Тайна ультиматума. Повести и рассказы - Роман Ким

— А где Донахью? — удивился Пейдж. — Сегодня ни разу не заходил к нам.

Камберленд фыркнул.

— Ему не до нас. Все время торчит в отделе дешифровки у капитана второго ранга Сэффорда. Оба ждут сообщений… о Владивостоке или Чите. Хотят узнать первыми.

— Час назад мне звонил корреспондент «Чикаго трибюн», — сказал Гейша. — Он узнал, что началось восстание в Сибири, повстанцы захватили Тюмень. В Москве идут уличные бои, город горит…

Раздался телефонный звонок. Уайт взял трубку. Звонили от Сэффорда — расшифрована новая «магия». Уайт попросил Гейшу сходить за ней. В телеграмме, датированной пятым декабря и отправленной генконсулом из Гонолулу министру иностранных дел в Токио, говорилось:

1. 5-го прибыли три линкора, о которых сообщалось в вашей телеграмме за № 239, посланной в пятницу утром. Предполагается, что эти линкоры 8-го выйдут из гавани.

2. 5-го «Лексингтон» и пять тяжелых крейсеров вышли из гавани.

3. 5-го пополудни в гавани находилось: 8 линкоров, 3 легких крейсера и 16 эсминцев.

Пейдж свистнул:

— «Лексингтон» вышел из Пёрл-Харбора! А до этого ушел «Энтерпрайз». Там не осталось ни одного авианосца.

— И ни одного тяжелого крейсера нового типа, — сказал Камберленд.

Уайт захлопнул японскую книжку с яркой матерчатой обложкой и возмущенно произнес:

— Все начальники разъехались по домам и театрам, а нас держат. — Он кивнул головой Гейше. — Пойдите на рекогносцировку, узнайте, как дела.

Гейша вскоре вернулся с видом победителя. Он доложил, что флагманский адъютант Хозяина Уэллборн сперва вообще не хотел разговаривать. Но Гейша показал ему фокус с канцелярскими скрепками, очень смешной и не совсем приличный, специально для дам. Потом рассказал сногсшибательный анекдот насчет римского папы и Греты Гарбо. Уэллборн совершенно размяк от смеха и разрешил всем идти домой. А те, кто будет ночевать вне дома, должны оставить номера телефонов своих возлюбленных.

Уайт и Пейдж поехали в отель. Уайт прошел к себе и, приняв ванну, завалился спать. Его разбудил телефонный звонок. Снизу звонил портье: на имя Уайта пришла телеграмма.

— Откуда? — спросил сердито Уайт.

— Из Гонолулу.

— Скорей принесите. Большое спасибо!

Негр-лифтер доставил телеграмму и получил два доллара. Отправитель — Айун Хаями. Уайт не сразу сообразил, что это мать Марико. Она сообщала, что вчера за Марико пришел молодой японец, она отправилась с ним проведать подругу и с тех пор не возвращалась. Мать просила выяснить, не арестована ли Марико. А может быть, стряслось более страшное. Необходимо принять срочные меры.

Уайт позвонил Донахью на квартиру. Тот еще не спал. Узнав, что это звонит Уайт, Донахью быстро спросил:

— Есть что-нибудь? Напали?

— Кто напал?

— Начали против русских?

— Нет, не об этом. Марико исчезла. Получил телеграмму от ее матери.

— А я думал, что звонишь из бюро… Насчет твоей девицы говорил с Уолшем, он прилетел сегодня докладывать очень интересное дело. Обнаружена русская агентура во главе с хорошо замаскированным корейцем. А с твоей пассией Уолш порвал связь: подозревает ее.

— Он безмозглый идиот. Ее не могли арестовать? Может быть, Эф-Би-Ай? Надо срочно выяснить.

— Знаешь что?.. Там сейчас Шривер, он замещает Уолша. Вот это идея! Я позвоню ему и попрошу от твоего имени разыскать ее. И скажу ему, что она твоя…

— Скажи, что она моя невеста! — крикнул Уайт.

Помолчав немного, Донахью сказал серьезным тоном:

— Не думал, что дело зайдет так далеко… Ну что же, поздравляю, очень рад. Сейчас же закажу радиотелефонную связь и вызову Шривера. Можешь положиться на меня.

— Большое спасибо, Уолт. Ты настоящий друг.

— Не волнуйся, Ник. Твою наяду найдем живой или ме… то есть найдем непременно. Спокойной ночи.

— А сегодняшнюю «магию» читал? Она означает, что разговоры закончены, дальше — «восточный ветер», «ураган».

— Не торопись с выводами. Сегодняшняя штука — изложение их позиции, подведение итогов перед новым этапом переговоров. Не пугай, себя, Никки. Прими бром.

