Пепел короля, проклятого звездами - Карисса Бродбент

Я прогнала эту мысль.

Нет. Что бы я ни чувствовала к Райну, это не было любовью.

Однако я была открыта и беззащитна. Непозволительно беззащитна.

И смотрите, как я заплатила за это.

Смотрите, как за это заплатил мой отец.

Гнев и скорбь во мне схлынули. Их место заняло обжигающее чувство стыда.

Я вырвалась из рук Райна, стараясь не замечать его огорченного лица.

– Мне хочется побыть одной.

Мой голос звучал резко. Тон не предполагал возражений.

– Одной здесь опасно, – помолчав, сказал Райн.

– Ничего, справлюсь.

Он не торопился меня покидать. Мои слова его не убедили.

Я не посмотрела на него, поскольку знала, чтó увижу. Это выражение, этот взгляд, словно он хочет сказать что-то искреннее и настоящее.

– Уходи.

Это прозвучало скорее как мольба, чего мне совсем не хотелось. Может, потому он и внял.

– Как пожелаешь, – тихо ответил Райн.

Вскоре звук его крыльев растаял в предрассветном сумраке.

Глава двадцать четвертая

Орайя

Я долго сидела на высокой груде развалин, безуспешно стараясь ничего не чувствовать.

Небо постепенно теплело. Холодный лунный свет сменился золотистыми красками зари, обнажая всю неприглядность Лахора.

Винсент стремился поскорее забыть это место. Но оно его не забыло и так и не смогло оправиться после чудовищной и беспричинной жестокости, сопряженной с его отъездом.

Ощущения, знакомые до ненависти.

Все это было подобно комнате, которую Эвелена превратила в храм Винсента. Куча разношерстного хлама, которому она придавала особое значение. Сапог. Щетка для волос. Набросок чернилами на клочке пергамента.

Я заморгала.

Набросок чернилами на клочке пергамента.

В глубине мозга зашевелилась догадка. Где-то я это уже видела.

Я встала, отошла на пару шагов, наблюдая, как от моего положения меняется и окружающая картина. Море слегка сдвинулось вправо, а башня его чуть-чуть заслонила…

Нет. Не совсем то. Но близко.

Я закрыла глаза и представила письменный стол Винсента и рисунок пером. Тому рисунку было не менее двухсот лет, но он превосходно сохранился.

Открыв глаза, я взглянула на реальный пейзаж. Чуть к югу от этой башни находилась другая. Мне она показалась даже древнее. По моей оценке, точка наблюдения совпадала. Если я была права… Винсент делал свой набросок Лахора с этого места.

Я задержалась еще немного, чтобы размять мышцы спины. Они отчаянно болели. Крылья лишь добавляли неуклюжести каждому движению. Я не сожалела, что спровадила Райна. Ни капельки. Так я мысленно твердила себе. Я действительно не сожалела, однако прежде стоило бы расспросить у него, как правильно махать крыльями.

«Я бы не дал тебе упасть. Но я знал, что ты и сама не позволишь себе упасть».

Эти слова вдруг всплыли у меня в мозгу.

Матерь милосердная, будем надеяться, что он прав.

Я сосредоточила взгляд на той башне и прыгнула.

Мое перемещение между башнями правильнее было бы назвать управляемым падением, а не полетом.

Но я перелетела.

Едва-едва.

Я сильно ударилась боком о древние кирпичи. Из горла вырвалось угрюмое «уфф». Левое крыло чиркнуло по острому каменному обломку. Я поморщилась от боли. Удивительно, до чего трудно справиться с собственным телом, когда оно вдруг становится вдвое шире в обоих направлениях. Не удержавшись на ногах, я покатилась по кирпичному полу, хрипло урча и отпуская ругательства.

Отлежавшись, я встала на четвереньки и, что называется, взяла себя в руки. Мне было паршиво, в чем не хотелось признаваться. Крылья оказались чувствительными, порез отчаянно саднил. Я вытянула шею, пытаясь увидеть покалеченное место, но не смогла.

Я подняла голову и вдруг забыла о ране.

– Надо же, – прошептала я.

Передо мной была стена, заполненная крыльями.

Хиажские крылья сизого цвета, пронизанные пурпурными полосками. Похоже, они принадлежали взрослому вампиру, причем крупному. Крылья были плотно прижаты к осыпающейся каменной стене. По ним тянулись наросты красноватого цвета, показавшиеся мне вздутыми венами. Они цеплялись к уцелевшим костям, пересекали перепончатую кожу, а в центре сходились в пульсирующий ярко-красный узел.

Сердце. Эта странная фигура была похожа на сердце.

Заставив себя подползти ближе, я поняла, что наросты не имеют никакого отношения к жилам. Они представляли собой нечто вроде… грибковой плесени, но очень похожей на вздутые жилы. А это сердце в центре крыльев… оно выглядело совершенно настоящим. Было ли это плотью, окаменевшей вместе с крыльями, или чем-то другим?

Я не помнила, как поднялась на ноги и прошла по хлипким кирпичам, оказавшись прямо перед крыльями.

Мне не почудилось: жилы и сердце действительно пульсировали. Медленно, едва заметно, однако скорость пульсаций постепенно нарастала. Вскоре я догадалась: они точно подстроились под ритм моего дыхания. Волосы на затылке встали дыбом. Ничто из виденного прежде не обладало такой способностью отталкивать и одновременно притягивать. Зрелище было отвратительным… и ничего более красивого я еще не видела.

Часть моей личности трусила: «Нужно поскорее убраться отсюда и как можно дальше». Другая часть думала: «Септимус был прав, говоря, что я просто узнаю».

Да, проще не бывает. Я нашла то, что мы искали. У меня не было ни тени сомнения.

И я нашла это одна.

Рука без моего ведома потянулась к крыльям.

Пальцы провели по сердцевидному наросту. Он был настолько холодным, что я тут же отдернула руку. Но раньше чем я успела спохватиться, несколько жил оторвались от поверхности крыльев, потянулись ко мне и…

Я зашипела от боли. На плесень (или как это называлось) упали капли моей ярко-красной человеческой крови. И сейчас же жилы вернулись на место и снова сплелись вокруг сердца. На мгновение мне показалось, будто крылья дрогнули и согнулись. Возникла иллюзия их движения.

Затем жилы отодвинулись в разные стороны, и нечто, так похожее на сердце, раскрылось.

В воздухе потеплело. Тени пронизало красное свечение. Я смотрела на него, моргая и заставляя глаза приспосабливаться к необычному зрелищу.

Сердце изменилось, сделавшись похожим на чашу из двух ладоней, сомкнутых вместе. В центре сверкал блестящий полумесяц из серебра. На красноватом фоне он казался совсем белым. Величиной с мою ладонь. Концы полумесяца были настолько острыми, что я подумала, не оружие ли это. Однако потом увидела тонкую серебряную цепочку, прикрепленную к одному концу.

Кулон.

Красноватое свечение померкло. Серебряный полумесяц больше не блестел, хотя и не стал от этого менее красивым.

Я потянулась к нему…

На моих руках горячая, липкая отцовская кровь. Крылья все еще теплые. Мне приходится снова и снова вытирать кровь на рубашке. Я выгляжу как чудовище, похожий на тех, кто