Тайна ультиматума. Повести и рассказы - Роман Ким

— На Мидуэй. Он сопровождает транспорты, которые доставят самолеты на остров.

— Значит, наши августовские сведения подтвердились. — Кита взял зубочистку в рот. — Очень хорошие новости, спасибо.

Дверь открылась. Показалась голова Моримуры. Он передал Кита запечатанный конверт.

— Абэ привез записку от Баллиганта. Очень срочно.

— А где Абэ?

— В саду.

— Пусть ждет.

Моримура и Нисина ушли. Кита извлек из конверта записку, написанную карандашом.

Начальник контрразведки Уолш сообщил нам, что «наколол» японца Акино и следит за ним через японку-студентку Хаями. Мне теперь стало ясно: а) студентка с самого начала действовала по заданиям Уолша; б) Акино с самого начала был вашим человеком, но вы нарочно не говорили мне, чтобы проверить его работу через меня.

Я боюсь: а) студентка может вытянуть у Акино сведения насчет вашей работы и наших отношений. Акино, наверное, что-нибудь знает; б) студентка ходит в аптеку Ан Гван Су, наверное, тоже по заданиям Уолша. Значит, он нацелился и на корейца и может выхватить это дело из-под моего носа.

Студентку надо немедленно вывести из игры, но сделать это чисто. Она опасна для всех нас. Если Акино провалится, он выдаст и вас, а потом и мне каюк. Надо предупредить катастрофу.

ЕЕЕ

Прочитав записку, Кита сжег ее и пошел в сад. Абэ стоял у беседки за кустами магнолий.

— Идэ встречается с Хаями Марико? — спросил Кита.

— Да, позавчера днем заходил к ней. А вчера я опять возил к ней домой японские лекарства и книги.

— А он следит за ней? Не подозревает?

— Не знаю, мне ничего не говорил.

— Он не заметил слежки за собой?

— Кажется, нет. А то сказал бы мне.

— Как у него дела вообще?

— Собирается завести знакомства с японками на телефонной станции. Затем уже ездил два раза в сторону Кахуку. — Абэ усмехнулся. — Видно, торопится, хочет поскорее начать.

Кита плюнул на цветы.

— Начнет раньше времени и напортит. — Подумав немного, он приказал Абэ: — Передай ему сегодня же, чтобы связался со мной. Как можно скорей.

— Он собирался сегодня поехать на моторке на Мауи.

— На Мауи? — испуганно переспросил Кита. — Постарайся захватить его до отъезда. И сообщай мне все о нем и о Хаями Марико. Действуй.

Абэ поклонился, повернулся по-военному и побежал по дорожке к задней калитке сада.

4 декабря

После ужина в закусочной отеля Уайт поднялся в холл первого этажа и направился к портье, чтобы взять ключ от номера. Старичок портье подошел к полке с письмами.

— Мистер Уайт, только что одна дама оставила вам письмо, — сказал он. — Судя по всему, она приехала откуда-то.

Уайт прочитал на конверте надпись: «Марико просила доставить Вам в отель это письмо. Я выполняю ее поручение. К.».

Письмо Марико было очень короткое — она, очевидно, торопилась.

Дорогой Ник!

Пересылаю с приятельницей мамы письмо, она жена военного, летит в Вашингтон.

Мне запрещено писать Вам. Меня вызывал к себе капитан Уолш. Он стал меня довольно грубо расспрашивать о характере моего знакомства с Акино, сделал циничный намек, я рассердилась. Тогда он заявил, что я, вероятно, работаю в пользу других стран. Я ему надерзила и ушла. Акино тоже подозревает меня. За мной начали следить — только не знаю кто: Уолш или Акино. Вчера ночью, когда я подъезжала домой на велосипеде, вдруг из-за поворота выскочила машина с потушенными фарами, чуть не сбила меня. Мне страшно. Может быть, меня хотят убить. Посоветуйте, Ник, как быть.

Ваша М.

Уайт поднялся в номер и позвонил Донахью домой. Но там ответили, что его только что вызвали куда-то. Уайт нашел Донахью на работе. Выслушав Уайта, Донахью сказал:

— Я читал телеграмму Уолша. Там очень любопытное дело — нащупали гнездо русских агентов, и твоя девица, кажется, связана с главарем.

— Это дикая чушь! Уолш набитый дурак!

— Не ори. Я ответил Уолшу, чтобы он хорошенько проверил. Но я все-таки думаю…

— Я полечу туда сегодня же ночью.

— Не сходи с ума. Тебе не разрешат. Приезжай ко мне. От армейцев поступила интересная штука. Хлопнешься в обморок. Начинается новая глава истории!

— А что такое?

— По телефону нельзя. Лети сюда.

