Четвертое крыло - Ребекка Яррос

– Да, так его! – завопил Ридок с вершины утеса и заулюлюкал. – Вот она, наша девочка!

– Вставай! – закричала Рианнон. – Еще одно осталось!

Моя грудь вздымалась, легкие горели, но я поднялась на ноги. Теперь я была на последнем пролете, последней ступени на пути к летному полю. Передо мной возвышался деревянный пандус, на десять футов отходивший от стены утеса, а затем загибавшийся вверх, как внутренняя часть чаши. Его самая высокая точка была на одном уровне с вершиной. На десять футов выше, чем я сейчас.

Препятствие было предназначено для проверки способности кадета преодолеть переднюю лапу дракона и добраться до седла. Для чего я, опять же, слишком мала ростом.

Но слова Ксейдена о том, что правильный путь не единственный, звучали в моей голове всю прошедшую ночь. И к тому времени, когда взошло солнце и прогнало тьму, у меня уже был план.

Осталось лишь надеяться, что я смогу его осуществить.

Я вытащила из ножен свой самый большой кинжал – из тех, что принесла сюда в День призывника, – и вытерла пот на лбу тыльной стороной грязной ладони. Затем я забыла об огне в руках, о пульсации в плечах и о том, что коленом не слишком удачно приземлилась после прохождения столбов. Я заблокировала боль, заперла ее за стеной, как делала всю свою жизнь, и сосредоточилась на рампе, как будто от ее прохождения зависела моя жизнь.

Хотя… Так оно и было.

Здесь уже не было веревок. И был лишь один способ преодолеть подъем. Только гребаная воля.

Так что я бросилась бежать, используя скорость в своих интересах.

Мои ноги стучали о пандус, а подъем становился все более крутым. То, что я не преодолевала это препятствие лично, вовсе не значит, что я не видела, как мои товарищи по отряду проходили его снова и снова. Я бросила тело вперед, и импульс понес меня вверх.

Я ждала до последнего, пока не почувствовала тот самый сакральный сдвиг, момент, когда гравитация дернула мое тело вниз почти в двух футах от вершины, и тогда я взмахнула рукой и вонзила кинжал в скользкое, мягкое дерево пандуса – чтобы использовать его как опору для последнего рывка.

Из моего горла вырвался первобытный крик, а плечо буквально взорвалось болью, когда пальцы вцепились в край рампы. Я сжала зубы и закинула наверх локоть, чтобы получить больше рычагов, и подтянулась, используя рукоять кинжала в качестве последней ступеньки перед самой вершиной.

Но я еще не закончила.

Лежа на животе, я повернулась лицом к пандусу, затем перегнулась через край, выдернула кинжал и убрала его в ножны на ребрах, прежде чем, пошатываясь, встать на ноги. У меня получилось. Облегчение единым глотком высосало адреналин из моего тела.

Тут я почувствовала, как руки Рианнон обхватывают меня, принимая на себя мой вес, пока я задыхалась. Ридок же обнял меня со спины, так, что я почувствовала себя начинкой для сэндвича, и орал от счастья. В других обстоятельствах я бы запротестовала, но сейчас только эти двое и держали меня на ногах.

– Она не имела права так делать! – надрывался кто-то.

– Да, но она только что это сделала! – бросил Ридок через плечо и наконец ослабил хватку.

Мои колени дрожали, но все же не подгибались. А я хватала воздух, вдох за вдохом.

– У тебя получилось! – Рианнон взяла мое лицо в ладони, слезы наполнили ее карие глаза. – У тебя получилось!

– Повезло. – Я сделала еще один вдох и взмолилась своему бешено несущемуся куда-то сердцу, прося его замедлиться. – И. Адреналин.

– Это жульничество!

Я повернулась на голос. Это оказалась Эмбер Мэвис, рыжеватая блондинка и командир Третьего крыла, которая в прошлом году стала близкой подругой Даина. Сейчас на ее лице не было ничего, кроме ярости. Она бросилась к Ксейдену, который стоял всего в паре футов от нее со свитком и со скучающим видом отслеживал время по секундомеру.

– Назад, Мэвис, – угрожающе сказал Гаррик, вклиниваясь между Эмбер и Ксейденом.

