Останки Фоландии в мирах человека-обычного (СИ) - Элеонор Бирке

Догадки, пришедшие во сне, всегда становятся очевидными. Харм поверил, что Стив ищет его сам. Он увлекся происходящим и забыл управлять сном, и потому особенный сон утерял нужный смысл.

Вой собак. Нет, но что-то очень похоже. Пролет лестницы с открытым окном. Голоса доносились оттуда, с улицы. Кто придумал строить такие высокие ступени? Харм пытается взобраться на одну их них, но скользит и никак не выходит. Одна ступень наконец позади, но вторая не проще. Харм опять пытается.

— Это сон, — сказал кто-то. — А значит все бесполезно!

Харм поднял голову на голос и увидел фигуру человека в тени, стоящего у открытого окна лестничного пролета. Харм взмахнул крыльями и поднялся в воздух. Тень накрывала говорившего, но откуда она падала было не ясно. Огненный шарик Харма облетел незнакомца, однако его облик так и не прояснился. Харм захотел подлететь, чтобы лучше рассмотреть говорящего, как вдруг понял — во сне у него не было крыльев! Он упал и ударился. Щека быстро промокла от крови, он рассек ее. Человек подошел к мальчику, наклонился. Его лицо все также скрывала тень. Он спросил:

— Ты кто?.. — но вдруг обрадовался: — Наконец-то! Пришел! Ма-ль-чик ма-ле-нь-кий при-шел… — пропел он.

Харм резко подскочил. Он проснулся.

— Стив? — прошептал он.

Кто говорил с ним во сне? Стив? Ну почему Харм испугался? Испугался и потому проснулся!

Харм повернулся к стене. Он провел по шершавой поверхности рукой, упер лоб в холодный камень и заплакал.

Стив за стенкой, он точно там, надо только разглядеть! Нельзя бояться! Нельзя! Это брат! Это Стив!..

Вскоре Харм успокоился и уселся в привычную позицию. Он прислонился затылком к стенке, за которой должен был быть его брат. Стенку испещряли неровности, острые камешки и ложбинки, за которые цеплялись волосы. Простецкие картинки и надписи красовались не только на стенках, но на полу и даже на потолке. Повсюду, где только возможно, кто-то выцарапал словечки и фразы. Их смысл, к счастью, ребенок не понимал. Их было так много, что наверняка хватило бы на брошюру тюремного жаргона и тюремных же пословиц.

Мальчик слушал собственное дыхание, стараясь настроиться и вернуть ускользнувший сон. Сердце стучало, мысли становились осязаемыми. Харм направлял их, сосредотачивал на брате. Он повторял и повторял его имя. Представлял, что тот стоит перед ним, и вот Стив появился. Он говорит:

— Я сдался… Больше не могу… Я никого не любил… Помоги мне…

Харм не заметил, как вновь ухнулся в сон. Сон наполнился сожалением, малыш Дриммерн просил прощения у брата и не смог осознать, что спит. За раскаянием последовал бессмысленный и сумбурный сон. Вскоре Харма разбудили голоса.

В камеру вошел кто-то, но привычных команд не последовало. Харм прищурился, и на миг ему показалось, что перед ним действительно стоит Стив. Он потер кулачками глаза, попытался присмотреться. Свет из коридора теснил темноту камеры. Глаза привыкли. Харм увидел, что в камере появились двое. Оба стояли в паре шагов от него, впялив руки в бока.

Один был невысокого роста и громко тянул носом воздух. Казалось, что он простужен, а может он так реагировал на смрад, висящий в камере. Он улыбался и несомненно наслаждался происходящим. В нем угадывался азарт, ему явно нетерпелось что-то сделать. Другой был слишком уж белокожим, точно годами жил без солнца в подвале. Бледные глаза окрашивала легкая голубизна, настолько тонкая и ненавязчивая, что едва-едва их можно было назвать голубыми. Он был в длинном синем пальто на больших пуговицах. Все до одной были застегнуты — ворот наверняка резал мужчине шею.

— Малый, вставай, — заговорил низкий. — Другая одежда есть?

— Только эта, — ответил Харм.

— Плохо, — сказал бледнокожий.

Низкий пояснил:

— Возьми что-нибудь на посту, — и мужчина в синем пальто вышел.

