Нити ярче серебра - Кика Хатзопулу

А Ио… Прочитав записку Таис, она почувствовала облегчение. Разве могла она поделиться этим с Авой?

Ио откашлялась.

– Что бы ни случилось, Таис нужно предупредить. Эдей не скажет Бьянке, кто она такая, но Нико и Чимди тоже слышали со сцены ее фамилию. Рано или поздно они сложат один плюс один.

Наследие Ора – метка смерти.

Ава покачала головой.

– Бьянка не станет преследовать мою сестру.

– В случае со мной наше родство ее не остановило, – сказала Ио сквозь стиснутые зубы.

– Но все-таки она тебя отпустила. Таис из Илов, а Бьянка всю жизнь посвятила их защите.

Ио усмехнулась.

– Что-то незаметно. Несколько женщин из Илов превращаются в монстров, а затем зверски убивают – и она говорит мне бросить это дело.

– Возможно, стоит прислушаться.

Ио вздрогнула.

– Ты ведь не серьезно?

– В нашей жизни наконец-то появилось спокойствие. Мы наконец-то чувствуем себя в безопасности – более чем в безопасности. У тебя есть клиенты, у меня – работа в клубе. У нас есть деньги и жилье, у нас есть защита «Фортуны». Бьянка права. Ни один суд не подпишет Сен-Иву приговор. Скорее всего, они просто повесят все на приближенного к нему инорожденного. На того фобоса, с которым ты дралась, или даже на Таис, Ио! Неужели эти женщины настолько для тебя важны, что ты готова рискнуть ради них нами?

Ио пронзило острое раздражение – тысяча маленьких зубцов. Это несправедливо. Ава несправедлива. Она выставила все так, будто это выбор Ио, будто она ставит крест на их жизни из-за желания погеройствовать. Но на самом деле это Ава заставляет Ио выбирать между сестрами и этими бедными, обреченными душами. Называет ее порыв предательством, хотя это жертва – и она будет стоить Ио больше, чем та когда-либо думала отдать.

Ио закусила нижнюю губу, пытаясь сдержать слезы. Ей не хотелось плакать – ей хотелось и дальше злиться, потому что этот спор выводил ее из себя, да и попросту был неправильным! Ее подбородок задрожал. Ио прошептала:

– Наш комфорт настолько важен для тебя, что ради него ты позволишь людям умереть?

– Не говори так, – быстро ответила Ава. – Я не позволю никому умереть.

– Позволишь, если попросишь меня отступить.

Ава мягко сказала:

– Не думаю, что ты сумеешь спасти этих женщин, Ио.

– Может, и не сумею. Но я должна хотя бы попытаться.

Сестра потянулась к ней, но Ио видела сквозь слезы лишь размытый силуэт.

– Боги, Ио, я не хотела тебя расстраивать. Говорю все не то. Я просто не понимаю, почему ты должна их спасать. Не понимаю, почему они так важны для тебя. Почему бы нам просто не переждать?

Пальцы сестры коснулись запястья Ио, и она тут же вскочила – бок пронзила острая боль – и вышла из комнаты. Ава осталась сидеть на кровати, говоря какие-то нежные извинения, но Ио ее не слышала. В длинном коридоре оказалось несколько дверей; Ио заглянула в каждую, прежде чем нашла ванную и открыла кран. Весь окружающий шум слился для нее в единый звук – капель воды, стекающих на мраморную плитку.

* * *

Комнату наполнил пар. Ио стояла перед зеркалом, завернувшись в полотенце, – чистая и душистая, чувствуя себя в миллион раз лучше. Ее пальцы скользнули по красно-фиолетовым пятнам на животе – боль была едва ощутимой. Она потянулась к шкафчику, где нашла пузырек обезболивающего, и выпила две таблетки – должно помочь.

Почти обсохнув, Ио осторожно приоткрыла дверь – всего на дюйм, но этого оказалось достаточно, чтобы услышать музыку Авы, доносившуюся из другого конца коридора: там у Амоса, должно быть, стоял проигрыватель. На мгновение она подумала о том, не следует ли ей постучаться, снова поговорить с Авой, все исправить. Но что она скажет? «Ты ведешь себя как идиотка и ставишь меня перед невозможно трудным выбором!»

Ио зашла в спальню и порылась в своей сумке, затем натянула мешковатый вязаный свитер фиолетового цвета и заправила его в любимые черные брюки карго с кучей карманов. Ботинки все еще не высохли после вчерашних приключений – так не годится. Ио осмотрела комнату. Боги, когда Ава узнает, то закатит истерику, но другого выхода нет. Она надела драгоценные кожаные ботильоны Авы, дважды обмотав шнурки вокруг лодыжек.

