Калужский вариант - Александр Ильич Левиков

прихватил его в домашнюю свою коллекцию. Все путеводители выражаются слогом немного приподнятым, но авторам книги о местных достопримечательностях не откажешь в образной точности языка: «Кохтла-Ярве — это город на крышке ларца с сокровищами древнего моря».

Они лежат, сокровища, под лесами и лугами, на дне болот, под городскими мостовыми. Еще в незапамятные времена местные крестьяне обнаружили, что коричневый камень хорошо и жарко горит. Первые публикации о сланце, найденном в Йыхви, относятся к 1791 году, добывающая промышленность неспешно развивалась в XIX веке и бурно в советское время, превращаясь уже в индустрию перерабатывающую. Сейчас в Кохтла-Ярве мощный комплекс карьеров, шахт, заводов, комбинатов. Здешний пейзаж сравнивают с Руром или Донбассом, но горожане такого сопоставления не приемлют, предпочитая называться «столицей сланцевого бассейна». Столица их способна изумить и человека искусства.

«Я будто находился в утробе гигантского чудовища, где слышал и чувствовал ритм его перистальтики. Это странное ощущение было связано со смешанным чувством восторга и ужаса» — впечатление художника Ильмара Малина.

Чувства, подобные «восторгу и ужасу», испытал и я, но не ночью возле переплетения комбинатовских труб, а среди бела дня в карьере, когда высокий, седой, сверкающий ослепительной улыбкой Рене Херкюль, главный технолог разреза Октябрьский, показывал экскаватор. Скромненькое такое название — ЭКВ, «экскаватор вскрышной гусеничный». Скромненькое... Высота до верхушки стрелы — в рост двадцатидвухэтажного здания новой гостиницы «Виру» в Таллине. Ковш за один взмах мог бы доверху насыпать железнодорожный вагон, а в кузов прославленного «БелАЗа» один бросок не входит. Гусеницы циклопического размера, я подошел — куда там! По вертикали — два человеческих роста! Экипаж шесть человек, с дипломами техников и инженеров. Нам позволили взобраться в кабину, ощущение непередаваемое. Чтобы не распространяться долго, закончу двумя цифрами: весит изделие Новокраматорского завода четыре тысячи тонн и стоит пять миллионов рублей. Любители могут посчитать, «почем кило ЭКВ»...

Работайте, когда вам удобно

Первая информация об этой идее у нас появилась в 1972 году: «Социалистическая индустрия» сообщила об использовании «гибкого графика» лабораторией одной из английских фирм. Заинтересовавшись, журнал «Химия и жизнь» напечатал мнения специалистов. А редакция «Политического самообразования» четыре года спустя провела «круглый стол», обратив внимание общественности, что на нашей почве из этого зерна может вырасти полезное растение: такой режим работы поможет в воспитании дисциплины труда, приведет к лучшему использованию времени. Статьи и комментарии появились в Москве, Новосибирске, Прибалтике, речь в них шла об опыте зарубежном.

А между тем стоило бы обратить внимание на Кохтла-Ярве, где кандидат психологических наук В. М. Лившиц, работающий в НИИсланцев, опираясь на группу энтузиастов, при поддержке городского комитета партии, разработал и внедрил на ряде предприятий отечественную методику СГР — «скользящего графика работы». Под знаком трилобита зародилось нечто такое, что должно было сделать «сланцевую столицу» известной «по всей Руси великой». Фигурально выражаясь, рачок протянул лапки далеко — на дискуссионную арену «ЗОНД», организованную редакцией «Литературной газеты». Встретились и объединились два эксперимента, имеющие прямое отношение к проблеме дальнейшей демократизации жизни нашего общества.

ЗОНД возник при обдумывании в редакции 9-й статьи Конституции СССР. Журналисты искали новые формы подачи газетного материала, которые наилучшим образом отвечали бы задаче «расширения гласности, постоянного учета общественного мнения». Пришла в голову идея «открытых полемических турниров», цель которых — зондаж общественного мнения о проводящихся в стране социальных экспериментах.

В этом замысле, так нам кажется, объединены методы прессы — информация о новшествах, социологии — изучение общественного мнения и телевидения — командные поединки, которые телевидение использует в своих передачах.

«Человек не машина — вот наш исходный тезис, — писали инициаторы СГР из города Кохтла-Ярве в своей программной статье, начиная «полемический турнир». — Точность современных машин неизмеримо возросла, но даже самые совершенные машины не могут диктовать свою волю и свой ритм человеку. Работать «как часы» хорошо бы, но не жизненно, нереально».

Люди вынуждены отпрашиваться в поликлиники, учреждения, службу быта, отлучаться по личным делам, и эти кратковременные отпуска с разрешения администрации становятся общественной проблемой. Из минут складываются часы, дни, недели... Работа простаивает, страдает дело. И невозможно требовать от службы быта, чтобы работа ее приемных пунктов совпадала со временем, удобным абсолютно для всех. Желание прийти вовремя, к «звонку», порождает угрожающую здоровью суету, нервотрепку, погоню за транспортом, переполненным в часы «пик», стрессовые ситуации. Все вместе создает далеко не лучший климат в коллективе и не способствует укреплению дисциплины.

Участники эксперимента отказались от такой практики. Они пришли к мысли, что будет не только демократичнее, но и полезнее для дела и человека, если подчиненные сами станут планировать начало и конец рабочего дня, время обеденного перерыва. Человек в сумме обязан отработать положенную норму часов и хорошо выполнять свое задание. Ему нужно быть на месте днем, чтобы сослуживцы и руководство могли решать с ним возникающие вопросы и не прерывалась жизнь общественных организаций. Все остальное — его добровольное дело.

«Именно такой принцип заложен в скользящем (гибком) графике работы, который условно в нашем городе называется СГР... Каждый может начинать свое рабочее время когда хочет — в пределах отведенных трех часов. Каждый имеет право сократить какой-то свой рабочий день на час или два. Но тогда он становится должником. Долг можно отработать в другой день... Работник может создать себе и резерв, положив переработанные часы в общественную копилку — «банк времени». Порок современной организации труда в том и состоит, что у рабочих и служащих нет в резерве ни одного часа времени, и поэтому работники очень часто прибегают к кратковременным отпускам («отлучкам») с разрешения администрации. В нашем эксперименте переработанное человеком время не «отгуливается» бесконтрольно, а поступает в «банк» на текущий счет работника — по справке руководства отдела. Причем 15 процентов складируемого времени отдается в распоряжение администрации и профсоюза. Зачем? Это фонд администрации. Отсюда можно «выдавать время» тем, кто не имеет на своем счету резерва. Этим временем можно премировать отличившихся. Так что время стало стимулирующим средством...»

Вслед за инициаторами ЗОНД выпустил на арену и «команду» оппонентов. Можно поддерживать тех или других, равнодушным остаться трудно. И засверкали полемические клинки. Турнир как турнир — какие страсти!

«Показал вашу экспериментальную страницу слушателям школы «Социализм и труд» в одном из цехов. Такого заразительного и темпераментного обсуждения не было никогда. Двадцать пять слесарей-ремонтников высказались отрицательно по отношению к скользящему графику» (Н. Петров, старший механик, Ленинград).

«В коллективе, где я работаю, после выхода «Литературной газеты» произошло довольно бурное обсуждение идеи СГР. Почти все высказались «за», особенно женщины. Лично я считаю идею СГР просто