Озорная леди - Синди Холбрук

— В самом деле? — Неожиданно он широко улыбнулся, и у Чентел вдруг перехватило дыхание. — Но пока мы обедаем, расскажи мне еще что-нибудь, — попросил он.

— Хорошо. — Чентел допила свое вино. Она плохо представляла себе, что нужно делать и говорить на следующей стадии соблазнения мужчины.

— Что ты еще делала в Лондоне? — помог ей Ричард.

— Что? — Она не сразу переключилась от размышлений по поводу своего затруднительного положения на его вопрос.

— А, ты меня не слышишь. — Ричард заговорил громче. — Это все стол, он чересчур длинный.

— Да, — охотно согласилась с ним Чентел.

— Знаешь, я тоже плохо тебя слышу, — продолжал Ричард, и в голосе его появилась новая, незнакомая интонация, от которой у Чентел все замерло внутри.

— Правда? — спросила она чуть дрожащим голосом.

— Правда. — Ричард откинулся на спинку кресла и посмотрел на нее так, как будто чего-то ждал. Чентел смутилась под его взглядом. Что она должна теперь делать? Граф опустил глаза, и на его лице заиграла легкая улыбка: — Я думаю, будет лучше, если ты подойдешь ко мне и сядешь рядом!

— Гораздо лучше! — живо отозвалась Чентел. Все устраивается само собой! Она тут же вскочила, схватила одной рукой бокал, а другой — стул, потащила его за собой к противоположному концу стола и уселась рядом с Ричардом. — Да; — заметила она, довольная тем, что все идет по плану. — Так намного лучше.

Ричард рассмеялся, а потом вдруг глубоко вдохнул в себя воздух:

— Чем это от тебя пахнет?

— Это «Вода страсти»! — радостно сообщила ему Чентел. Бетти оказалась права — он сразу почувствовал запах и, судя по его реакции, духи действовали именно так, как и было задумано. — Тебе нравится?

— Превосходно. — Ричард смотрел на нее улыбаясь, и от этого взгляда Чентел мгновенно растаяла. — Тебе не нужна твоя тарелка? — бархатным голосом спросил он.

— Я не голодна. — У Чентел перехватило дыхание. Она подняла бокал к губам и сделала несколько глотков; оказалось, процесс совращения мужчины вызывает сильную жажду!

— Но ты должна поесть хоть немного, — сказал Ричард. — Я не хочу, чтобы сегодня ночью нам мешал голод. Поешь из моей тарелки. — И с этими словами он отломил кусок пирога и поднес к ее губам.

Чентел была поражена; от удивления она раскрыла рот, и он быстро вложил ей туда кусочек, погладив при этом ее нижнюю губу. Она жевала, не в силах оторвать взгляд от его лица. Его серые глаза действовали на нее как магнит.

— У тебя тут осталась крошка, — сказал он и слегка коснулся пальцем уголка ее рта.

— Все? — еле слышно спросила Чентел. Она испытывала совершенно непонятные, странные ощущения.

— Нет. Иди сюда, — прошептал он.

Чентел подчинилась и наклонилась к нему. Ей казалось, что она видит сон. Он губами дотронулся до того места, которое гладил пальцем. Чентел замерла, но не отстранилась от него; она сидела неподвижно, чувствуя дрожь во всем теле. А потом он коснулся легкими поцелуями ее виска, щеки, подбородка, нежной кожи под самым ухом… Чентел закрыла глаза, в то время как всю ее пронзило чудесное и в то же время мучительное ощущение тепла и чего-то еще, чему не было названия.

Ричард приник губами к ямочке у основания ее горла, и инстинктивным движением она откинула голову назад; с ее губ слетел еле слышный вздох удовлетворения. Касаясь ее совсем легко, как перышко, губы Ричарда спустились ниже и добрались до ложбинки между грудями. Чентел вся задрожала и издала удивленный стон.

Ей показалось, что он прошептал ее имя… Неожиданно он встал. В замешательстве она открыла глаза, недовольная тем, что его теплые губы оторвались от ее кожи. Но Ричард схватил ее за руку, заставив тоже подняться на ноги, и тут же крепко прижал к себе.

В тот момент, когда она всем своим существом почувствовала жар его страсти, все мысли, чувства и эмоции слились в одно желание — она хотела Сент-Джеймса, ей был нужен только он! Она дотронулась до его лица, потом обняла его плечи и приникла губами к его рту; ей нравилась и твердость его губ, и шелковистые волосы, которые она гладила, и его запах. Его руки ласкали ее спину, а потом вдруг он взял ее на руки и вышел из-за стола, так и не прерывая поцелуй.

Одна неясная, туманная мысль тревожила Чентел — кажется, она потеряла контроль над собой и перестала владеть ситуацией. Она тут же отбросила ее в сторону, испытывая только странное, дикое, неистовое желание. Только Ричард мог удовлетворить его — это она знала инстинктивно. И еще она знала, что если не избавится от этой странной пустоты внутри, то сойдет с ума!

Губы Ричарда нашли мочку ее уха, и она застонала. К черту фамильную честь! Она хотела этого мужчину, и ее желание не имело ничего общего с потребностью в деньгах!

«Я позабочусь о деньгах завтра», — подумала она и, захваченная неистовым накалом страсти, не заметила, что произнесла эту фразу вслух. Она была сосредоточена на магических прикосновениях губ Ричарда.

Казалось, на какое-то мгновение Ричард отстранился от нее, но это была лишь секунда, и Чентел не обратила на это внимания. Ей было совершенно все равно, куда он ее несет.

Он развернулся и возвратился обратно в столовую.

— Что такое? — воскликнула она, оказавшись на обеденном столе, посреди серебряных приборов, фамильного хрусталя и лиможского фарфора, рядом с недоеденным цыпленком и засахаренными грушами. Ее брюссельские кружева соприкоснулись с брюссельской капустой; бокал рядом с ней опрокинулся, и Чентел чувствовала, как жидкость подбирается к ее телу сквозь многослойные юбки. Некоторое время ее разум и чувство были в разладе; сильнейшее желание заполняло ее всю, но давал о себе знать и дискомфорт, который она испытывала от сидения на столе.

— Спальня чересчур далеко, — сказал Ричард, но в его голосе больше не было страсти — скорее в нем слышался гнев. — Мы можем заняться этим и тут, на столе.

— Что? Как ты смеешь! — возмутилась Чентел, в которой наконец проснулся разум.

Ричард сделал шаг вперед, и Чентел истерически закричала:

— Нет! Оставь меня! Держись от меня подальше!

Она схватила первое, что попалось ей под руку, — это была масленка — и подняла ее над головой.

— Но разве тебе не нужны деньги? — усмехнулся Ричард. — Три сотни фунтов — значительная сумма. В конце концов, проститутке на улицах Лондона приходится работать год, чтобы получить столько, сколько ты рассчитываешь получить за один раз.

Чентел почувствовала одновременно досаду, неудовлетворенность и гнев.

Она закричала:

— Ты животное! — и бросила в Ричарда масленкой, от которой он легко уклонился. — Мерзавец! — За масленкой последовал бокал. — Подлец! — На этот раз в него полетела ваза для фруктов.