Останки Фоландии в мирах человека-обычного (СИ) - Элеонор Бирке

— Малый, эй, малый, — к Харму обратился низкий. Он уже стоял рядом и проверял веревки, всматриваясь в лицо мальчика. — Ты как? Очухался уже?

От него несло табаком и, что странно, он пах почти как дядя Крабов, но теперь этот запах показался Харму неприятным. В утробе пищеварительной системы зачесалось и загудело, и Харма незамедлительно вырвало прямо на сапог низкого, отчего тот схватил мальчонку за грудки и потряс.

— Эй, попроще, — главный осек оскорбленные чувства подчиненного. — Поставь его на ноги.

Низкий повиновался. Он поднял Харма, удерживая его за куртку. Ноги не слушались, но «с помощью» шмыгающего носом служивого Харм почти стоял.

— Преврати этот пень в дерево, — сказал старший офицер.

— В денежное, — не слишком тихо добавил водитель и заржал. Когда он понял, что его услышали, тут же умолк и отвернулся.

— Ну, дерево… Ветки, листья… Давай! Ну, постарайся… — небрежно выговаривал офицер.

В машине зазвонил телефон. Все обернулись. Водитель влез внутрь и вытащил большую темно-зеленую сумку, из которой торчал провод, убегающий в кабину. Солдат откинул верх сумки, выпрямился и снял трубку. Он представился, через пару секунд отрапортовал: «Слушаюсь!» — и пригласил «к сумке» офицера:

— Майор Добринов, вас к аппарату! Генерал вызывает!

Добринов почесал запястье и недовольно взглянул на Харма:

— Иду!

Низкий усадил Харма обратно на пень и в лицо мальчику процедил:

— Думай, как из пня сделать дерево, а то побью! — он замахнулся и плюнул куда-то вбок, потом отпустил плечо Харма и отошел к бледнокожему. Они опять закурили.

В этом лесу пахло точно также, как в том, где год назад поймали Харма. Тогда он уже несколько дней искал Воллдрим. Он летал, попадая в города и села, большие и малые, но все было не то. Он заблудился и был очень голоден. В очередной раз замаявшись поисками, мальчишка прилег на узком крылечке крохотной деревянной избы, стоящей у проселочной дороги и уснул. Он проснулся от лая Кайгы. Когда Харм увидел людей, которые были одеты на один лад в черные штаны и куртки, то обрадовался незнакомцам и попросил у них еды.

— Здравствуй, парень… Откуда ж ты взялся, а? — спросил его один из мужчин в черном.

— Я из Воллдрима, — ответил Харм. — Вы знаете где он находится? Вы поможете найти мне мой город? — произнес мальчик и не него тут же набросили сеть.

— Поймали! Наконец-то мы нашли этого уродца! — мужчина улыбался. — Я думал местные врут… Значит ВОЛЛ-ДРИМ?.. Хм, что за название?.. — он крикнул: — Записано?

— Записано! — подтвердил кто-то.

Харм вспоминал об этом пока Добринов разговаривал и даже не подозревал, что в момент своей поимки ненароком навлек на родной город долгую военную напасть.

Добринов резкими и короткими фразами отвечал собеседнику, в концовке прозвучало: «Так точно!» Он передал трубку водителю. Парень положил ее на аппарат, застегнул сумку и влез в кабину, только ноги торчали. Видимо он возвращал военный телефон на место.

Добринов, недовольно покусывая губы, чесал запястье.

— Бери его! Едем на юг. В объезд естественно.

Низкий взял Харма за шиворот и прижал лицом к себе. Он сказал:

— Дэн, давай!

В шею опять что-то вонзилось, и Харм снова отключился.

Они вновь куда-то ехали. Харм слышал разговор военных, но не понимал, о чем те говорили.

— Еще километра три… там эта «коробка»…

— Какой-то старый завод?

— Склад.

— Аааааа, понятно. Задолбало уже по проселочным дорогам мотаться…

Разговаривали двое. По голосу низкий и бледнокожий. Голоса перемешивались с шипением и были слегка не такие. Эти двое говорили не здесь, но их почему-то было слышно.

— Слушай, уже близко. Чет мне не по себе.

