Аукцион невинности. Двойная ставка - Ольга Дашкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Неотрывно смотрим в глаза друг другу, Маргарита не выдерживает первая, отводит взгляд. Хочется добавить еще несколько слов, но с нее хватит, отхожу обратно, возвращаясь к приготовлению сырников. Все-таки власть и независимость дают смелость, ты чувствуешь себя выше и увереннее.
Но ее слова задели, не думала, что это будет так больно. Да, я по сути никто, меня трахают за деньги, а потом отправят обратно домой. Но то, что происходит последние дни со мной, то, как я замечаю что-то другое в мужчинах, от этого становится не по себе.
Они теперь не приходят ко мне вдвоем. И то, что случилось после появления в моей комнате Святослава, больше не повторялось.
Тимур так вообще старается поймать где-то и затащить к себе в комнату. Он смешит меня, я поражаюсь, как может быть легко с таким непростым человеком, он разговаривает по телефону с Ангелиной, у них даже появились секреты.
Не хочу, чтоб она привыкала к нему, но привыкать начинаю сама. К его рукам, глазам, к тому, как он иногда смотрит и шепчет на ухо всякие пошлости. К тому, как сжимает крест зубами, когда нависая надо мной, входит в мое тело, доводя до оргазма языком и пальцами.
С Захаром все сложнее я чувствую, как он сдерживает в себе силу, которая вырывается наружу, я чувствую его боль, что все еще живет внутри его сердца. Боюсь спросить и разбередить эту рану, но он стал другим. Наш секс на грани, наши бессонные ночи наполнены моими криками, на моем теле его отметины, и мне это нравится.
Разве такое возможно?
Я, наверное, живу с синдромом жертвы всю жизнь: отчим, отец Ангелины, теперь Шумилов и ТТ. Все не как у всех, даже отношений нормальных нет и не было никогда. Но верно, я не из их мира, таких мужчин опасно любить.
Да и разве возможно любить сразу двоих?
Застыла, задумываясь над последней мыслью, от нее стало одновременно больно и хорошо.
— Котенок, ты решила спалить дом?
Вздрагиваю, Тимур обнимает меня сзади, на сковороде горят сырники, едкий дым поднимается к потолку, а мужчина смеется, когда начинает пищать пожарная сигнализация.
— Черт, черт, — быстро убираю все с плиты, выключая ее.
— Можно я не буду их пробовать?
— Конечно можно, они сгорели.
Тимур разворачивает меня, усаживая на стол, крепко сжимает талию руками, целует щеку, трется о нее щетиной, а потом накрывает губы. И все это под сигнализацию на глазах вбежавшей на кухню охраны с огнетушителями.
— Да, ребята, тушите меня, я горю сам от этой девочки.
— Прекращай, — улыбаюсь.
— Мужики, все нормально, можете уйти, вы мешаете нам.
— Сырники жалко, хотела вас накормить.
Глажу Тимура по небритой щетине, спускаясь на шею, у него красивые глаза, да и сам он красавчик, каких мало. Интересно, у него есть кто-нибудь? В груди колет ревность, я узнаю ее сразу, но ведь это нормально — иметь такому мужчине женщину.
— О чем думаешь?
— Почему ты дома так рано? Где Захар?
— Нет, ты думала не об этом, расскажи.
— Я решила, что у тебя должна быть женщина.
— Да.
— Она есть?
— Конечно.
— Красивая?
— Очень.
Отворачиваюсь, а он все так же улыбается, прижимает к себе, трется пахом между моих ног.
— Красивая, скромная, безумно сексуальная, а оказывается, вдобавок еще и ревнивая.
— Ты говоришь обо мне?
— Да, котенок.
Странно как, вроде бы простые слова, но они вселяют надежду. Почему мне нельзя жить в иллюзии того, что я чья-то девушка? Пусть хотя бы немного, совсем чуть-чуть.
— С днем рождения тебя.
— Откуда ты узнал?
У меня на самом деле сегодня день рождения, юбилей, двадцать пять лет, но я не люблю этот праздник, давно не отмечаю. Нет настроения, желания, нет радости связанной с этим праздником.
— Я знаю все.
— Спасибо.
— Собирайся, едем в ресторан.
— Зачем? Нет, я не хочу.
— Шума ждет, а он не любит ждать, сама знаешь. Давай, беги наверх, надень что-нибудь нарядное, и выезжаем. Устроим кутеж и пьянку, все, как и полагается в двадцать пять. У нас куча подарков.
— Это совсем лишнее. Не хочу.
— Саша, посмотри на меня, посмотри, — Тимур берет мое лицо в ладони, заглядывает в глаза. — Надо заканчивать прятаться от окружающего мира и самой себя, а еще в этом доме. Я говорил, что ты должна быть сильной и смотреть уверенно вперед. Я вижу в тебе силу, почему ее не видишь ты?
— Наверное, потому, что в меня никто никогда не верил и не говорил таких слов.
— А кто же так красиво поставил на место сучку Маргариту?
— Ты слышал?
— Конечно, мне даже и добавить нечего, но Захару придется сказать, он не любит, когда от него что-то скрывают, он поговорит с ней как надо.
— Но я совсем не хочу, чтоб ее увольняли.
— Дело уже не в этом. Все, иди к себе и собирайся.
Поцеловал, потом только отпустил. Тимур прав, надо завязывать сидеть в собственной скорлупе, надо учиться жить, смело смотреть в глаза и давать отпор тем, кто посмеет меня обидеть.
Никого не должна касаться моя личная жизнь и то, с кем я сплю.
Хочу сегодня быть красивой, то короткое синее платье как раз для такого случая, ну не зря же продавец мне его предложила, а оно идеально подошло. Несколько минут наношу макияж, я умею это делать, но не делаю практически никогда.
Немного пудры, легкие мерцающие румяна, тонкие стрелки на верхнее веко, а ресницы гуще. Распустила волосы, слегка завила их утюжком, хорошо, что догадалась купить его тоже. Яркая помада, что посоветовала мне девушка в магазине под это платье, описывая образ.
Выбираю нижнее белье, чулки, надеваю туфли, оборачиваюсь, смотрю на себя в зеркало и не узнаю.
Стройная девушка, струящиеся по плечам темные волосы, красные губы, в глазах блеск. Грудь красиво обтягивает черное кружево, длинные ноги, чулки выглядят сексуально.
Я никогда не была такой сексуальной, я чувствую сама свою сексуальность.
— Ох, ты, святые небеса! Котенок, а давай никуда не пойдем? Я возьмусь за ствол, если на тебя хоть кто-то посмотрит и начнет пускать слюни.
Тимур подходит сзади, обнимает за плечи, его взгляд обжигает кожу, мне нравится то,