Солнце блеснуло, отражаясь от двух мечей у него за спиной.

– Эта мошенница использовала запрещенные предметы, причем дважды! – прокричала Эмбер. – Этого нельзя терпеть! Мы живем по правилам или умираем по правилам!

Неудивительно, что она и Даин нашли общий язык – они оба влюблены в Кодекс.

– Мне не нравится, когда кого-то в моей секции называют мошенником, – предупредил Гаррик и развернулся так, что его массивные плечи закрыли Эмбер от взоров остальных. – И командир моего крыла способен разобраться с нарушением правил в своем крыле.

Потом Гаррик шагнул в сторону, и я встретилась взглядом с синими глазами Эмбер.

– Сорренгейл? – спросил Ксейден с явным вызовом, выгнув бровь и занеся кончик ручки над свитком.

Я уже не в первый раз заметила, что, кроме эмблем Четвертого крыла и командира крыла, он не носил нашивок, которые так любили демонстрировать остальные.

– Я ожидаю тридцатисекундного штрафа за использование веревки, – ответила я и почувствовала, как дыхание наконец выравнивается.

– А нож? – Эмбер сузила глаза. – Она дисквалифицирована.

Когда Ксейден не ответил на это, она перевела взгляд на него.

– Конечно, она вне игры! Ты не можешь терпеть беззаконие в своем собственном крыле, Риорсон!

Но взгляд Ксейдена не отрывался от моего лица. Он ждал моего ответа.

– Всадник может взять с собой в квадрант только те предметы, которые может унести на себе… – начала я.

– Да кто ты такая, чтобы цитировать мне Кодекс? – закричала Эмбер.

– …И в дальнейшем всадники не должны быть отделены от этих предметов, что бы те из себя ни представляли, – продолжила я. – Ибо после переноса через парапет они считаются частью их личности. Статья три, раздел шесть, дополнение Б.

Подняв взгляд на Мэвис, я увидела, что ее голубые глаза широко распахнулись.

– Это дополнение было написано, чтобы сделать воровство смертным преступлением.

– Верно, – кивнула я, переводя взгляд с ее глаз на ониксовые, которые словно видели меня насквозь. – Но при этом оно придает любому предмету, перенесенному через парапет, статус неотъемлемой части всадника. – Я вынула из ножен обломанный и выщербленный клинок, поморщившись от острой боли в ладонях. – Это не кинжал, полученный после вызова. Его я перенесла через парапет и поэтому считаю частью себя.

Глаза Ксейдена вспыхнули, я даже заметила тень ухмылки на его упоительно, неприлично прекрасных губах. Это должно тоже быть против Кодекса – выглядеть так охренительно и быть таким безжалостным.

– Правильный путь – не единственный, – я использовала слова Ксейдена против него самого.

И он проговорил, не переставая глядеть мне в лицо:

– Она сделала тебя, Эмбер.

– Формально!

– И тем не менее, – он слегка повернулся и одарил Эмбер таким взглядом, какой я никогда не хотела бы почувствовать на себе.

– Ты мыслишь как писец! – рявкнула она на меня.

Это вроде как должно быть оскорблением, но я просто кивнула:

– Знаю.

Она тряхнула головой и зашагала прочь, а я снова убрала кинжал в ножны, позволяя рукам бессильно упасть по бокам туловища и закрыть глаза, когда облегчение наконец сняло эту ношу с моих плеч. Я сделала это. Я прошла еще одно испытание.

– Сорренгейл, – сказал Ксейден, и я с трудом открыла глаза. – У тебя кровь.

Его взгляд прикипел к моим рукам.

Туда, где кровь капля за каплей падала с кончиков пальцев.

Боль вырвалась наружу, пробившись через мою ментальную плотину, как бурная река, при виде того ужаса, который я сотворила со своими ладонями. Разодрала просто в хлам.

– Сделай с этим что-нибудь, – приказал Ксейден.

Я кивнула и отошла в сторону, присоединяясь к остальным членам нашего отряда. Рианнон помогла мне отрезать рукава рубашки и перевязала мои ладони, а я тем временем подбадривала двух последних товарищей по отряду, которые взбирались вверх по скале.

В итоге мы добрались. Все.