Наслаждение и боль - Барбара Делински

Аманда вновь погрузилась в угрюмое молчание.

— Или ты хочешь, чтобы теперь я ездил к ним один?

Аманда устало закрыла глаза — Грэхем опять старательно уходил от темы их разговора.

— Нет.

— Тогда чего ты хочешь?

«Чтобы ты сделал мне ребенка, черт возьми! — хотелось крикнуть ей. — Чтобы ты смотрел на меня так, словно дороже меня для тебя нет ничего в целом мире!» Когда-то это было именно так. А сегодня на дне рождения матери он вообще не смотрел в ее сторону.

— Ну скажи же, чего ты хочешь. Ты слышишь меня, Аманда?

— Я хочу, чтобы ты был на моей стороне. Помоги мне — сделай так, чтобы я не чувствовала себя как отрезанный ломоть. Не убегай сразу же, словно ты стыдишься меня, словно тебе неприятно дышать одним воздухом со мной. Почему ты сразу исчезаешь, Грэхем? Это ведь ты, а не я, должен был сказать Малькольму, что этот его специалист по проблемам бесплодия, может быть, и знаменит на весь свет, но нам с тобой он нужен как прошлогодний снег, потому что я-то не бесплодна! Стань моим союзником. Помоги мне. Поддержи меня. — Она сделала глубокий вздох, перевела дыхание и умоляюще посмотрела на него. — А еще лучше, посоветуй им заниматься своими делами. В конце концов, это наше личное дело, твое и мое. Нечего им совать нос в нашу жизнь, слышишь? Только не говори мне, что они, мол, переживают за нас, потому что я знаю это и без тебя, но от этого мне не легче. Что, от того, что они сто пятьдесят раз повторят, как сильно ты хочешь стать отцом, что-то изменится? Как будто ждут, что я скажу «крэкс, фэкс, пэкс», щелкну пальцами — и ребенок тут же появится на свет. Послушай, я знаю, что ты хочешь ребенка. Но я не хочу, чтобы твои многочисленные родственники жужжали вокруг меня, словно стая ос. С каких это пор у нас принято копаться в чужом белье? Что, такого понятия, как частная жизнь, больше не существует? Чем не тема для какого-нибудь ток-шоу?

— Может, так принято в твоей семье, — язвительно сказал Грэхем, — но в моей — никогда.

— Да? А зря. Возможно, тебе просто следует дать им понять, что я у тебя на первом месте. Если, конечно, это так.

Он смерил ее ледяным взглядом:

— Это что — вызов? Желаешь, чтобы я сказал, кто у меня на первом месте?

Аманда покачала головой. От этого взгляда ей стало холодно. До сих пор Грэхем никогда так не смотрел на нее. Она даже не представляла себе, что такое может случиться.

— Значит, так оно и есть, — проворчал он. — Ты хочешь, чтобы я выбрал: моя семья или ты.

— Нет. Я просто хочу, чтобы ты вел себя как муж.

— Я пытаюсь. Видит бог, я это делаю. Из кожи лезу вон, чтобы все исправить. А ты? Что ты делаешь для этого? Ты ревнуешь меня к Меган, к моей семье… даже к Гретхен! Хочешь, чтобы я вел себя как муж, да? Тогда и ты веди себя так, как положено жене. И для начала научись мне доверять.

Как и следовало ожидать, первое, что оба увидели, когда их машина свернула к дому, была Гретхен, поливавшая клумбу с тюльпанами из шланга со специальной насадкой. Над клумбой стояло легкое облачко водяной пыли, похожее на дымку. В лучах заходящего солнца в воздухе повисла крохотная радуга, отчего вся картина приобрела идиллический оттенок, а молоденькая вдовушка внезапно стала воплощением того, что они оба утратили.

И как прикажете обсуждать все это, не рискуя снова поссориться? Грэхем не знал. Поэтому он выбрался из машины и, не сказав ни слова, последовал за Амандой в дом. Что ж, если она предпочитает молчать, пусть так. Он привык уважать ее желания. И сейчас будет так, как она хочет.

Наутро в понедельник Аманда проснулась с невыносимой головной болью и ощущением того, что все так плохо, что хуже уже и быть не может. По привычке она попыталась думать о чем-то светлом и радостном, но как это сделать, когда знаешь, что наступил день похорон? Решив, что не стоит и пытаться, она с молчаливой благодарностью приняла предложение Грэхема пропустить ее в ванную и уныло поплелась туда, а когда вышла, с удивлением увидела, что он ждет ее, заранее приготовив махровую простыню. Она поблагодарила его, отметив про себя, что Грэхем старательно избегает смотреть на ее обнаженное тело, вместо этого глядя ей прямо в глаза. Мрачные мысли не настолько успели поглотить ее, чтобы она не заметила искренней озабоченности на его лице. Но он не стал утешать ее — просто коротко спросил, чем он сможет помочь. И с готовностью согласился завезти пакет с горячими пончиками в школу — для тех из учителей, кто приедет спозаранку.

