Аукцион невинности. Двойная ставка - Ольга Дашкова

— Ты такой разговорчивый, Тагиров, да еще шутник, я посмотрю. Но шутка не смешная.

— Так я вас, товарищ заместитель губернатора, веселить и не собирался.

— А у вас, я смотрю, романтический вечер? Это именно та девка, о которой все говорят последнее время?

Не нравится мне этот голос, слова, а еще больше реакция Захара, который сжимает до побелевших костяшек нож в руке.

— Шумилов, тебя что, не учили в детстве здороваться? Такой уважаемый человек, владелец заводов и банков, а не знает хороших манер.

Было не по себе от этого голоса, Захар повел головой, хрустнул позвонками на шее, тяжело оперся о стол, встал, загораживая меня еще больше от подошедшего к нашему столику мужчины.

— Господин Чернов, не скажу, что рад вас видеть, но город слишком тесен для нас двоих, как ни крути, приходится встречаться, хотя желания нет совсем.

— Вот что мне нравится в тебе, так это твоя откровенность, Шума.

— А мне в тебе, Чернов, не нравится вообще ничего.

Где-то я слышала уже эту фамилию. Повернулась назад, там стояло двое мужчин, они смотрели по сторонам. Заместитель губернатора, да, так Тимур назвал этого человека.

— К чему столько охраны? Боишься, что не доживешь до выборов в губернаторы? Так они только через год, за это время много чего может случиться.

— Язык твой — враг твой, Шумилов.

— Да если бы, я бы тогда жил и спокойно спал, а не занимался разгребанием дерьма, которое вы мне с Егоровым и сученышем Сафроновым показываете постоянно.

Любопытство взяло верх, наклонилась в сторону, мужчина стоял в трех шагах, невысокий, коренастый, широкие плечи, серый пиджак и светлая рубашка. Короткая стрижка, грубые черты лица, но очень выразительные, можно даже сказать, красивые карие глаза.

Он тоже обратил внимание на меня, во взгляде появился интерес, а мне стало еще больше не по себе. Захотелось закрыться, спрятаться, как обычно я это делаю, но я все равно продолжала его разглядывать.

— Вадим Аркадьевич, вас ждут, — мужчину позвали, но он лишь махнул рукой.

— Так вот о ком все так много говорят, тебя как зовут, девочка? Не обижают эти суровые дяденьки?

— Я предлагаю тебе по-хорошему идти, тебя ждут, а девочка не расположена говорить.

— Я не мог тебя где-то видеть? — мужчина обратился ко мне, но я даже не сразу поняла его вопрос.

Захар снова закрыл меня собой, Тимур обошел наш столик с другой стороны. Кажется, что музыка в зале стала тише, официант остановился в нескольких шагах с нашим заказом, охрана Чернова напряглась.

Вот сейчас, как в гангстерском кино, все достанут свои пистолеты и направят друг на друга. Дамы начнут падать в обморок, обязательно разобьется посуда.

— Ох, ох, ох, так-то, что говорят, правда? Я, конечно, сплетни не слушаю, но народ просто так болтать не станет, даже забавно. Девочка, а ты не устала их двоих обслуживать?

— Чернов, рот закрой, — процедил Тимур сквозь зубы. — Если ты не хочешь, чтоб об этом прекрасном вечере завтра писала вся пресса и наша разборка мелькала на просторах интернета, то лучше нам разойтись по-хорошему. Захар, не надо, я все решу.

Воздух вокруг искрил напряжением, я не знаю, что не поделили эти мужчины, но ясно, что эта вражда началась не сейчас.

Не хочу, чтоб были неприятности, не хочу портить свой день рождения, протягиваю руку, трогаю ладонь Захара, он крепко сжимает пальцы, чуть поворачивая голову в мою сторону.

— Чернов, уйди, ты знаешь, я могу не сдержаться.

— Ну да, ну да, помню я тот случай, да и не только я. Но ты мне не угрожай, я ведь тоже человек непростой.

Чернов ушел нехотя, за ним и охрана, мужчины сели за стол, наконец принесли заказ. Вздрогнула от испуга, когда официант открыл шампанское, я крепче сжала руку Захара, он поцеловал пальцы. Это удивило еще больше. Сегодня вообще странный вечер, полный откровений и сюрпризов.

— Кто этот человек?

— Не обращай внимания, котенок, давай держи шампанское. Сегодня твой вечер. Выпьем за тебя, за твою молодость, красоту, за то, что у тебя впереди целая жизнь.

Тимур подал мне бокал, так странно смотрел в глаза, чокнулся, выпил первый до дна.

— Спасибо, — в горле пересохло от волнения, выпила сама больше половины. — Это ваш враг? Тот мужчина? Он опасен?

— Саша, все нормально, это была просто милая беседа, не накручивай себя, — Захар говорил спокойно, вновь сжал мою ладонь, улыбнулся.

Дальше вечер пошел гораздо лучше, шампанское ударило в голову, Тимур подливал и шутил, я смеялась, мужчины выглядели расслабленно, даже Захар рассказывал какие-то интересные истории. А когда он, неожиданно взяв меня за руку, потянул в центр зала, обнял и начал плавно раскачиваться, я поняла, что мы танцуем.

Такой большой, высокий, крепкий. Его горячие ладони сжимали талию, от этого по телу шел жар. Дыхание обжигало висок, пахло терпким парфюмом и сигарами, мне нравится этот запах. Запах моего мужчины, которым я уже пропитана насквозь, который не выветрится, кажется, никогда.

— Ты очень красивая в этом платье, да и без него тоже.

— Без него? — улыбнулась, заглядывая Захару в глаза.

— Я имел в виду, в другой одежде.

— Я поняла. А ты очень закрытый, всегда, и молчаливый. Но ты ведь не такой.

— Откуда знаешь?

— Чувствую. А еще в тебе столько боли, которую ты так и не можешь отпустить. Знаешь, что я поняла?

— Что?

— Надо простить тех, кто тебя обидел. Станет легче, поверь. Мне очень жаль твою любимую, но если она любила тебя тоже, то хотела бы, чтоб ты был счастлив. Я бы хотела.

Прикусила язык, отвернулась, опять я болтаю лишнего, не надо лезть в чужую душу, там могут быть такие потемки, что можно свернуть шею.

— Ты простила отца своей дочери?

— Да, совсем недавно, когда поняла, что-то была не любовь, а так, просто увлечение.

Захар прижимал меня крепче, ладонь накрыла спину, в его руках было спокойно, тепло и безопасно. Музыка закончилась, началась другая композиция, а мы все не могли оторваться друг от друга.

— Ты необыкновенная девушка.

— В чем же моя необыкновенность?

— Твое доброе сердце пробивает броню без оружия.

Он хотел еще что-то сказать, но замолчал, поцеловал в висок, я прижалась к его груди. Мой настрой, и принципы летели ко всем чертям, я привязывалась к этим мужчинам. Сама того не желая, открывала свое сердце, узнавала их с другой стороны, привязывалась с каждым днем сильнее. Так нельзя было делать, но это происходило сама, против моей воли.

— Поехали домой? У