Охотник на лис - Марк Шульц

После национального чемпионата я вернулся в Пало-Альто, чтобы начать подготовку к чемпионату мира 1986 года. Тогда-то я и встретился с парнем, который хотел стать моим менеджером. Он пригласил меня к себе, а у него был самый большой офис в самом большом здании Пало-Альто. Я рассказал ему о том, как я пытаюсь продвигать себя и зарабатывать больше денег для того, чтобы продолжать соревноваться.

– Этим-то я и занимаюсь, – ответил мне этот человек. – Ты должен разрешить мне сделать это для тебя.

Он сказал, что стоит миллионы, и будет продвигать меня за половину всего, что я заработаю с его помощью.

Я прикинул и решил, что это будет удачной сделкой. Я нуждался в деньгах, и хотя половина была слишком большим вычетом, я согласился отказаться от половины заработка, который кто-то другой принесет мне, поскольку не думал, что сам смогу что-то заработать. У меня не было времени на попытки продавать и рекламировать себя – и одновременно тренироваться. Чтобы пользоваться спросом, я должен был продолжать одерживать победы, но обеспечить спрос на себя и продолжать выигрывать я не мог. Мне нужен был человек, который был бы моим менеджером, но никого такого у меня не было. К тому же, прикидывал я, если этот малый не сделает мне заработков, половина от нуля равна нулю.

Малый оказался аферистом. Мне его услуги не принесли и гроша, но он все равно хотел от меня денег. Когда я сказал ему, что разрываю отношения, он заявил, что я должен ему 50 % денег, полученных мной от моей сети клиник, хотя он не вел абсолютно никакой работы в связи с ними. Когда я сказал, что думаю об его требовании, он пригрозил подать на меня в суд. Мне пришлось бы платить юристу, так что я твердо решил не давать этому мерзавцу денег. Наем юриста нисколько не улучшил бы мое финансовое положение.

Я отлично выступал, находясь на пике моей борцовской карьеры и выиграв Олимпийские игры и чемпионат мира в течение двух лет. Но увольнение не только уязвило мои чувства, но и ввергло меня в отчаянное финансовое положение. Потеряв работу, я лишился и страховки. Я привык бороться без страхования жизни, хотя это мне никогда не нравилось. Не имея страховки, я имел одну необычную травму: у меня совершенно не было денег.

Федерация спортивной борьбы США не оказывала мне никакой поддержки. Тогда не было никаких программ обеспечения спортсменов жильем, какие существуют теперь, а такая программа позволила бы мне жить и тренироваться в Олимпийском тренировочном центре в Колорадо-Спрингс. У меня был единственный вариант: тренироваться в Стэнфорде и жить на деньги, которые я зарабатывал на клиниках. Но юридические разборки с моим «менеджером» резко уменьшили мои сбережения, и я не знал, как долго смогу продержаться, если не найду каких-то источников дохода.

Я искал любые возможности для того, чтобы устранить хотя бы часть финансовых трудностей и иметь возможность тренироваться, не отвлекаясь на заработки. Мое отчаяние сделало меня очень уязвимым.

Часть вторая

Низвержение чемпиона

Глава 11

Просто «тренер»

Жилище, которое я снимал в доме своего отца, не очень-то обеспечивало мне право на личную жизнь. Оно находилось на втором этаже и походило скорее на проходной двор. Сзади дома была лестница, однако для Дэйва, Нэнси и того, кто в это время снимал наверху третью комнату, проще было проходить с улицы к себе и обратно через мою комнату, чем воспользовавшись этой лестницей, обогнуть дом снаружи и добраться, таким образом, до выхода.

Совместное проживание наверху с другими постояльцами, которые шастали через мое жилище, не позволяло нормально отсыпаться. Но арендная плата в районе Пало-Альто была высокой, а отец обеспечивал нам поблажки в оплате за жилье, хотя я и не желал благотворительности с его стороны. Я дважды пытался договориться о втором соседе по комнате, чтобы делить с ним арендную плату, но это лишало меня тех жалких остатков личной жизни и уединенности, которые у меня еще оставались. Без соседа значительная часть моей небольшой зарплаты уходила на оплату квартиры, за которую я ежемесячно отдавал 550 долларов, и налоги. В результате мне оставалась незначительная сумма на пропитание. Таким образом, хотя мне и нравилось находиться в том же доме, где жили отец и Дэйв, условия моего проживания там были весьма стесненными.

Как-то после открытого чемпионата США и перед отборочными соревнованиями к чемпионату мира, когда я был дома в ожидании тренировки, мне позвонили. Собеседник представился главным хирургом чего-то там при Медицинском центре Стэнфордского университета и предупредил, что мне позвонит человек по имени Джон Дюпон. Он сказал, что Дюпон – весьма важная персона, поэтому он хотел бы поручиться за него прежде, чем состоится наш разговор.

Я никогда раньше не слышал об этом парне по имени Дюпон, и врач не дал мне подсказки, чего этот Дюпон от меня хочет.

Мне было любопытно, почему мне позвонили и с какой стати главный хирург должен был поручаться за Дюпона. Я задавал себе вопрос, все ли в порядке с этим Дюпоном. Звонок был тем более странным, что хирург не дал мне никаких объяснений, хотя вполне мог бы это сделать. «Что за черт? – пытался я сообразить. – Со мной такого еще никогда не случалось».

Позже, во второй половине дня, позвонил Дюпон, представившись в качестве человека, который организует при университете Вилланова в пригороде Филадельфии новый спортивный центр по подготовке борцов первого дивизиона Национальной ассоциации студенческого спорта. В этой связи он хотел бы предложить мне работу помощника тренера.

– Сколько необходимо, чтобы вы сюда приехали? – спросил он.

У меня в голове возникла сумма 24 000 долларов. Если бы я тогда знал то, что мне вскоре предстояло узнать о Дюпоне, я бы сказал: «300 000 долларов», и он бы наверняка согласился. Но 24 000 долларов – это было больше, чем получал Дэйв в Стэнфорде, даже с учетом финансовых добавок из моей зарплаты, и я не рассчитывал на что-то большее, чем стабильная работа обычного помощника, в спокойной обстановке и на постоянной основе. Так что именно эту сумму я и назвал Дюпону.

Дюпон обещал перезвонить.

Как оказалось, вначале Дюпон позвонил Дэйву. У Дэйва была репутация одного из наиболее техничных и талантливых борцов в мире, и он нравился многим. Дэйв знал, как оставаться верным себе и в то же время говорить и делать все правильно, так, чтобы успешно продолжать карьеру в Федерации спортивной борьбы США. Дэйв умел быть честным и одновременно не задевать власть имущих. Когда Дэйв говорил, даже если он выражал критическое отношение к чему-либо, его искренность не вызывала сомнений.