Останки Фоландии в мирах человека-обычного (СИ) - Элеонор Бирке

— Если честно, не совсем… — сказал он, ощущая, что в сапогах уже скоро начнет хлюпать от масштабов выработки пота, в правое ухо же прилично задувало из открытого окна.

— Его просто не существует! — Глади с нажимом затушила окурок в углублении на дверце и сказала: — Самое интересное, что об этом городе крайне мало даже бумажных сведений. И это удивительно! Он ведь находится в одной из самых густонаселенных частей света. Его укрывали, прятали ото всех? — Не спрашивая, она наклонилась и вытащила из пачки Крабова еще одну сигарету. Засунула ее в рот, взяла зажигалку, но вдруг забросила зажигалку обратно в карман и выкинула в окно неприкуренную сигарету. — Я смогла найти лишь однократное упоминание города и то вскользь. В географическом архиве вашей организации. Эта природа, ландшафт, — они несвойственны нашим широтам. Волшебное место, волшебный город и люди — волшебники…

Крабов обладал достаточным опытом манипулирования, чтобы не отвлекаться на красивые отступления собеседника. Он провел ладонью по грубой ткани брюк и щелкнул пальцами:

— Это все поэтично, а еще эпично и так далее… — Крабов с тоской метнул взгляд на полупустую «B&D». — Но я не могу понять одного. Зачем вам ребенок? У вас итак хватает приличных связей в самых высоких кругах. Или вам все еще приходится шевелиться? Крылатый мальчик позволит вам привлечь инвестиции? Поможет в финансировании?.. приюта ли? Или здесь личный интерес?

Глади глянула на Крабова, с омерзением скривив рот:

— Вы пошляк, милый мой, самый настоящий! — она взяла еще одну сигарету из пачки Крабова и теперь уже прикурила. Глади затянулась и выпустила дым в лицо следователя. — А знаете, я это делаю, действительно, из личных и частично из корыстных интересов.

Крабов закашлялся и уже собирался «не фигурально» возразить дыму, но вот эта очевидная аура госпожи Глади заставляла подчиняться, ну или по крайней мере не особо выпендриваться. Он сказал:

— Теперь хоть немного проясняются ваши мотивы…

— Неужели вы думаете мой приют — это цирк уродов? Я не настолько черства и безумна. И не настолько нуждаюсь в финансировании, чтобы класть на него жизни детей. Не знала, что вы столь пошло смотрите на мир, — она затянулась и опять выдохнула дым в сторону Крабова.

Он небрежно махнул перед лицом рукой. На одни и те же «наезды» на свою персону он как правило не велся. Теперь вывести его из равновесия стало сложнее. Не особо стараясь, Крабов примечал черты и особенности собеседника и корректировал в соответствии с ними свое поведение. Он уже давно научился распознавать «противника» и делал это почти автоматически. Он знал кто перед ним и понимал, что наглеть стоит в разумных пределах. А так, дедовщина, коррупция, корпоративные интриги — чего только не бывало в его карьере! Ну что поделать, таковы рабочие будни военного следователя. А что только ему не приходилось расследовать!.. Семнадцать лет службы, после которых душа уже не тлела. Она давно выгорела и казалось, что пепельными ошметками теперь вылетала из него вместе с удушающем кашлем.

Ах, да, Крабов прокашлялся. Мысли не были хаотичны, он анализировал ситуацию и обдумывал дальнейшие действия. Согласиться с Глади?.. Сколько неприятностей его ждет, если она окажется недостаточно могущественной дамой? Однако, если окажется могущественной, то в случае его отказа, его ждут неприятности похлеще. Опять ему накидывают на шею поводок, и либо поведут куда заблагорассудиться, либо попросту придушат.

Он расстегнул ворот серой военной рубахи и потер вспотевшую шею.

Обстоятельства давили, но Глади вдруг смягчилась:

— Как я уже сказала, да и вы вероятно заметили, я стара. Я многое повидала. Более несчастного создания, чем этот малыш, и представить себе нельзя. Харм каким-то невообразимым образом покорил меня. Признаюсь, когда я его увидела впервые, меня чуть не стошнило. Да. Сейчас мне кажется это нелепым, но сразу… — она глянула на Крабова. — Я была шокирована, хотя мне всякое видеть приходилось. Дети без рук, ног, без глаз… с изуродованными природой или алкашами-родителями лицами… глухие, слепые, слепоглухонемые… Но этот… Он действительно волшебный ребенок. Он ангел на крылах! Это чудо, самое настоящее и, вы знаете, я устала от формальностей и этих подковерных игр. К тому же все скоро закончится.

