Наслаждение и боль - Барбара Делински

Карен ломала себе голову над тем, что все это значит и сколько во всей этой истории известно Грэхему. Ее мысли прервал телефонный звонок. Она взяла телефон, но Джорди уже успел схватить телефонную трубку. Она услышала чей-то незнакомый голос — то ли плачущий, то ли до такой степени расстроенный, что она даже не смогла понять, кто это говорит. И тут она внезапно услышала такое, отчего пальцы у нее разжались сами собой, и трубка едва не упала на пол.

— Квинн сделал… что?! — крикнула она, даже не замечая того, что влезла в разговор.

— Покончил с собой, миссис Коттер. Прямо в школе.

— Что?! — крикнула она.

— Его нашли без сознания. — На этот раз она узнала говорившего. Это был Роб Спрэг — видимо, он немного взял себя в руки. Во всяком случае, теперь он говорил почти нормально. Роб играл в той же бейсбольной команде, что и Джорди. И бедняга Квинн.

— Он отравился?

— Наглотался транквилизаторов. Его отец глотает их пачками. Квинн договорился с парой наших ребят встретиться — попросил, чтобы они дождались его дома. Они как раз были у него, когда приехали копы. Все наши сейчас едут туда. Тебя подбросить, Джорди?

Карен показалось, что она сходит с ума — уж не ослышалась ли она? Несмотря на тот отвратительный эпизод с выпивкой, несмотря на ту газетную статью, благодаря которой вся эта история выплыла наружу, ей все-таки не верилось в то, что подросток, тем более Квинн Дэвис из-за этого впадет в такую депрессию, что наложит на себя руки.

— Джорди! — окликнул Роб.

И тут Карен похолодела — ей внезапно пришло в голову, что если такой, как Квинн, из-за сущей ерунды мог решиться на подобный страшный шаг, то что же говорить о ее собственном сыне, куда более неуверенном в себе, чем его покойный приятель? Она застыла от ужаса. Из этого состояния ее вывел слабый шорох у нее за спиной. Карен испуганно оглянулась — у двери с потерянным и несчастным видом стоял Джорди. В глазах у него застыл страх, лицо было белым, как бумага. Заметив его состояние, Карен бросила трубку.

— Надо выяснить, что случилось, — решительно сказала она. — Может, все это просто чья-то дурацкая шутка.

Джорди отчаянно затряс головой. Кадык на его тощей, как у цыпленка, шее заходил ходуном, когда он судорожно попытался проглотить вставший в горле комок.

— Но зачем Квинну убивать себя? — спросила она. — Он ведь был счастлив. По-моему, у него было все, что только можно пожелать, разве нет?

Джорди снова покачал головой. Глаза его подернулись пленкой.

Карен подошла к нему. Если честно, она не знала, что делать. Будь он поменьше, она бы просто прижала его к себе и попыталась успокоить, как делала, когда он был еще совсем ребенком. Но теперь он уже вырос и презрительно сторонился того, что мальчишки в его возрасте именуют телячьими нежностями. Поэтому единственное, на что у нее хватило духу, — это попытаться погладить его по щеке.

Но ее робкая ласка не имела успеха. Джорди резко отшатнулся. Брови его сошлись на переносице, взгляд стал более осмысленным. Карен показалось, что сын пытается что-то решить для себя. Потом, так и не сказав ни слова, он резко повернулся и, спотыкаясь, направился к двери.

— Ты куда? — крикнула она вслед.

Он не ответил.

Она бросилась за ним, но догнала его уже только у ворот гаража.

— Джорди, подожди… Давай позвоним. Надо же сначала выяснить, в чем дело! Хоть как-то попытаться проверить, так ли это.

Но Джорди, не слушая ее, уже вскочил на свой велосипед, который давно уже стоял забытый в гараже, и выехал на дорожку.

— А что мне сказать Робу, если снова позвонит? — крикнула Карен ему вдогонку. — Джорди! Ты куда?

Его голос донесся до нее уже из-за поворота:

— К Квинну!

Джорджия сидела за рулем взятой напрокат машины. Она возвращалась из аэропорта Тампы, где встречала двух человек, представителей возможного покупателя ее фирмы. Один из них являлся вице-президентом, другой — финансовым директором. Договорились, что она завезет их обоих в отель, после чего последует официальный обед. Весь завтрашний день был до отказа заполнен деловыми встречами и знакомством с фирмой и заводом. Она как раз ломала себе голову над тем, как бы все успеть в один день, когда услышала звонок своего мобильного.

— Алло?

— Мам! — Это была Эллисон. Голос у нее был испуганный. — Мам, ты меня слышишь? Квинн покончил с собой!

— Он — что?! — переспросила Джорджия. Смысл этой фразы еще не до конца дошел до нее, но голос… Такого голоса у Эллисон она давно не слышала. К тому же эти дети — ладно, ладно, подростки! — часто употребляют слишком сильные выражения, не особенно забивая себе голову их значением.

