Нити ярче серебра - Кика Хатзопулу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Но Люк не такой, – не сдавалась Таис. – Боги всемогущие, да он сдал полиции собственных родителей, когда обнаружил, что они скрывают десятки несчастных случаев на своих фабриках! Всего за восемь месяцев он арестовал больше преступников, чем оба его предшественника, вместе взятые.
– Ты говоришь словами из его предвыборных листовок.
– Потому что это я их и пишу, – парировала Таис.
– Малыш! – вдруг раздалось в фойе.
Таис вытянула шею.
– Мы здесь!
По телу Ио, с макушки до кончиков пальцев ног, пробежал холодок. Она услышала, как пришедшие закрыли дверь. Сняли обувь, повесили на вешалку пальто. Услышала их оживленную беседу, когда они двинулись вперед по коридору. Ио с тревогой взглянула на Таис.
Та шепотом сказала:
– Останься. Дай мне шанс доказать, что он ни в чем не виновен.
– Таис! – раздался чарующий голос Сен-Ива. – Где ты?
Схватив Ио за запястье, Таис быстро вытянула ее из ванной.
– Иду!
В кухне собрались четыре человека. Две женщины что-то обсуждали, рассматривая открытую папку, какой-то мужчина изучал содержимое холодильника, а Сен-Ив, перегнувшись через кухонную стойку, готовился сунуть в рот кусок ревани.
Увидев Ио, он опустил пирог и спросил:
– А это у нас кто?
– Люк, познакомься с моей младшей сестрой Ио, – радостно сказала Таис, выталкивая Ио перед собой. – Ио, это мой жених, Люк Сен-Ив. Девушек зовут Мари и Ханне, они руководят нашей кампанией. А хитрец, опустошающий холодильник, – глава нашей службы безопасности Арис Лефтериу.
Мари и Ханне приветственно помахали руками, но Ио их едва видела. Все ее внимание было приковано к мужчине, замершему возле холодильника с двумя бутылками пива. Она узнала это долговязое телосложение, эту бородку, бледную кожу, идеально чистую одежду.
«Беги, – подумала Ио. – Разворачивайся и беги со всех ног».
Но на ее плечах, не давая сдвинуться с места, лежали ладони Таис.
Глава 25. Острый дискомфорт
Ио тут же опустила взгляд в пол. Лососево-розовая плитка была отполирована так тщательно, что она видела в ней свое отражение: вьющиеся от влаги локоны, синяки под глазами, говорящие о постоянном недосыпе. Возможно, он не узнает ее. В том переулке в Модиано было темно, а на крышах возле Театро – еще темнее.
Однако последовавшее молчание длилось слишком долго. Резкое «Привет!» было сказано абсолютно будничным тоном. Арис точно знает, кто она. Вот засада. Что же делать?
Наконец Сен-Ив заговорил:
– Очень рад с тобой познакомиться. Судя по рассказам Таис, твой вклад в борьбу с преступностью в Аланте просто бесценен. Но я дождусь кофе, прежде чем завалить тебя вопросами.
– На веранде все готово! – защебетала Таис. – Устраивайтесь поудобнее. Я только нарежу ревани – буду через минуту.
Сен-Ив придержал дверь. Мари и Ханне направились к крыльцу, Арис последовал за ними медленными шаркающими шагами. Ио была начеку: ногам девушки не терпелось унести ее прочь из этого дома.
– На самом деле мне уже пора, – сообщила Ио.
– Брось! – сказала Таис, улыбаясь своему жениху. – У тебя же найдется минутка выпить с нами по чашечке кофе.
– Но мне правда нужно…
Рука сестры легла ей на талию.
– Останься, – прошептала Таис. – Хотя бы на десять минут. Это все, о чем я прошу. Давай – я выйду через секунду.
Ладно. Ио лихорадочно соображала. Она задержится на десять минут, притворится, что ей нужна помощь Таис, чтобы найти ванную, а затем схватит сестру и убежит отсюда прежде, чем Арис догадается, что она задумала. Она последовала за Сен-Ивом во внутренний дворик и села в дальнем конце длинной каменной скамьи, на которой расположился Лефтериу, между ними оказалась Мари. Так Ио была вне его досягаемости и не боялась попасть в рабство ужаса.
Пока Сен-Ив разливал кофе, а Ханне передавала поднос с фруктами, остальные члены группы вели бессмысленный разговор о предвыборной кампании: встречи со спонсорами, вступительные доклады, митинги избирателей, безопасность завтрашних выборов. Ио то и дело поглядывала на дом – где, черт возьми, Таис?
