
Теперь нужно на несколько секунд отвлечь Эвелену. Большего не требовалось.
– Свершилось, – сказала я. – Можешь пробовать.
– Ты уверена, что все получилось? – спросила она, настороженно глядя на меня.
– Это очень сильная магия. Она признала твое кровное родство.
Я говорила Эвелене то, что она так страстно хотела услышать. Желание, вспыхнувшее в ее глазах, показывало, что она купилась на мои фокусы.
Девочка по-прежнему буравила меня недоверчивым взглядом и дергала Эвелену за подол платья, выражая молчаливый протест.
Эвелене было не до ребенка. Она полностью освободила лезвие меча от тряпки.
– Бери меч за эфес, – сказала я. – Он готов тебя признать.
Еще немного, и Эвелена поймет, что я ее дурачу. Должна же у нее сработать интуиция.
Однако надежда порой бывает сильнодействующим зельем, а Эвелена сейчас находилась под его чарами. Она взялась за эфес меча и…
И ничего не произошло. В каменном мешке стало совсем тихо. На губах Эвелены появилась ликующая улыбка.
– Это… – успела произнести она и завопила от боли.
Ровное свечение, исходившее от лезвия, сменилось хаотичными вспышками. Воздух наполнился тошнотворным запахом горелой плоти. Стон, вырвавшийся из горла Эвелены, перерос в крик, но она не думала разжимать пальцы. А может, это меч не хотел ее отпускать. Несколько детишек подбежали к ней и в панике стали дергать за подол. Остальные жались по стенам и испуганно смотрели на происходящее.
«Действуй, – прорычал Винсент. – Действуй немедленно!»
Единственный шанс. Единственная возможность.
«Орайя, страх – это ключ ко всему этому!» – крикнул мне Райн, когда на Кеджари мы проходили испытания Полулуния.
Он был прав. Ключом являлась совокупность мерзости и слабости, на которую я отказывалась смотреть. Все, что меч вытаскивал из меня. Все, что причиняло мне боль.
Я погрузилась глубже.
В глубину сердца, в прошлое и воспоминания.
Гнев, горе, замешательство, предательство. Я разгребала все состояния, что были во мне.
Под ними находилась первозданная сила.
Яркость Ночного огня резала глаза. Громкие, неумолкающие крики Эвелены превратились в слабый гул, заглушенный шумом крови, заполнившим мои уши. Свет заслонял фигуру Эвелены. Я лишь видела, как она пятится, не в силах управлять собой. Она по-прежнему сжимала меч.
Я подалась вперед. Крылья, прибитые гвоздями, отозвались острой болью. Я сжала зубы и схватила Эвелену.
Ее тело было наполовину обмякшим. Она повернулась ко мне. Ее глаза очумели от страха. На мгновение я увидела ее пятилетним ребенком, которого Винсент ударил мечом в грудь.
Во взгляде Эвелены промелькнула мольба, словно я могла ее спасти.
Я этого не сделала, а лишь вырвала у нее меч.