Аукцион невинности. Двойная ставка - Ольга Дашкова

— Саша, ты знаешь, кто твой отец?

— Почему такой вопрос?

— Знаешь или догадываешься? — Тимур сидел напротив в небольшом микроавтобусе, мы быстро ехали по ночной трассе в город.

— Нет, мама не любила, когда я задавала вопросы о нем, расстраивалась, дергалась, могла накричать.

— А фамилия и отчество у тебя чье?

— Дедушки.

— И ты не пыталась найти отца?

— Нет, мне это было не нужно, хватало других забот. Да и зачем? Если я не нужна ему была двадцать пять лет, то и сейчас радости от встречи будет мало. К тому же я совсем не знаю, что он за человек, что у него на уме, лучше не иметь никакого отца, чем лживого и злого.

— А бабушка что-то говорила о нем?

— Да, что мама была молодой влюбленной дурой, что она недосмотрела за ней, а он ее бросил и так больше никогда и не появился в нашей жизни. А что происходит? Что-то случилось?

Тимур смотрел странно, в темных глазах отражались огни автострады.

— А отчим, он обижал тебя?

Не понравился вопрос.

Это не их дело, кто и когда меня обижал, это было давно, и я со всем справилась сама. Мне сейчас не нужна жалость от запоздалых защитников.

— Других тем для разговора нет? Или вам так стало остро необходимо перетрясти мое грязное белье? Узнать, кто и когда меня обидел? А что дальше? Поднимем флаг и пойдем наказывать обидчиков? Если на то пошло, то Святослав в свое время не очень отличался приветливостью в мой адрес. Его первого казним?

Раздражение нарастало, не люблю я такие вопросы о прошлом. Его уже не вернуть, а жить, сожалея обо всем, что было, я не стану.

— Свята я накажу.

— Да, погрози пальцем и поставь в угол. Думаешь, не поздно это делать? — Повысила голос, тут же взяла себя в руки, посмотрела в бледное лицо Захара. Могут ли быть отцы в ответе за своих детей? Спорный вопрос, но я его не виню.

— Как ты попала на аукцион?

— Я говорила, случайно. Встретила одноклассницу, она как бы по секрету поделилась городской сплетней, я зацепилась за эту идею. Она помогла, у них семейная клиника, в ней проверяют девушек на девственность перед аукционом, сдают анализы, чтоб были чистые.

— Что дальше? — Тимур двигается ближе, а я, не поворачиваясь, кожей чувствую взгляд и ярость Захара.

— Дальше вы знаете, — говорю спокойно, сама себе поражаюсь. Хорошо, что меня купил Шумилов, а не тот армянин.

Театр абсурда и чудовищных событий, что происходят в нашем мире. Покупка человека, девственности, не страшно, но дико.

— Ты согласилась снова на предложение Захара.

— Меня обманули, та самая одноклассница вписала в документы свой расчетный счет, я не обратила на это внимания.

— Вот же сука.

— Но вы ведь знаете все это?

— Знаем.

— Зачем спрашиваете? Снова проверка? Не устали никому не доверять? — горько улыбаюсь.

— Дело не в этом, — ТТ трогает мои пальцы, смотрю на наши руки.

— В чем же?

— Я все пытаюсь понять, какая ты, не жалуешься, не просишь помощи, стойкий оловянный солдат, а при этом хрупкая девочка.

— Нет смысла жаловаться, все равно никто не поможет. И давай не будем меня жалеть.

— Тебя так задели мои вопросы?

— Тимур, отстань от нее, — Захар влезает в разговор, ему тоже интересен наш разговор с Тимуром.

— Да, Тимур, отстань от меня, и ты тоже отстань. Не надо строить из себя психологов, я не похожа на Красную Шапочку, а вы не дровосеки, чтоб спасать меня от злого Серого Волка.

Тимур опустил голову, тяжело вздохнул.

— И почему ты такая упрямая?

— Вы знаете, кто мой отец?

Сама не знаю, почему задала этот вопрос, мне неинтересен тот человек, который поиграл с матерью и исчез. Даже ради любопытства не хочу знать, у меня совсем другие планы на будущее, и там его точно нет.

— Так что?

— Нет, мы не знаем.

— Тебе надо научиться врать.

Тимур смеется, запрокидывая голову, так громко, что улыбаюсь сама.

— Иди сюда, — тянет меня за руку, быстро усаживая себе на колени, целует, обжигая губами. Отворачиваюсь, нет настроения для нежностей, но он крепко удерживает мой затылок, сминая губы, лаская своим языком мой.

В этом весь ТТ: когда хочу, тогда целую, когда хочу, тогда беру. Его напор так тонко сочетается с нежностью, что я чаще всего теряюсь. Настроение меняется моментально, совсем недавно он мягко, но вытаскивал из меня нужные ему ответы, а сейчас, как мальчишка, кусает мои губы.

— Мы когда вернемся, я накажу всех, кто тебя обидел, — шепчет на ухо. — Одноклассницу, мусорного короля и его сыновей.

— Откуда…Так ты знаешь?

— Я все знаю, котенок, все. И ты теперь не одна.

ЧАСТЬ 37

Небольшая, но светлая палата, на стенах яркие картинки с животными, немного игрушек, телевизор, большое окно.

— Как она?

— Лучше нас всех и сильнее, доктора говорят, что все будет хорошо, время не ушло.

Бабуля смотрит на Ангелину, потом на меня, а я не свожу с дочери глаз. Она спокойно играет с единорогом, показывает ему картинки в книжке. Первые минуты встречи думала, задушу ее от радости и счастья. Но даже не могла ее поцеловать, на меня надели медицинскую маску, халат, перчатки, шапочку.

— Мама, я же говорила, что Сеня волшебный и может исполнить любое желание, я так хотела, чтоб ты прилетела, и вот ты здесь.

Ангелина улыбается, да, она сильнее всех нас, вместе взятых.

— Мне Фархад сказал, что завтра я усну, а проснусь уже со здоровым сердечком, и мне можно будет потом бегать и ходить в садик, как всем детям.

— Фархад — это твой доктор?

— Да, у него есть сын Амин, он приходил ко мне в гости, мы играли.

— Как здорово. Если доктор обещал, то так и будет.

— А можно мы потом с Амином пойдем гулять? Он звал меня и обещал угостить самой вкусной сахарной ватой.

— Конечно, можно, милая.

Быстро стираю с глаз слезы, чувствую пронзительный взгляд бабушки.

— Ты прилетела с ними?

— Да.

— Надолго?

— Не знаю, скорее всего, нет, после операции улетим обратно.

— Саша, что происходит? Ты спишь с ними? Поэтому все это стало возможным? Операция, поездка, все стоит бешеных денег, я узнавала, в этот госпиталь очередь на пять лет вперед.

Смотрю в глаза самого родного и любимого человека и понимаю, что не могу врать, да и не хочу.

— Да, все именно так. Я продала себя им, ухватилась за этот шанс и ни