Практически сразу вошел еще один незнакомец. Он был в похожем синем пальто, однако выглядел менее формально. Пальто было расстегнуто, и под ним виднелся военный китель, одетый поверх водолазки. Харм сразу приметил на нем сапоги, точно такие же, как носил дядя Крабов. Мужчина осматривал Харма и почему-то непрестанно чесал свое запястье. В какой-то момент он закатил глаза. Видно чесание ему было крайне приятно. Пока он рассматривал мальчика, невысокий военный, что постоянно шмыгал носом, стоял «навытяжку», держа напряженную ладонь у виска. Все тут так делали. Этого жеста Харм никак не мог понять.

— Вольно! — наконец сказал мужчина в водолазке, небрежно лишь на секунду также приложив свою ладонь куда следует. Низкий маленько расслабился и доложил:

— Оденем и можно ехать.

— Фургон или джип?

— Фургон… Генерал Фейи отдал свой собственный… — ему помахали, мол достаточно.

Низкий умолк, а мужчина в пальто заключил:

— Хорошо! Я жду внизу, — и вышел.

Низкий изучал Харма и ухмылялся, он постукивал пальцами по карману. Наверное, там лежало что-то ценное. Вернулся бледнокожий:

— Одень, — он кинул Харму серую куртку, а потом спросил у низкого: — И как же он ее оденет?

— Да, малый… Че делать-то?.. — низкий покачал головой. Посоображав, он выдал решение: — Одевай пуговицами на спину. Дэн, помоги ему.

Бледнокожий сморщился, но послушался. Он ухватил Харма за рубаху и поставил его на ноги, отвернул лицом к стене и принялся натягивать ему куртку.

— Я сам могу, — противился мальчишка.

Весьма юный солдат-контрактник, успевший, однако получить целых две ленточки на свои пагоны, слегка потрепал Харму голову, точнее приложил считай ласковый подзатыльник. Дэн в пальто застегивал пуговицы на спине мальчишки. Перья мешали, поэтому удалось застегнуть лишь пару штук. Вдруг Харма схватили за плечо и резко наклонили голову вбок, быстро воткнули что-то в шею. Голова налилась тяжестью, Харма мотнуло в сторону, странные колючки прокатились по горлу, словно в него влили ледяной песок. Чувство холода в горле быстро растаяло, зато подкосились ноги. Вскоре Харм повис на куртке, которую двумя руками удерживал бледнокожий Дэн.

— Все! отрубился… — сказал кто-то и шмыгнул носом.

Лабиринт бесконечных горок. Харма несло, то вверх, то вниз. Скользкие края сужались и разъезжались. Вот он поднялся на ноги и увидел странное существо. Синекожее с крохотными крыльями и тысячей глаз, которые моргали в разнобой. Оно схватило малыша и толкнуло в сторону, Харма понесло дальше. Ленты, трамплины, шары, лица людей, — все в куче, разноцветное. Опять горки, тысячи горок… Стив, дядя следователь, мама… Мама летит рядом с Хармом, она переливистой нитью вышивает у него на куртке голубой цветок… Кап, кап… Харм открыл глаза.

Машину трясло, он попытался сказать что-то, но не смог. Тело не слушалось, и не было сил. Машина затормозила. Над мальчиком кто-то склонился и легко ударил по щеке. Какие-то разговоры, слов не разобрать. Дверь открылась и Харма куда-то потащили, усадили не пень. Харм оказался обвязан веревкой. Свежий воздух бодрил, становилось легче. Мальчика тормошили. Что-то пихают в руки. Вода. Харм выпил пару глотков.

На крохотной полянке, свежей от утренней прохлады, присутствовали все новые «посетители» камеры Харма: чешущийся офицер; рядом с ним двое — низкий и бледнокожий с сигаретами в зубах, а около фургона смуглый мужчина без пагон лет двадцати. Этот грыз семечки.

— Может он это от голода?.. — спросил низкий.

— Под сербонтулом нельзя кормить: может задохнуться, — пояснил бледнокожий Дэн.

— Я воды ему дал.

— Черт…

Эти беседовали, а мужчина в водолазке уже не чесал запястье, он осматривался. Он глянул на веревку, которой связали мальчика, и низкий тут же уловил смысл этого взгляда. Он подскочил и привязал ее конец к стволу ближайшего дерева.

— Сколько километров до зоны? — спросил чешущийся.

— Типа пятнадцать, — ответил парень с семечками.

— Слишком близко, — он покачал головой.

— Фейи сказал…

— Опро-мет-чи-во, не-пред-ска-зу-е-мо… — чешущийся мужчина очевидно был главой всей четверки. Он вслух размышлял над ситуацией.