Калужский вариант - Александр Ильич Левиков

из 100 — эту цифру заместитель директора Разумов приводил как в высшей степени положительную. Однако с какой стороны взглянуть. Если «вообще», то результат хороший. А с позиций коллектива самого турбинного завода? Исходя из его возможностей, его особенностей, его социальных достижений, его оригинальной системы управления? На мой взгляд, здесь, на КТЗ, пятнадцать процентов несовпадения — много.

Именно в калужском варианте выборы бригадира выглядели бы, пожалуй, естественнее, чем назначение его.

А назначение председателя совета бригадиров? Логика этого акта управления представляется еще более странной. Если совету здесь администрация передоверяет столь серьезные права, если так значительна его роль в жизни коллектива, то отчего же не доверить ему самое элементарное — выборы собственного председателя? Разумеется, администрации не возбранялось бы вносить любые рекомендации, убеждать, но голосование предложенной кандидатуры, с моей точки зрения, внесло бы тот элемент ясности в отношениях, которого порой не хватает.

Когда председателя совета назначают, его могут и освободить — дамоклов меч подобного решения висит над головой председателя в тот момент, когда он обдумывает, говоря языком шахматистов, свой очередной ход в партии с администрацией. Разумеется, у них нет неразрешимых противоречий, связывают интересы общего дела, столкновения на турбинном заводе крайне редки, однако... Ход с «жертвой себя» в остроконфликтной партии председатель вряд ли сделает. Исключать такую ситуацию в реальной производственной жизни не приходится.

— Доверие к рабочим и доверие рабочих — корни одного дерева. Я не разделяю опасений насчет выборности организаторов производства: мол, только начни с бригадира и мастера, как люди тотчас же захотят и директора баллотировать! О директоре судить не берусь, а вот бригадира и мастера хорошо бы выбирать повсюду, — убеждал меня Солипатров. — Это один из показателей зрелости коллектива!

За что сняли Грачева?

В конце шестидесятых годов писателя-публициста Владимира Канторовича заинтересовал конфликт, о котором рассказала «Комсомолка»: на стройке в Химках без всяких объяснений сняли бригадира Д. Грачева, заменив его не пользовавшимся авторитетом М. Лариным. Начальник СМУ сослался на свое право назначать и смещать. Администрация объявила Грачева человеком слишком мягким, Ларина назвала работником опытным и требовательным. Это не соответствовало мнению бригады, да и фактам: при Грачеве нормы перевыполнялись, а при его преемнике дело не ладилось. Совершенно ясно, почему не ладилось: конфликт с коллективом! «Мало ли кому он не нравится, — рассуждал начальник управления, — мы не можем идти на поводу».

Такова вкратце фабула. Интерес к этой теме был у Владимира Яковлевича давним, широким. Он искал ответ в работах В. И. Ленина, монографиях современных философов, социологов, правоведов, в прессе, непосредственно «в гуще жизни», совершая многочисленные поездки по стране. Корни вопроса — так он считал — уходят гораздо глубже верхнего слоя «почвы управления», ниточки протягиваются непосредственно к проблеме личности: «Работник неуклонно вовлекается в управление — сначала механизмами, потом технологией, наконец, непосредственно окружающими его социальными процессами. Растет самостоятельность работника, его самосознание, его самоуважение», — писал он в книге «Глазами литератора», вышедшей в 1970 году. По его мнению, заметно стремление людей преодолеть сугубо исполнительскую пассивность, выражаемую привычными формулами: «как укажут», «я — как все». Писатель пристально следил за новыми процессами, отражающими развитие личности в рабочем коллективе. Каждый такой факт примечал, обдумывал, пытался отыскать ему место в потоке жизненной информации. В связи с химкинским случаем, когда сняли бригадира Грачева, ему вспомнился опыт выборности низовых звеньев производства, проведенный в начале шестидесятых годов в одном из СМУ Красноярска. Поощряя всех, кто стремился укрепить в рабочем человеке чувство хозяина, кто пытался на практике утвердить демократические принципы управления, Владимир Канторович писал: «Замечу еще, что наши советские философы, психологи, социологи все чаще подымают в своих трудах проблему выборности и замещения должностей организаторов производства по конкурсу...»

От себя добавлю: и авторитеты в области управления! Четыре года спустя после выхода книги Канторовича был опубликован курс лекций Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова «Кадры управления социалистическим общественным производством» под редакцией Г. X. Попова и Г. А. Джавадова. Я обнаружил там прямую поддержку этой идеи: «...целесообразно предоставить рабочим возможность самим выбирать руководителя смены, участка и других первичных производственных коллективов». Увы, в подкрепление ученые не приводят примеров. Они просят поверить на слово, что «в недалеком прошлом опыт подобного рода показал обнадеживающие результаты». Какой опыт? Где? Догадываюсь: тот самый, красноярский, на одной из строек. Но он растаял, к сожалению, раньше, чем породил последователей даже в строительстве. О промышленности речи вообще не шло. Общественное мнение, достаточно подготовленное к восприятию идеи, пребывало как бы в томительном ожидании, готовясь к новому кругу дискуссии по поводу чего-то более существенного, чем погасший сибирский костерок. Вот-вот, казалось, должен возникнуть новый. Кто возьмет на себя смелость следующего шага? Идея эта как бы висела в воздухе, на нее все чаще и чаще ссылались читатели, посылавшие свои письма в газеты, искавшие повода для продолжения разговора.

И повод возник!

Почему прокатили Озола?

Занять вакансию мастера, по всем официальным прогнозам, предстояло В. Озолу (назовем его так). Благополучнее кандидатуры не сыщешь. Судите сами: в недавнем прошлом — рабочий самой высокой квалификации, нормы постоянно перевыполнял, рационализатор, имя с газетных полос не сходило. Руководители цеха не тянули с решением. Да и мнение общественного отдела кадров было таким же единодушным — рекомендовать. Отчего же только рекомендовать, а не просто взять да и назначить! Но в рижском производственном объединении «Коммутатор» мастеров не назначают, а выбирают. И на выборах В. Озол провалился «самым блистательным образом».

Я пересказываю вызвавший много споров репортаж рижского журналиста Игоря Дижбита «Рабочие выбирают мастера». Трудно даже сказать, в чем выразилось повышенное мнение Озола о собственной персоне. Ничего вопиющего, никакого «компромата» не было, но люди чутки к тончайшим нюансам. «Поэтому-то и возражений против его кандидатуры никаких не было. Ну как вдруг встать да и сказать, что тон не тот, здоровается он нехотя, это просто несерьезно, а проголосовать за него душа не позволила».

На «Коммутаторе» заранее, за две недели, сообщает о предстоящих выборах заводской радиоузел, вывешиваются объявления. В общественном отделе кадров предварительно обсуждают все кандидатуры. Каждый, кто хочет, может высказаться в пользу кандидата или же привести веские возражения. Неделя предоставляется на то, чтобы прикинуть, соответствует ли потенциальный мастер всем требованиям. В конце концов остается один, самый достойный, по мнению рекомендующих, претендент. Его кандидатуру и выносят на голосование. Выборы проводятся прямым тайным голосованием, обязательно участие не менее 80 процентов работающих в данном подразделении. Избранным считается тот, кто набрал не менее трех четвертей голосов