Наслаждение и боль - Барбара Делински

— Мы не имеем права их винить. В конце концов, они такие, какие они есть. У многих детей родители куда хуже, но они ведь не накладывают на себя руки. — Улыбка его угасла так же внезапно, как появилась. — Возможно, мы были бы не лучше…

— Нет, были бы, — отрезала Аманда, красясь и в то же время краем глаза наблюдая за выражением его лица. — Мы с тобой были бы намного лучше.

— Ты так считаешь?

— А ты нет?

— Надеюсь. Правда, до сих пор мы с тобой не слишком преуспели, верно?

Сердце у нее ухнуло в пятки — Аманде совсем не хотелось, чтобы их разговор принял такой оборот.

— Но ведь мы пытались, — возразила она. — И мы вовсе не намерены сдаваться.

— Может, мы с тобой просто сделали не все, что могли?

— Знаешь, в таких ситуациях — я имею в виду, кризисных — это все, что люди в состоянии сделать.

— А ты считаешь, что нашу ситуацию можно считать кризисной?

Минута, казалось, тянулась целую вечность. Наконец Аманда отложила в сторону ватный кружочек, которым поправляла макияж, и взглянула ему в лицо.

— Да, — кивнула она. — Нам действительно нужно поговорить, но не сейчас. У меня, к сожалению, нет времени. А если сегодня в школе будет такой же бедлам, что вчера — а скорее всего так и случится, — то вряд ли нам и вечером удастся поговорить.

— Потому что ты допоздна просидишь в школе? Ну, а завтра?

— Завтра мне придется поехать туда с самого утра. А во второй половине дня мы идем на день рождения к твоей матери.

— Ты все еще хочешь пойти?

— Конечно.

— А ты в состоянии? Посмотри в зеркало — ты же на себя не похожа.

— Со мной все в порядке.

— Послушай, ты же сама всегда говорила, что нужно абстрагироваться от своей работы. Похоже, у тебя не очень-то это получается.

— Не получается, — со вздохом согласилась она. У нее было ни сил, ни желания спорить с ним, тем более сейчас. — Но это временно.

— Хорошо хоть, что мы решили оставить эту затею с ребенком, — вздохнул он. Уже повернувшись, чтобы уйти, Грэхем бросил через плечо: — Одной заботой меньше.

Аманду словно подбросило. Она бросилась за ним.

— Что ты такое говоришь?! Мы вовсе не оставили эту мысль… просто договорились взять небольшой тайм-аут. Передохнуть какое-то время. Вот и все.

Грэхем остановился. Когда он повернулся, то не смотрел на нее. Медленно тянулись минуты. Наконец он поднял голову. Долгий вздох вырвался из его груди. Взгляды их встретились.

— Сделать тебе кофе? — спросил он.

— Да. Спасибо. Кофе — это было бы здорово.

Грэхем поклялся себе, что весь день просидит в офисе. Поскольку это была суббота, он наверняка окажется там в полном одиночестве, что было даже неплохо, учитывая, что он сможет наконец спокойно поработать. Кстати, и предлог был отличный — он как раз приступил к составлению предварительного проекта дизайна для заказчика в Провиденс и радовался, что сможет с головой погрузиться в работу. Эту часть своей работы он любил больше всего, поскольку именно она давала наибольший простор творчеству.

Сегодня, однако, все вышло не так, как он рассчитывал, — возни с чертежами Грэхему хватило едва до полудня. А потом в голову ему стали понемногу закрадываться мысли, не имеющие ничего общего с его работой, и очень скоро он поймал себя на том, что уже не в силах сосредоточиться. Все его раздражало, он нервничал, то, что возникало перед ним на экране, почему-то ему не нравилось, казалось банальным, а это уже был удар по его профессиональному самолюбию. Потеряв наконец терпение, он выругался, выключил компьютер, когда на часах еще не было двух, и стал собираться. Перед уходом Грэхем торопливо проверил, в какой стадии находятся проекты, разработкой которых занимались его подчиненные, после чего отправился прямиком домой. Его сжигало нетерпение.

Очень скоро, переодевшись в самую грязную футболку, которую он только смог отыскать, и тяжелые рабочие ботинки, он вышел из дома и принялся копаться в земле перед домом. Прошло не меньше часа. Солнце палило нещадно, и Грэхем моментально весь взмок от пота. Когда он в очередной раз поднял голову, чтобы промокнуть рукавом мокрый лоб, в двух шагах от него с двумя банками пива в руке сидел Расс.

Грэхем молча сделал громадный глоток и благодарно кивнул — пиво оказалось ледяным, и ему сразу стало легче.

— А дети где? — спросил он, приложив холодную банку к виску.

— Томми убежал к приятелю. А Элли в школе. — Расс кивнул в сторону грядок и неодобрительно покачал головой. — Зря ты за это взялся. Пусть бы Уилл с своими парнями возился. В конце концов, копать грядки — это их работа.