— Он перерезал себе вены! Мистер Дубчек так его и нашел! Уже ничего нельзя было сделать.

Джорджия почувствовала, что ее начинает бить дрожь.

— Послушай, ты серьезно?!

— Конечно серьезно! Только что позвонила Брук. Сказала, что там черт знает что сейчас творится. Да какая разница, если Квинн мертв. Мам, Квинн мертв!

— Господи помилуй! — беззвучно прошептала Джорджия, чувствуя, что вот-вот расплачется. На дорогу она уже не смотрела. О том, что позади нее сидят вице-президент и финансовый директор компании, на которых ей позарез нужно произвести впечатление, Джорджия напрочь забыла. Мигнув поворотником, она съехала на обочину.

— О, Элли, мне так жаль! Господи, ну почему он это сделал?!

— Бруки сказала, что, наверное, из-за той статьи в газете…

— Какой еще статьи? — насторожилась Джорджия, почувствовав, как почва снова уходит у нее из-под ног.

— Да ты понимаешь… Вчера в «Вудли Викли» появилась одна статья… в общем, это что-то ужасное. Бруки говорит, Квинн был в таком состоянии, что на него страшно было смотреть. А Мелисса говорит, что предки его тоже пришли в такую ярость, что… Короче, это было что-то! Они с Квинном вчера вечером разговаривали по телефону, и она слышала, как они то и дело забегали к нему в комнату и вопили, что, мол, подадут в суд и на газетчиков, и на администрацию школы. — Голос у нее оборвался. — Господи, как подумаю, что его уже нет… что он умер…

— Ш-ш, — прошептала Джорджия. Ей казалось, что она даже по телефону дочери слышит, как содрогается в рыданиях тело девочки. — Перестань, дорогая. Успокойся. Все будет хорошо.

— Не будет! — простонала Элли. — Знаешь, я ведь видела его во второй половине дня. Мы с Кристен и Мелиссой стояли внизу, в коридоре, когда он вошел. Увидел нас и подошел спросить, во сколько Мелисса идет к парикмахеру — она записалась заранее. Представляешь, она стриглась, когда он сделал это с собой! Мне кажется, он нарочно выбрал именно это время… ну, чтобы ее в тогда не было в школе. А чтобы попрощаться, оставил ей письмо. Он пишет, что любит ее и что ее вины тут нет. Но если бы он любил ее по-настоящему, он бы никогда этого не сделал, правда? Господи… да как вообще можно решиться на такое?

Что на это сказать? Да еще когда знаешь, что дочка примет это, как слова Евангелия?

— Большинство людей никогда не сделают ничего подобного. А вот почему Квинн решился на этот шаг… Знаешь, мы ведь точно ничего не знаем. И наверное, уже никогда не узнаем. Наверное, просто он был не таким сильным, как казался всем нам. Милая, а папа дома?

— Он пошел к Коттерам. — Элли шмыгнула носом. — Сказал, что попробует узнать какие-нибудь подробности.

— А с Джорди ты уже говорила?

— Нет. Господи, мне так плохо! Если бы ты только знала! Все это так ужасно!

— Смерть всегда ужасна, детка.

— Нет, я имела в виду — для Джорди. — В голосе Элли вдруг появились истерические нотки. Казалось, он вот-вот сорвется, как слишком туго натянутая струна. — Мам, помнишь, в прошлый вторник… когда Квинн напился? Так вот, они пили водку! И это Джорди принес им бутылку!

— О Господи!..

— Только никому не говори, обещаешь? Поклянись, что ни словечка никому не скажешь. Джорди сказал, что до самой смерти не станет разговаривать со мной, если я проболтаюсь об этом. Особенно тебе. Но теперь ты понимаешь, почему все это так ужасно?

Джорджия попыталась представить себе, какое неимоверное чувство вины легло на плечи Джорди, и ей на мгновение стало страшно.

— Понимаю. Где он сейчас?

— Поехал к Квинну. Вся команда сейчас там. Мам, что мне делать?

«Для начала, — хотелось крикнуть Джорджии, — отыщи своего отца и попроси его побыть с тобой!» Она ушам своим не поверила, когда Элли сказала, что Расс отправился к Коттерам. Как он мог оставить ребенка одного дома, да еще когда девочка в таком состоянии?! Элли сейчас, как никогда, нуждалась в нем. Нуждалась в том, чтобы ее утешили, успокоили, просто посидели рядом, наконец.

Но больше всего ей сейчас нужна была мать. Потому что пугала ее даже не столько смерть Квинна, сколько ужас от сознания того, что такое вообще возможно. Да, конечно, Эллисон понимала, что такое смерть, — ей и раньше уже приходилось сталкиваться с ней. Только в прошлом году она разом потеряла бабушку с дедом, к которым она была очень привязана. Но Квинн — другое дело. Он был ее сверстником. Его смерть наверняка выбила ее из колеи. Если такое случилось с ним, выходит, может случиться и с ней… Страшная мысль, тем более для четырнадцатилетней девочки, которая только-только начала превращаться в девушку.