В кабинете Донахью, несмотря на поздний час, собрались почти все работники Т-бюро и дешифровального отдела Сэффорда. Все были очень возбуждены. Пейдж, Камберленд и Гейша сидели на диване в углу и спорили. Пейдж вскакивал и размахивал руками. Около них толпились дешифровщики.

— Получается великолепно! — Донахью ударил обеими руками по столу. — Час тому назад армейиы поймали японский сигнал, тот самый, о котором говорилось в «магии» от восемнадцатого. После передачи последних известий на японском языке для заграницы был дан вот этот сигнал. Он протянул Уайту листок со штампом в верхнем углу: «Совершенно секретно. Чрезвычайно срочно».

Уайт прочитал:

4.12.41. 22.00 по Гринвичу

Токио, станция ГУЗW

Сводка погоды

В районе Токио сегодня ветер северный, постепенно будет усиливаться, возможна облачность. В районе префектуры Канагава сегодня ветер северный, облачно. В районе префектуры Тиба ветер северный, ясно, ожидается появление облаков, на море спокойно [16].

— Ну, как? — спросил Донахью, играя золотым карандашиком. — Нокаутирован? Ты проиграл пари.

К Уайту подошел Пейдж и стал рассказывать. Как только радиоразведка армейцев перехватила эту сводку погоды, полковник Сатлер сейчас же сообщил Крамеру, а тот известил Донахью и Мак-колла, и все, кроме Макколла, помчались к Уилкинсону. Тот потащил всех к Тернеру — дальше пошло по цепочке вверх. Генерал Маршалл и адмирал Старк прибыли в Белый дом почти одновременно для доклада президенту и, узнав, что он за городом, поехали в Уорм-Сприигс. Еще не вернулись.

— А почему Макколла не побежал к начальству? — спросил Уайт.

Гейша скорчил гримасу.

— Он считает, что надо еще подождать, проверить как следует. В общем сомневается. Он из породы тех, кто до сих пор сомневается в том, что Земля круглая.

Уайт нахмурился и стал кусать губы. Гейша посмотрел в сторону Пейджа и Камберленда и усмехнулся.

— Эти тоже не верят.

— Никки, у тебя очень кислая физиономия. — Донахью рассмеялся. — Жалеешь, что проиграл свою наяду? Придется проститься с ней.

— Я считаю, что все это ерунда, — громко произнес Уайт. Голос его слегка дрожал. В кабинете вдруг стало тихо. Уайт продолжал: — Просто сводка погоды в обычной токийской радиопередаче, а не условный сигнал.

Офицер из отдела Сэффорда прыснул и махнул рукой. Кое-кто засмеялся. Донахью покачал головой.

— Увы, Никки, на этот раз ты просто упрямишься. Не ставь себя в смешное положение. И боже упаси, не говори об этом начальникам. Я-то знаю тебя и твои чудачества, а они решат, что ты… что у тебя…

Он постучал согнутым пальцем по лбу, встал из-за стола и, высоко подняв голову, вышел из комнаты. Следом за ним поднялся Гейша. Пейдж и Камберленд подошли к Уайту.

— Капитан третьего ранга Макколла сегодня утром, — начал Камберленд, — предложил послать командующему тихоокеанским флотом адмиралу Киммелу предупреждение. — Потерев подбородок, Камберленд продолжал: — Предупреждение насчет возможности нападения японцев. Но… знаете, что получилось?

— Ну?

— Представьте себе…

— Что? — Уайт топнул ногой. — Я вас когда-нибудь убью!

Камберленд потер подбородок и улыбнулся.

— Уилкинсон вежливо выслушал Макколла и отверг его предложение. Тогда Макколла пошел к контр-адмиралу Тернеру, но тот тоже сказал, что для тревоги нет оснований.

— Наши начальники будут всю ночь ждать сообщений о начале войны между Японией и Россией, — сказал сквозь зубы Пейдж. — Теперь они думают только об этом.

Они вышли в коридор. У лифтов толпились флотские и армейские офицеры, вызванные в неурочное время.

За дверью одной из комнат послышались звуки, похожие на револьверные выстрелы. Дверь открылась, на пороге показался раскрасневшийся Гейша. Он махнул рукой Уайту.

— Идите сюда и проходите прямо в кабинет контр-адмирала Ингерсола. Там выставлено шампанское из банкетного фонда. С разрешения Хозяина. Там все собрались — Тернер, Уилкинсон, Сэффорд… Идите!

Кто-то втащил Гейшу в комнату и закрыл дверь.

— Уже начали праздновать, — усмехнулся Уайт. — По-моему, рановато.

Пейдж посмотрел на Уайта.

— Пойти выпить, что ли? — Он чмокнул губами. — Даровое шампанское. Хочу выпить за то, чтобы наши начальники поумнели и перестали бы дурачить самих себя.