Круть (с разделением на главы) - Виктор Олегович Пелевин

— Угол Лукина. Который в редукторной будке выставляют.

Я уже натыкался на этот угол в каких-то примечаниях и справках, но так и не посмотрел дефиницию. Пора было разъяснить вопрос, и я остановил время.

TH Inc Confidential Inner Reference

Угол Лукина — угол, на который должна быть повёрнута ось пропеллера ветробашни в координатной сетке NSEW. Вычисляется раз в неделю в Институте Лукина и рассылается в ветроколонии по защищённой (по мнению сердоболов) связи. Не путать с шагом Бердяева (отдельно выставляемый угол поворота лопастей по отношению к вектору их движения).

Считается, что духовно-сакральная функция ветрогенезиса зависит от точного соблюдения угла Лукина. По мнению внутрисистемных критиков, это является сознательно культивируемым суеверием, дискредитирующим нацидею ради создания синекур для родни правящей элиты (см. Институт Лукина, Высшее дизайнбюро и т. д.).

Разговоры об избыточности угла Лукина в национальном ветродискурсе и бюджете (на охрану редукторных башен в ветроколониях уходят значительные средства) пресекаются сердобольскими властями в зародыше, и публичные критики этой концепции нередко отправляются сами крутить педали на пять-десять лет.

Институт Лукина — главная философская институция Доброго Государства, проводящая изыскания в области автономной философии, Крути и ветрогенезиса. Официально отвечает за национальную идею и большой нарратив. Работы и исследования, проводящиеся институтом, как правило, засекречены и доступны только низшему кругу баночных сердоболов.

Критики утверждают, что Институт Лукина создан главным образом для трудоустройства родни баночных сердоболов — и работа в нём является промежуточной ступенью перед получением первого баночного таера «за особые заслуги» с оплатой из сердобольского бюджета (см. также Высшее дизайн-бюро). По многочисленным свидетельствам, секретные публикации Института Лукина сочиняет нейросеть.

Критики иронически называют учения, вырабатываемые в недрах института, «суслософией» и «суслословием» (по имени советского идеолога Суслова, многолетняя деятельность которого по «воспитанию трудящихся» сформировала у людей такое омерзение к официальной идеологии и единственно разрешённой культуре, что привела к крушению СССР).

Сама идея, что тронутые маразмом генералы, пожилые казнокрады, паркетные политтехнологи, левые во многих смыслах философы и какие-то приблудные болтуны из телестудии способны симфоническим усилием своего коллективного разума породить для меня Великую Цель, которой мне, значит, не хватало все эти годы, является до того странной, что отнюдь не сразу начинаешь видеть в ней особую русскую красоту — мистическую и дивную. Тайна эта, как говорил Тютчев, откроется только верящему сердцу… (Г. А. Шарабан-Мухлюев)

Главной общественно-значимой функцией института является вычисление угла Лукина, играющего важную роль в общественной жизни и пенитенциарной практике. Угол Лукина вычисляется на основе таблиц Лукина, соотносящих памятные события родной истории, текущие погодные условия, духовное состояние ноосферы (измеряемое по секретной методике) и данные о положении планет. Точная формула, по которой рассчитывается угол Лукина, засекречена.

Всё-таки полезная вещь эта мгновенная справка. Когда я вернулся в реальность и время опять тронулось, на велодроме всё было так же, как секунду назад. Но теперь я понимал каждое слово.

— Угол Лукина — самое святое, — кивнул Сердюков. — Формально так. Важнейший идеологический конструкт. Но я не уверен, что этот угол реально кого-то заботит. Если строго между нами.

— Поэтому я про него и вспомнил, начальник. Я братве скажу, что мы крутить выйдем, если угол Лукина поменяют на угол Кукера.

Сердюков засмеялся.

— А что такое угол Кукера?

— Мы его вычислим специально.

— Как?

— Я придумал уже.

Сердюков хмыкнул и потёр подбородок.

— Ты шутишь, нет? Болтать мы что хочешь можем, но угол Лукина в Москве отдельный институт считает… Это же государственное дело.

— Вот именно, — ответил Кукер. — А мы на него с зоны возьмём и поссым.

— Да меня за одно такое предложение самого крутить отправят, — сказал Сердюков.

— Поговори с Тоней, начальник. Что-то мне подсказывает, что она заинтересуется.

— Почему ты так считаешь?

— Ей для отчёта надо, чтобы педали крутили. Её начальству особенно. А какой там будет угол, это дело десятое.

Сердюков хотел уточнить, что именно Кукеру известно про майнинг на ветробашнях — но осекся. Некоторых вещей лучше не обсуждать вслух.

— Думаешь, братва согласится?

— А то.

— Почему?

Кукер по-блатному осклабился.

— Да ты не понимаешь, что ли? Угол Лукина вся Москва считает. Выйти крутить, когда он на шкале выставлен — это всё равно как под куму лечь. А если ветробашню развернуть на угол Кукера, да так, чтобы братва об этом знала, совсем другое дело. Мы тогда с каждым оборотом педалей будем кумчасть петушить. По всем понятиям.

— А как ты этот угол Кукера высчитывать будешь?

— Смотри, — сказал Кукер, — у любой буквы есть порядковый номер. А — первая, Б — вторая и так далее.

— Ну?

— В круге триста шестьдесят градусов. Если сделать, например, угол четыреста градусов, это будет триста шестьдесят градусов плюс сорок. То же самое, что сорок, да?

— Вроде да.

— Дальше так. Я буду раз в неделю писать петушиный прогон. Вместе с братвой. Номера всех букв сложим в сумму и получим какое-то большое число. Потом вычтем из него триста шестьдесят. Ну, полный круг. Сколько насчитаем полных кругов, столько вычтем. А то, что остаётся — вот это и будет угол Кукера.

— Понятно, — сказал Сердюков и нервно потёр подбородок. — А прогон какой? Вдруг за него неприятности?

— Я же говорю, каждую неделю новый будет. Про то, что петухи кумчасть вертели, и под мавав тоже не лягут. И так далее. Главное, чтобы тема была для кумчасти обидная и позорная. Например, такая: «крутим не для сук, а для честных арестантов».

— Это ж политический манифест, — покачал головой Сердюков.

— А кто докопается? Ну получим угол сорок два градуса, например. Или двадцать четыре. Какая тут политика? Просто другой угол. А братва будет знать, что мы на самом деле кумчасть петушим. Тогда все пацаны крутить выйдут.

— А как братва поймёт, что это угол Кукера?

— Так на ветробашне снаружи угловой циферблат. Угол не спрячешь. А считать и в бараке умеют.

— Да, — сказал Сердюков. — Ты всё продумал, я вижу. Только не факт, что Тоня согласится.

Кукер ухмыльнулся от уха до уха.

— Давай забьёмся, что согласится? Вы с ней ещё и грамоты почетные получите. Будут у неё в кабинете висеть.

— А кто ещё твой прогон прочтет?

— Да никто.