— Не понял.

— Это не страшно. Я просто сделаю это! Я заберу его и уже завтра. Вы подготовите бумаги, в том виде, в котором мне необходимо, — и это был не вопрос. — От вас требуется такая мелочь. Это не так опасно, как вам может показаться. В целом моя формулировка выглядит весьма правдоподобно.

Она выложила свои соображения. Объяснила, как оформить бумаги; рассказала, что должно исчезнуть и каким образом это лучше сделать. Оказалось, она в курсе сегодняшнего «прорыва в следствии» и, вероятно, из-за него и торопилась провернуть перевод мальчика из заключения в приют уже назавтра. Подробную инструкцию, которую Крабов без проблем запомнил, благо память его была здорово натренирована, он уже крутил в голове, соображая с чего начать и как избежать возможных неожиданностей… а стоит ли вообще во все это ввязываться?!

Его вдруг осенило:

— Но вы забыли про Отдел Исследований, они его не отдадут! Я едва от них отбиваюсь, они хотят его для изучения. Уже давно забрали бы!

— Лягушачий опыт им нужен, а не исследования! Гады! — сказала Глади и смахнула с манжеты своего ершистого пальто пепел. — Вот поэтому все надо сделать именно завтра. Их начальник уедет по важному поручению.

— Ого, ваших рук дело?

— Я не хвастаться сюда приехала.

— Понял, — ухмыльнулся Крабов. Эта женщина начинала ему нравится. Уверенная в себе, да и за уверенностью пряталась отнюдь не пустота. Уж точно! Хитрая и прожженная в политических переплетах дама.

От тепла печки, жарящей ноги, становилось невыносимо. Крабов расстегнул все пять пуговиц кителя.

Последний вопрос, который Крабов должен был задать:

— Вообще с вами мне ясно, но Я-ТО почему должен помогать?

— О, это же самое забавное! Как я забыла? — она рассмеялась и наконец-то выкинула в окно давно погасший окурок. — Я похлопочу о вашем повышении.

— Тссс, так мелко? Я и сам неплохо с этим справляюсь…

— Но не это самое интересное.

— А что же?

— Вы приглянулись одной особе.

— Вы что еще и сводничеством промышляете? — опять сострил Крабов, и на этот раз Глади рассмеялась.

Она поправила волосы и, откинув зеркальце, пригладила свои нескупые брови. Махнула козырек назад и повернулась к Крабову:

— Вы хоть понимаете, что вас не Фейи назначил вести это дело? — она выдержала паузу. — Ключ в его жене! — Глади зловеще улыбнулась. — Крабов, вы не только пошляк, но и опытный сердцеед. Ха-ха-ха! Вы знаете, кто ее брат? А ее молодой отчим? Сейчас многое от нее зависит. Вы пытаетесь выслужиться перед генералом, но вряд ли понимаете, во что на самом деле вляпались. Генерал слабак и подкаблучник и во всем слушает свою любимую. — «Любимую» прозвучало как-то пренебрежительно. — Он и сам моложе ее на пятнадцать лет. О, она любит молодую кровь! О боже, она питает к вам определенные чувства.

Крабов закашлялся, но теперь уже не смог остановиться.

— Виновата ваша улыбочка и поцелуи ее ручек, — продолжала вещать властная мадам. — Боюсь она начнет ухаживания. И скоро! Так что постарайтесь разобраться с этим обстоятельством побыстрее, пока ее напор не на острие ножа.

Кашель душил следователя, но слова Глади давили сильней. Этого еще не хватало! Очутиться меж генералом и генеральшей! Ему казалось, он умело манипулировал высокопоставленной четой… Вот гадство! Сыграли его красивые глазки! Старушечья любовь… Что может быть разрушительней? Рамсец!

— Черт! — вырвалось из его уст. Выдержка разлетелась вдребезги.

— И это вы деликатно о ней, она ужасный человек… — веселилась мадам Глади.

— Вранье! Откуда вам могут быть известны подобные детали?

— Я как бы… Она моя двоюродная сестрица.

Крабов прикурил очередную сигарету и теперь его охватывал слепой транс. Всякие мысли съеживались и пропадали, словно мозг следователя отваривали в котле его собственного черепа, чтобы позже подать на блюде и, с удовольствием или без, сожрать! Да и жара, дующая откуда-то снизу, несмотря на открытые окна, явно мешала соображать.