Круть (с разделением на главы) - Виктор Олегович Пелевин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сердюков, к его чести, удержался от сакраментального «а нас-то за что?».
— Поэтому слишком уж рьяно искать, кто тренировал Троедыркину, не советую, — продолжала Тоня. — Понимать надо, что происходит. У них там, — она притопнула сапогом в пол, — все ветроколонии поделены. Типа как денежные фабрики. Вот представьте, что вы на банку копите. Не для себя, у вас есть уже, а для родных человечков, которые до сих пор говно на поверхности топчут. Допустим, после серьёзных тёрок и взяток вам отошла такая фабрика. И вдруг выясняется, что какой-то петух на ней производство тормозит… Ваши денежки на корню жрёт, как колорадский жук.
Сердюков грустно кивнул.
— Поговорите с Кукером, — шепнула Тоня. — У вас контакт налажен — убедите, чтобы на ветродеяние народ пустил. А то раз свезло, а второй может не проканать… Кур на зонах много, это петухи кончаются. Намекните при беседе.
— Попробую, — вздохнул Сердюков. — Хотя надежды мало. Он упёртый.
Тайна Варвары Цугундер
1
Classified
Field Omnilink Data Feed 23/42
Оперативник-наблюдатель: Маркус Зоргенфрей
P.O.R Петух в отказе Кукер. Сон #2
Новый сон Кукера про Ахилла я увидел ночью через три дня. Случилось это неожиданно, и я не знаю, сколько времени перед этим информация распаковывалась и перепаковывалась его мозговой корой.
Сначала Кукеру снились молодые годы: он упражнялся, обучаясь петушиному бою. Его тренировал меднобородый петух Mate (так следовало из татуировки на сисястой эстрогеновой груди с млечными сосочками — под отказом от крутилова, как я уже знал, выкалывалось тайное петушиное имя).
Бородач был петухом-законником, о чём я догадался не только по бабьему шиньону на голове, но и по второму погонялу, выколотому прямо над пупком:
БОТТОМ ГАЙ ЮЛИЙ ЦЕЗАРЬ
Кукер, однако, называл меднобородого просто Костяном.
Этот Костян был настоящим мастером петушиного боя: они с Кукером дрались бамбуковыми тренировочными шпорами с шариками на концах, и Костя Цезарь часто одерживал победу, разражаясь сиплым самодовольным кукареканьем.
Тренировка, судя по всему, происходила на уголовной малине. Убранство помещения отдавало мрачным и беззаконным шиком: золочёная мебель, лепнина на потолке, бархатные шторы. На полу были разложены спортивные маты, а вокруг сидели полуголые крэперы, курившие туман.
После одного броска Кукер ударился животом о мат, и в тот же момент с окна упала штора. В комнату ворвался яркий солнечный свет.
Как только Кукер повернулся к свету, его сон изменился. Он очутился в мезозое, и в его памяти начал распаковываться информационный транш от сил зла.
Этот переход, странный для бодрствующего сознания, во сне был естественным и нормальным. Такой же гладкой оказалась и смена ментора: теперь рядом с Кукером появился тиранозавр Ахилл.
Был жаркий день, и они нежились в воде — не то в болотце, не то в мелком озере, покрытом кувшинками и маслянистой ряской. Над водой поднимались их спины и шеи — а на берегу лежала трапеза: туша стегозавра, подгнившая и разбухшая на жаре.
Кукер с Ахиллом общались телепатически. Чудовищные пасти не производили ни звука — если, конечно, не считать треска, с которым лопались кишки и мускулы их протухшего фуршета.
— Значит, ты древний сверхразум?
Ахилл сыто отрыгнул.
— Нет, — ответил он. — Сверхразум — это ты.
— Поясни.
— Разум появляется для решения задачи, которую надо выполнить. Так?
— Наверно.
— Тогда что такое сверхразум? Это избыточный разум, без которого можно обойтись? Или это разум, способный решать вопросы помимо основной задачи?
— Думаю, второе, — ответил Кукер.
— Тогда это точно ты.
— Почему?
— Скажи мне, Кукер, в чём основная задача жизни?
— Про это веками спорят. Центральный вопрос в философии и религии.
— Не надо никакого спора. Главная задача жизни человека — это передать дальше свой геном, потому что иначе никаких людей не останется. А не будет людей, не будет и задач. Передача генома есть жизнь.
— А. Ну если так подойти, да, — ответил Кукер. — Но не совсем. Сейчас научились в пробирках оплодотворять. А потом яйцеклетку назад в фему вставляют. Чтобы пенетрации не было. Не любят фемы кожаный цугундер. Получается, жизнь теперь отделена от своего смысла.
— Верно, — кивнул Ахилл. — С этого начинается гибель большинства разумных форм. Безопасный секс и так далее.
— Человек не только личинок строгает, — сказал Кукер. — Он осмысляет то, что происходит в жизни. Постигает её суть.
— И какова суть, постигаемая человеком?
— Не знаю, — ответил Кукер. — Я не философ. Я петух.
— Самые мудрые из вас говорили про суть так: жизнь — бессмысленный калейдоскоп страдания, а вера в то, что такого просто не может быть, и есть та сила, которая калейдоскоп крутит. Иногда лучше не иметь верхних этажей вообще, чем видеть открывающуюся с них панораму.
— Ладно, — сказал Кукер. — Согласен. Мы живём, чтобы выжить и передать дальше наш геном.
— Но выживание — это zero sum game. Чтобы повезло одному, должно не повезти другому.
Ещё одно важное условие вашей жизни — взаимное поедание. В точности как у древних рептилий. Только они монументов по этому поводу не возводили. Вернее, возводили, просто вы не знаете, что это было и как выглядело.
— А они сохранились? — спросил Кукер с интересом.
— Практически нет, потому что их делали из костей и фекалий. Может, есть пара окаменелостей.
— Хорошо, — сказал Кукер. — И какой вывод?
— Вывод тот, что человечество — это много-много личных и коллективных программ выживания, пытающихся обдурить друг друга.
— Да, — согласился Кукер. — И передать наш геном.
— Самое смешное, что геном не ваш. Это вы — его. Люди просто его носители. Они даже не знают до конца, что это и как работает. Мало того, именно те гены, которые вы всю жизнь тщитесь куда-то передать, и убивают вас в конце вашего короткого приключения. Хотя биологические механизмы в целом не настаивают.
— Чей это геном, если он не наш? — спросил Кукер.
— Он неизвестно чей — ему два миллиарда лет. Геном постоянно меняется, и носителей у него тоже сменилось много. Но никакой самости у него нет. Вот