7 декабря

Начинался рассвет. Небо над океаном постепенно розовело и синело. Кита вытер лицо рукавом. Он был в фуфайке и холщовых штанах. Все остальные чины генконсульства тоже в грязных рубашках и штанах, испачканных землей и копотью, напоминали дорожных рабочих или рыбаков, ремонтирующих шлюпки.

Жгли бумаги, папки, тетради и использованные копирки на кострах, разложенных вокруг маленького пруда недалеко от задней веранды главного здания. Работу начали после полуночи — как только получили из Вашингтона телеграмму с открытым текстом: «Сообщите, на какие торговые и географические журналы подписаться на будущий год, список пришлите в трех экземплярах». Это означало: «Жгите все шифры и документы, переходим на коротковолновую связь».

Пятилетний сынишка старшего шофера схватил папку-скоросшиватель с красной кожаной обложкой И побежал к гаражу. Его догнал сын делопроизводителя — однолеток — и стал отнимать папку. Мальчишки упали на траву, завизжали. К ним подбежала машинистка, отняла папку и бросила ее в костер. На папке было выведено тушью: «Секретные расходы за третий квартал».

На веранду вышел вице-консул Моримура и спросил у Кита:

— А как быть с портретом государя?

— Подождем. Все соберемся и совершим церемонию поклонения. — Кита показал на себя и на других. — В таком виде нельзя. Портрет будем предавать огню вместе с флагом.

Кита приказал всем чинам проверить личные архивы — письма от родных и знакомых из Японии и записные книжки. Если там содержатся какие-либо сведения о положении в Японии — все уничтожить. Ничто не должно достаться противнику.

Нисина, сев на корточки, тщательно размешивал пепел потухшего костра. Он сказал подошедшей машинистке:

— Я думал, что американцам покажутся подозрительными наши костры. А они совсем не обращают внимания.

— Полицейский, гаваец, спрашивал у привратника, а тот сказал, что жжет мусор и хворост. Полицейскому дали коробку сигар и альбом с эротическими гравюрами, и он ушел.

К Кита подошел Моримура.

— Там, у задней калитки, человек от Идэ. Говорит: Идэ не может прийти — просит передать, что надо.

— Кто этот посланец? Абэ?

— Нет, молодой японец. Сделал все три парольных жеста.

Кита вытер руки о штаны и передал Моримуре связку ключей.

— Возьмите из стенного сейфа в моем кабинете маленькую зеленую папку, там шифрованная записка на имя Идэ, которую привез позавчера связной. Дайте посланцу, пусть немедленно вручит Идэ.

— Что еще сказать Идэ?

— Пусть уничтожит все записи и бумаги. За каждый клочок, который попадется в руки врага, он отвечает головой.

7 декабря

Уайт заснул только под утро, но вскоре его разбудил Пейдж. Он звонил из бюро:

— Я не хотел тебя будить и поехал сначала на работу. Пришло окончание вчерашнего. Я уже вызвал всех, кроме Гейши — он не ночевал дома и оставил телефон своей бабушки. Заеду за тобой через полчаса.

Уайт принял холодный душ и, наскоро позавтракав, вышел на улицу. Его ждал Пейдж в машине.

Они поехали по совершенно пустынным улицам. У кафетерия около католической церкви выстроилась очередь желающих получить бесплатный воскресный завтрак. На лужайке сквера Лафайета резвились коричневые белки. Негры-расклейщики, вооруженные щетками на длинных шестах, мазали клеем стены домов и вывешивали новые объявления.

На столе Уайта лежали две переведенные телеграммы. Обе из Токио.

Первая — окончание меморандума, 14-я часть. В ней говорилось, что императорское правительство, убедившись в том, что дальнейшие переговоры бесполезны из-за позиции, занятой Америкой, прекращает таковые, о чем с сожалением извещает правительство Америки.

Вторая телеграмма гласила:

Послу в Вашингтоне № 907

Чрезвычайно важная директива. Обоим послам надлежит передать наш ответ американскому правительству (желательно государственному секретарю) седьмого декабря в час дня по вашингтонскому времени.

Все столпились вокруг Уайта. Вошел Гейша с заспанным лицом и длинными узкими полосками пластыря на щеке. Уайт проверил переведенные телеграммы и поставил на них свой гриф.

— В час дня будет объявлена война, — хриплым от волнения голосом произнес Пейдж и вытер платком голову. — Они вручат Хэллу длиннущий меморандум и скажут: почитайте, сэр, эту писанину на досуге и разрешите объявить вам войну.

Камберленд покачал головой и хотел что-то сказать, но Гейша опередил его:

— Позвольте, в этой директиве сказано только: передать в час дня меморандум. А насчет объявления войны ничего нет. Пейдж явно фантазирует.