— Потише, а то… — сказал шмыгающий и шепотом добавил: — Ну его, в общем…

Харм приходил в себя, он попытался присесть. По обе стороны он нащупал деревянные полочки. Наверное, это были скамейки. Он шарил в темноте, и вдруг рука упала на что-то теплое. Грубая натянутая ткань, ниже топорщилось что-то шершавое. Щелчок — зажглась зажигалка. Харм на секунду отвернулся от света. Оказалось, что он ухватился за сапог Добринова. Мужчина сосредоточенно пялился на ребенка. Фургон качало, свет мотало направо, налево, он подскакивал вверх и падал вниз. Добринов молчал, и ни одной эмоции не читалось на его лице. Свет скользил по его скулам и щекам, подсвечивал выемку на подбородке, делая лик Добринова, то каменным, то пряча его в темноту фургона.

— Я, — заговорил было Харм и, вдруг сообразив, отпустил сапог офицера. — Я… можно мне попить?

Мужчина молчал.

— Я… — повторил Харм, но мужчина насупил брови и задул огонь. Что-то щелкнуло, стало тихо.

Харм понял — надо молчать.

Несколько минут тяжелой тишины. Харм слышал свое дыхание, оно было громким, оно сотрясало воздух и должно было оглушать всех вокруг. Офицер не издавал ни звука. Его присутствие никак не проявлялось. В какой-то момент воображение и тьма взялись убеждать расшатанное сознание Харма, что он здесь один, и Добринов ему лишь привиделся.

Вопрос в темноте:

— Ты что-то чуешь?

— Я? — спросил Харм.

— Ты-ты! Что-то необычное или давнее… Что ты чуешь?

— Я пить хочу, — ответил Харм.

— Кроме этого, постарайся… сосредоточься. Ну, давай!

— И есть… Очень хочу есть…

Звук удара о железо. Видимо мужчина яростно топнул ногой.

— Это не важно… Ты чуешь что-то важное? Тебе становится лучше или легче? Или хуже? Что-то накатывает? По-другому ощущается?

— Я не понимаю.

— Голова не кружится?

— Здесь темно, и вот тут болит, — Харм прижал кулак к груди.

Щелкнула зажигалка. Мужчина сосредоточенно посмотрел на Харма.

— Голова кружится? — повторил он.

— Немного.

Он прищурился. Долгое молчание. Наконец офицер влез в карман пальто и что-то вытащил.

— Держи, — он протянул Харму флягу, в ней плескалась жидкость. Харм открутил крышку и глотнул. Это был холодный чай со странным привкусом. Он убрал горлышко ото рта.

— Больше выпей, — спокойным тоном проговорил Добринов.

Невесть откуда послышалось:

— Мы так близко. Надо было раньше остановиться или хотя бы расспросить его.

— Он знает, что делает. Специально с малым остался…

— Надеюсь знает…

Совсем рядом монотонно заговорил Добринов:

— Они думают, я не слышу, что им страшно. Они думают, я не положил им микрофон, — он улыбнулся и свет погас.

— Хватит бояться, Дэн. Я ваще тащусь от ситуации. Где такое еще увидишь? — в кабине продолжалась беседа.

— Уж лучше не слушать и не знать всего этого, — ответил другой, а кто-то третий насвистывал мелодию и не включался в разговор. Личный водитель Добринова прекрасно знал, что тот любит «послушать» тех, с кем работает.

Харм пил холодный чай и чувствовал легкую эйфорию. Разумеется, он не знал, что Добринов добавил туда коньяка. Алкогольный букет пригодился, однако, не только «для вкуса», но для другого. Чтобы сбить с толку мальчишку, чтобы трезво тот думать уж точно не смог.

Разговор из кабины:

— Мало ты ему в последний раз сербунтола ввел.

— Если больше дать, он может и не дожить до нужной зоны… Итак четыре раза кололи…

Харм помнил лишь два укола и вряд ли понимал, что именно уколы обсуждают двое в кабине. Да и откуда было знать бедному малышу о бардаке, временами вершившемся в военных делах?

Прежде исполняют, после сверяются с планом и понимают, что зря. Опять укол. Наконец, через полтора часа мучений и вызова механика, машина завелась. Поехали на юг. Там оказалось — нет подходящего места; рванули на юго-восток от Воллдрима — позвонило начальство, велели действовать прямо на месте, постепенно подъезжая к зоне на полкилометра-километр. Они припарковались у обочины и во время выгрузки спящего тела, поступили новые указания. Добрых девять часов Харма возили туда-сюда. Он, то просыпался, то засыпал. Боялись они, очень боялись, что Харм окажется в сознании, в момент, когда они будут не готовы его обезвредить…