Аукцион невинности. Двойная ставка - Ольга Дашкова

— Так я не ваш хозяин, — обернулась на Павла, но чересчур активная девушка-продавец не дала договорить все колкости, что крутились на языке.

— Добрый день, чем я могу вам помочь?

Отказываться от помощи, было глупо, а бежать из магазина стыдно, деньги, конечно, у меня есть, но тратить их все на дорогие тряпки я не привыкла. У меня ребенок, нет пока работы, и неизвестно, что будет дальше.

— Пожалуй, что нет, вы ничем не поможете. Извините, — ответила ей, но, развернувшись, наткнулась на своего сопровождающего, тот сверлил взглядом и не двигался с места.

— Захару Даниловичу это не понравится.

— Это его проблемы. Я ухожу, а вы можете остаться.

— Нет, — ответ был емким, но не впечатлил. — Вероника, покажите, пожалуйста, Александре Дмитриевне все, что у вас есть, от нижнего белья до сапог, а все, что она выберет, запишите на счет Шумилова.

— Хорошо, Павел.

А как все, оказывается, просто, нужно было произнести три слова: «На счет Шумилова» — и магазин твой. Поджала губы, Паша лишь криво улыбнулся, а в глазах читалось: «Ну, мол, чего ты ломаешься? Беги, хватай норковое манто». Ненавижу вот таких самонадеянных, но ничего не сказала.

— Если так, то да, конечно, покажите все.

А вот сейчас было глупо отказываться от свалившейся, можно сказать, с небес милости. К тому же, если честно признаться, мне было неловко рядом с такими мужчинами ходить в дешевых джинсах и пальто, которому три года.

Нет, раньше я об этом и не думала, но сейчас реально со стороны, наверное, казалось, что рядом с ними не молодая женщина, с которой они проводят ночи, а прислуга или приехавшая с далекого села родственница.

В отделе нижнего белья я зависла.

Никогда не придавала значения кружеву, тесемочкам, оборочкам, простые хлопчатобумажные трусики меня вполне устраивали. Но, когда милая Вероника предложила примерить несколько комплектов, я замерла, глядя на себя в огромное зеркало примерочной.

Стройная, немного худощавая девушка, светлая кожа, на которой красиво, даже сексуально смотрится кружевной лиф и трусики-танга цвета молочного шоколада. С каждым новым комплектом я открывала себя новую. Нежную, раскованную, развратную, скромную.

Мне скоро двадцать пять, а я не чувствовала себя такой никогда. Пришлось взять все и еще несколько трусиков, сорочку и халат из невесомого шелка.

Кто там сказал, что Джулия Робертс осталась в «Красотке»? Я вот сейчас была именно ею. И да, меня, так же как и ее, купили, немного отойдем от привычного сценария, Вивьен была бы в шоке, но такова моя суровая реальность.

В перерывах между отделами, наконец, позвонила бабуля, сказала, что все у них хорошо, были в клинике, там их уже ждали. Приятный молодой человек, что их сопровождает, помогает во всем. Я чуть не расплакалась, глядя на платье, что висело на манекене, а продавец тут же предложила мне его примерить.

Не знаю, сколько там было потрачено денег, Паша обрастал пакетами, я старалась брать все самое необходимое. Новые джинсы, пару футболок, юбку, колготки, носки, два повседневных платья, туфли, в общем, все, что нужно девушке, а еще немного косметики и средств гигиены.

— Хозяин сказал взять нарядное платье.

— Сильно нарядное? Для чего?

— Этого он не говорил.

Вероника тут же потащила меня в сторону, показывая на облегающее переливающееся длинное платье с открытыми плечами цвета шампанского и второе, более короткое, синего цвета.

— Но к ним надо еще туфельки, я сейчас принесу.

А вот это мне все не понравилось. Нет, платья были шикарные, о таких можно только мечтать. Но то, что мужчины собрались выводить меня в свет и показывать народу, вызвало неприятные ощущения.

После долгой примерки все наряды были куплены и сложены в коробки. Но, как только мы уже собрались уходить, послышался громкий голос, повернулась в ту сторону.

— Мариночка, выглядишь превосходно. Новые сережки? Бриллианты? Кто подарил, рассказывай?

Платиновая блондинка с идеальной укладкой стояла спиной, на ней был норковый жилет, кожаные штаны, ботильоны на тонкой шпильке.

— Ой, да о чем ты говоришь? Разве сейчас у мужиков что допросишься? Только и умеют быть недовольными.

— Что, у вас все так же печально с Васильевым?

— С ним всегда печально, потому что это не любовь, а хрен знает что. Ты ведь знаешь, кому отдано мое сердце.

— Кстати, только что была одна девица, на вид мышь серая, в каком-то допотопном пальто, изношенных сапогах. Набрала кучу всего, и знаешь, на чей счет записали?

— Чей?

— Шумилова, — женщина сказала фамилию с выражением, закатила глаза в потолок, я сделала несколько шагов к выходу, прячась за манекен.

— Да ты что! Завел себе очередную дворняжку. Где она? Уже ушла? Хочу видеть это чучело, ты повысила мое настроение.

Женщина повернулась, я лишь мельком могла ее разглядеть и узнала. Такую яркую особу грех забыть. Блестящая помада на пухлых губах, длинные ресницы. Типичная очень богатая дама, которая в сорок хочет выглядеть на двадцать.

Мать Святослава Воскресенского, моего бывшего выпендрежного одноклассника, по которому сохла Перова. Я помню, какие она закатывала истерики директору по поводу того, что это они все виноваты, что ее мальчик не хочет учиться.

И почему мир так тесен?

Быстро ушла не оборачиваясь, Павел нес впереди пакеты, а мне хотелось сбежать и хоть немного побыть одной. Не видеть, не слышать, не вспоминать этих людей.

Но это не выход.

Значит, вот она какая, та самая Марина, от разговора с которой по телефону у Захара было такое кислое лицо, словно он жевал лимон и хотел выплюнуть его. А Святослав — его сын от этой Марины.

Хоть кино снимай, как все запутано.

Заехав в аптеку и долго консультировавшись с провизором, купила противозачаточное кольцо, таблетки пить не хочется, а вот оно, как меня уверили, работает почти на девяносто девять процентов.

Обратно ехали молча, меня уже не радовали покупки, отчего-то настроение окончательно испортилось. А после слов в мою сторону о том, какая я серая мышь, было обидней всего.

Оказавшись в своей комнате, просто бросила все пакеты на пол, скинула пальто, легла на кровать, укрывшись покрывалом, закрыла глаза.

Тишина не успокаивала, мысли кружились, как рой пчел, воспоминания всплывали, как кадры кинопленки. То одноклассники, то отчим, то Захар с Тимуром, их поцелуи, слова, ласки, мои слезы и эмоции.

Не помню, как заснула.

А проснулась оттого, что меня кто-то трогал.

Руки скользили по ногам, забирались под водолазку.

Запах, он был совсем другой, слишком сладкий, а еще пахло алкоголем.

— Вот это подарок, такая ладная девочка — и в моей кровати. Давай снимай