— А это не работа, это удовольствие. Так сказать, для души. Очень успокаивает, знаешь ли. А потом, — Грэхем через плечо покосился на лес, — что-то от меня сегодня в конторе не слишком много толку…

— Да уж… Тоже небось все мысли только о Квинне? Вот бедняга!

Грэхем молча кивнул и снова глотнул пива.

— А как Аманда? — сочувственно спросил Расс. — Тяжело ей, наверное?

— Да, Аманда совсем вымоталась. Но что же делать? Ведь это, как-никак, ее работа. Тем более до этого она все переживала, считала, она никому не нужна. Так что, может, это даже к лучшему.

— Переживала? Это все из-за этой истории с ребенком?

Грэхем мрачно кивнул:

— Из-за того, что опять не получилось с ребенком. Из-за моей семьи. Даже из-за меня. — Он смущенно покосился на Расса. — Ты уж извини, что я взялся плакаться тебе в жилетку, но куда ж от всего этого денешься? Все мысли только об этом. Чувствую себя как последний идиот. Словно… — он замялся, старательно подбирая слова, чтобы Расс понял, что его так мучает, — словно из кожи лезу вон, чтобы урвать у жизни свой кусочек счастья, а вместо этого раз за разом получаю по зубам.

— Не понял… — растерялся Расс.

Грэхем молча пожал плечами — желание раскрыть душу Рассу вмиг улетучилось. Да, конечно, они были друзьями, вернее, близкими приятелями. Но то, что мучило его сейчас, было слишком личным…

Но в следующую секунду признание само собой, против его воли вырвалось наружу.

— Ну… это все из-за моего первого брака. Ты что-нибудь знаешь об этом?

— Только то, что вы расстались вполне по-дружески.

— А Аманда разве ничего вам не рассказывала? — осторожно спросил Грэхем.

— Да нет, сказала только, что твоя первая жена была близким другом вашей семьи, да и то только после того, как я увидел, что твоя бывшая явилась к вам в гости, да еще прихватив подарок от твоей матери. Естественно, я жутко удивился и принялся ее расспрашивать, — с самодовольной улыбкой признался Расс. — Пристал как банный лист, понимаешь ли. А так бы до сих пор ничего и не знал. Какая жена любит рассказывать о первой супруге своего благоверного?

— Меган была не просто добрым другом семьи, — объяснил Грэхем. — Если хочешь знать, она всю жизнь жила с моей матушкой, можно сказать, дверь в дверь. Она наша соседка.

— Как-то странно для бывшей жены, — нахмурился Расс. — И давно?

От его вопроса Грэхему сразу полегчало. Раз Рассу ничего не известно, значит, не нужно ничего объяснять — можно просто рассказать все с самого начала.

— Можно сказать, всю жизнь, — усмехнулся он. — Сколько себя помню, Меган с родителями жили по соседству. Мы с ней выросли вместе. Если не считать братьев, она — мой самый старый друг. Мы вместе играли, вместе ходили в школу. И влюбились друг в другу, еще когда сами не понимали, что это значит. Бегали на свидания и в старших классах, и уже потом, когда оба учились в колледже. Все привыкли считать, что мы поженимся… ну вот мы и поженились. Через неделю после выпуска.

— Ух ты! — удивленно присвистнул Расс. — И сколько это продолжалось?

— Ты имеешь в виду нашу совместную жизнь? Шесть лет. После чего она призналась мне, что лесбиянка.

Челюсть Расса отъехала в сторону, словно каретка пишущей машинки.

— Ох, ничего себе! — Глаза у него полезли на лоб. — После таких слов и «Виагра» не поможет. А сами вечно вопят, что мужиков, мол, уже практически не осталось!

Это вышло так забавно, что Грэхем не выдержал и захихикал.

— Да уж!

— Слушай… и ты ни о чем не подозревал?

— До того, как она стала моей женой? Представь себе, нет. Мы с ней учились в разных колледжах. И все последние годы она снимала квартиру со своей… хм… приятельницей. А я, дурак, считал, что они просто близкие подруги.

— Но ведь она спала и с тобой? — напрямик спросил Расс.

— В общем, да.

— И как она в постели? Ничего? — полюбопытствовал Расс тем тоном, каким мужчины обсуждают подобные темы.

— Надеюсь, у тебя при себе нет «жучка»? — как бы в шутку спросил Грэхем. Но только «как бы».

— Брось! Конечно нет. Я и завел-то этот разговор просто потому, что мне всегда страшно хотелось узнать, что чувствует мужчина, когда у него нет детей. У меня и в мыслях не было, что наш разговор примет столь интимный оборот. Ты уж прости меня, дурака, — вечно я сую нос не в свое дело.