Когда она спустилась в кафе, Амос стоял за прилавком. В заведении были двое посетителей, которые тихо беседовали за чаем с выпечкой. Ио заняла свое обычное место за барной стойкой, на самом дальнем от двери табурете. Амос оторвался от толстой книги, которую увлеченно читал, и одарил ее яркой улыбкой – на его щеках появились ослепительно прекрасные ямочки.

– Поешь?

– Поем, – согласилась она.

Он вернулся с подносом, на котором лежали два огромных куска обещанного мясного пирога из мацы[7] и дымящаяся чашка ромашкового чая. Пока Ио ела, Амос почти полностью пересказал ей сюжет гигантского фэнтезийного романа – выброшенный приливом на берег бродяга объединяется с последним из рожденных фурией, чтобы выследить воскресшего левиафана, – отвлекаясь лишь на то, чтобы упаковать заказ с собой случайным покупателям. Он согласился наконец убрать поднос, только когда тарелка Ио опустела.

– Амос, – начала она, – когда ты служил в Корпусе Айсбергов, ты когда-нибудь встречался с Люком Сен-Ивом?

Амос закусил губу изнутри.

– Всего один раз, когда оба наших взвода отправили на фронт. Я тогда был всего лишь капралом, а он уже старшим лейтенантом. Наши взводы плыли вместе, пытаясь обогнать солдат из Йорра и захватить «Лолу» – так мы называли айсберг. Эта махина весом в сто мегатонн могла бы десятилетиями орошать всю долину. Помню, как-то ночью, сразу после того, как мы узнали, что «Лолу» забрали йорры и что нам придется вступить с ними в бой, он поддерживал боевой дух товарищей, рассказывая одну историю за другой, шутку за шуткой.

Войны за айсберги начались, когда в мире практически закончилась питьевая вода. Каждый город-государство на этом континенте – Аланте, Нанзи, Росск, Йорр – отправил свои войска на север, охотиться за айсбергами вокруг полюса. Особенно их интересовали такие айсберги, как стомегатонная «Лола»: они могли бы обеспечивать жителей столь необходимой чистой водой годами. Войны продолжались три десятилетия, и даже сейчас, через четыре года после последней схватки, информация о дрейфующем в океане айсберге могла спровоцировать новые столкновения.

– Вы забрали ее? – спросила Ио. – «Лолу»?

На лицо Амоса легла тень.

– Да. У нас на службе были три сестры, рожденные керами, как и в каждом взводе. Мы несколько недель висели у йорров на хвосте и однажды проснулись от команды сестер. Наш капитан, прислушавшись к ним, привел нас на настоящую братскую могилу: ночью «Лола» перевернулась и упала прямо на самый большой корабль йорров. Девушки сказали ему, что видят смерть за много миль от нас.

Ио стало неуютно от мысли о рожденных керами и об их жутких силах, но она решила держать это при себе. Амос говорил о них с благоговением, и она не хотела быть грубой, особенно в разговоре о войне.

– Значит, ты считаешь его хорошим парнем? – спросила она. – Сен-Ива.

Амос пожал плечами.

– Он был хорошим командиром для своих солдат.

Однако этот хороший командир мог оказаться и неплохим убийцей. Ио не думала, что он причинит вред Таис – она была важна для Инициативы, – но волновалась, что ее сестра может попасть под перекрестный огонь из-за планов Бьянки Росси. «Об остальном я позабочусь», – сказала королева мафии. Ио не питала иллюзий, что в планах Бьянки нет никакого насилия.

Она потерла виски, взвешивая всевозможные варианты.

– Амос, у тебя есть пропуск на Холм?

Он наградил ее вполне заслуженным оценивающим взглядом. Холм представлял собой обнесенную стеной общину, отделенную от остальной части Аланте защитной траншеей против прилива и снабженную усиленной охраной. Вход на Холм разрешался лишь его жителям и их работникам, а также тем, кто имел при себе специальный пропуск.

– Да, – нерешительно ответил Амос. – Иногда я доставляю туда продукты.

Ио посмотрела на друга огромными щенячьими глазами.

– Можешь его одолжить?

– Сначала скажи, во что я ввязываюсь.

В самом деле – во что? Вопрос на миллион банкнот. Ио собрала в уме главное и ответила:

– Там живет Таис. Я боюсь, что ей грозит опасность.

Глава 23. Блинчики

Ио вышла на остановке «Акрополь» и встала по стойке смирно, чтобы охранники проверили пропуск Амоса. Холм раскинулся перед ней, словно пышный оазис посреди сухой пустыни. Абсолютно все здесь было