Вдруг она с удивлением заметила, что он облачается в костюм.

— У тебя какая-то важная встреча? — вяло поинтересовалась Аманда. Раньше тоже бывало, что он надевал костюм для встречи с особо важным клиентом, но в последнее время такое случалось нечасто.

— Похороны, — лаконично ответил он. — Хочу, чтобы ты знала, что я рядом.

Прошло, наверное, не меньше минуты, прежде чем до нее дошел смысл его слов. И тогда она вдруг разразилась бурными рыданиями.

— О Господи… — растерянно пробормотал Грэхем, прижав ее к себе. — А я-то хотел как лучше… Думал, тебе будет легче.

Так оно и случилось. Аманда держалась стойко в течение всей церемонии прощания с Квинном, только иногда до боли кусала губы. Это случалось в минуты, когда ее душу вновь начинали грызть сомнения, а желудок скручивался тугим узлом, когда она снова чувствовала, что, возможно, смогла бы предотвратить несчастье. Ну что ей стоило отыскать его на перемене! Почему она не уговорила его зайти к ней в кабинет? Почему не настояла на том, чтобы побеседовать с ним? Нужно было занять более жесткую позицию во время разговора с его родителями. Для всех в школе она выглядела образцом стойкости, поскольку знала, что очень многие будут искать у нее поддержки. А благодаря Грэхему ей теперь тоже есть на кого опереться.

Когда он обнял ее, она вдруг почувствовала, как невидимая стена, которой она окружила свое сердце, внезапно рухнула, смытая мощным потоком благодарности. Из глаз потоком хлынули слезы, но Аманда даже не пыталась их сдержать.

Вместо этого она обвила руками его шею, уткнулась носом в плечо и рыдала, пока не выплакалась всласть. Почувствовав, что слез больше не осталось, Аманда отодвинулась, виновато шмыгнула носом и заглянула ему в глаза, которые сейчас показались ей неправдоподобно зелеными.

— Спасибо, — прошептала она и быстро поцеловала его в губы. Но Грэхем не позволил ей отодвинуться, крепко прижав к себе. Губы их слились, и Аманда вдруг почувствовала, как где-то в глубине ее шевельнулось знакомое ей возбуждение. Когда же это было в последний раз? — растерялась она. Месяц назад? Полгода? Окончательно смутившись, Аманда выскользнула из его объятий, глянула на себя в зеркало, охнула и ринулась в ванную, чтобы привести в порядок заплаканное лицо.

Служба проходила в крохотной церкви в самом центре города, и если кто и помнил о том, что покойный добровольно ушел из жизни, наложив на себя руки, то старательно не показывал виду. Не было и намека на то, что хоронят самоубийцу. Церковь утопала в цветах, от множества фотографий Квинна рябило в глазах. Его сверстники подчеркнуто держались вместе, хотя многие из них пришли с родителями. Вынужденная сидеть вместе с учителями и представителями администрации, Аманда почти сразу потеряла Грэхема из виду. Ей только раз удалось обменяться с ним взглядом, а к тому времени, как служба закончилась и она вышла из церкви, Грэхем уже исчез.

Но его полное сочувствия лицо, такое, каким она видела его в последний раз, весь этот день стояло у нее перед глазами, и это придавало ей силы. И хотя атмосфера в школе царила подавленная, как ни странно, всего лишь несколько подростков, расстроенных, с заплаканными глазами, явились к ней поговорить по душам. Аманда невольно удивлялась, что их так мало. Впрочем, ближайшие друзья Квинна не вернулись в школу — после похорон они поехали домой к Дэвисам. Из уважения к памяти покойного все спортивные тренировки в этот день были отменены.

К трем часам пополудни все школьные автобусы разъехались, развозя детей по домам, и в здании школы воцарилась неестественная тишина. Те, кто еще оставался в школе, небольшими группами расселись по углам на школьном дворе. Аманда устроилась на ступеньках крыльца. Прошло совсем немного времени, как к ней робко подсели две девочки, которым, видимо, хотелось облегчить душу. Правда, говорили они немного — просто жались к ней, так что Аманда в конце концов решила, что им просто немного страшно и хочется, чтобы рядом был кто-то из взрослых, лучше их понимающий, что такое смерть.

Догадавшись об этом, Аманда просидела с ними, пока обе не ушли. Потом вернулась в свой кабинет, посидела там немного. Несколько минут спустя в дверь заглянул Фред Эдлин — поблагодарить ее за помощь и высказать свое восхищение тем, как слаженно и споро работал в эти дни созданный Амандой кризисный комитет.