– Что ж, Ио, – Сен-Ив обворожительно улыбался, наполняя ее чашку кофе, – Таис говорит, что ты лучший частный сыщик в Илах. Было бы полезно услышать мысли человека, настолько тесно связанного с этим районом, как ты. Что думаешь об Инициативе?
– Она… весьма амбициозна, – промямлила Ио, надеясь, что на этом разговор закончится.
Комиссар от души рассмеялся
– Так и есть. Как считаешь, присоединятся ли к нам инорожденные из Илов?
«Очень в этом сомневаюсь», – подумала она, но ответила лишь:
– Не могу знать.
– Таис полагает, что любой, кто согласится, будет объявлен жителями Илов перебежчиком, и это вызовет внутренние волнения. Как думаешь, она права?
Кажется, просто так он от нее не отстанет. Уставившись в свою пустую тарелку, Ио произнесла:
– Сотрудничать с полицией у жителей Илов плоховато получается. – Разве Сен-Ив не слышал о «петушином молчании»?
– Но не будет ли им проще доверять полиции, состоящей из инорожденных? Несмотря на то что болтают в новостях, Инициатива – это не просто очередной способ насадить контроль. Наша конечная цель – равенство. Реальные социальные изменения, начиная с включения инорожденных в систему правоохранительных органов. Мы стремимся создать новый всеобъемлющий орден – да, но он не будет похож на Орден Фурий. Рожденные фуриями проводили беспристрастные суды над арестованными инорожденными, но я слышал, что все чаще и чаще эти суды заканчивались тюремным заключением, а затем и гибелью подозреваемых, даже при наличии доказательств невиновности.
До Ио тоже доходили такие слухи, но подробности были весьма туманны. Смерть рожденных фуриями стала настолько внезапным и трагичным событием, что никто не хотел осквернять их память грязными деталями. Может быть, прежде чем Таис наконец появится и Ио найдет предлог, чтобы увести ее отсюда, ей удастся выудить немного информации?
– Если тебя действительно поддерживает Агора, – сказала она, внимательно наблюдая за реакцией Сен-Ива, – то другие инорожденные, возможно, захотят присоединиться.
Он неторопливо взял кусочек яблока и начал жевать, словно ожидал, что мир затаит для него дыхание.
– Да, Агора очень хочет, чтобы наша мечта осуществилась, – крайне загадочно ответил Сен-Ив, если это вообще можно было назвать ответом.
– Ты все о делах, милый? – вознегодовала появившаяся на веранде Таис. В руках она держала разрисованный серебряный поднос, на котором лежали аккуратные квадратики ревани с мороженым.
Слава богам. Таис здесь – и теперь Ио может действовать.
– Просто знакомлюсь с твоей сестрой, дорогая, – ответил комиссар.
Ио попыталась поймать взгляд сестры, но Таис была занята ревани – она старательно выкладывала его на каждую тарелку. Ханне упомянула об их помолвке, ставшей в Аланте настоящей сенсацией: десятки журналистов жаждали взять у Таис интервью. Улыбаясь от уха до уха, Таис заговорила о свадьбе, запланированной на раннюю осень. Они собирались провести ее в Нанзи.
Ио уставилась на кусочек ревани на своей маленькой хрустальной тарелке: мороженое таяло, стекая вниз, – и медленно провела под столом левой рукой. Благодаря тому, что она удерживала взгляд на тарелке, никто не заметил вспышку серебра в ее глазах, когда она натянула Полотно. Ио перебирала нить за нитью, пока наконец не нашла нужную.
Быстрым движением пальцев она дернула нить, ведущую к Таис. Три коротких рывка, два длинных. Принятый у сестер Ора призыв к оружию.
Стоящая у другого конца стола Таис замерла с ложкой во рту. Ее глаза заблестели серебряным светом: она изучала Полотно. Используя один лишь взгляд, Ио указала на Ариса Лефтериу, а затем на выход. Таков был их тайный язык: взглядами сестры Ора вели целые беседы.
Но вместо того чтобы найти предлог для разговора наедине, как задумала Ио, Таис отложила ложку и повернулась лицом к рожденному фобосом. А потом повысила голос, чтобы заглушить остальных, словно их голоса были маслом, а ее – нагретым ножом.
– Почему моя сестра боится тебя, Арис?
Все тут же умолкли. Каждая мышца Ио напряглась – тело готовилось к бегству. Таис определила эмоции сестры как нельзя точно – это всегда отлично ей удавалось. Ио всегда жалела, что лишена этого замечательного дара, из-за которого их разговоры иногда становились неловкими. От взгляда Ио не укрылись ни смущение Ханне и Мари, ни обеспокоенность нахмуренного лица Сен-Ива. Арис, в свою очередь, заерзал на скамейке. Ио не видела его реакции, потому что не осмеливалась
