Четвертое крыло - Ребекка Яррос

Дверь слева от учебного корпуса, ведущая в туннель, по которому мы проходили сегодня утром, чтобы попасть к Полосе, вдруг открылась. Я нахмурила брови. Кто мог возвращаться так поздно?

Прислонившись спиной к стене, я позволила темноте скрыть меня, когда Ксейден, Гаррик и Боди – двоюродный брат Ксейдена – вышли из туннеля, освещенного магическим светом, и направились в мою сторону.

Три дракона. Это были они… а чем они вообще занимались? Сегодня, насколько я знала, не было никаких тренировок, но… не то чтобы я была в курсе всего, что делают кадеты третьего года обучения.

– Но ведь можно сделать что-то еще, – сказал Боди, глядя на Ксейдена, когда они проходили мимо меня.

Голос звучал тихо-тихо, и гравий чуть слышно похрустывал под подошвами сапог.

– Мы делаем все, что можем, – прошипел Гаррик.

У меня закололо кожу, и Ксейден напряженно остановился на середине шага, в десяти футах от меня.

Проклятье.

Он знает, что я здесь.

Но вместо обычного страха, который накатывал в его присутствии, в моей груди клубился только гнев. Если он хочет убить меня, хорошо. Мне надоело ждать, когда это произойдет. Надоело ходить по коридорам в страхе.

– Что случилось? – спросил Гаррик, оглядываясь через плечо в противоположном направлении, в сторону пары, которая определенно решила, что целоваться важнее, чем попасть в общежитие к комендантскому часу.

– Идите. Встретимся внутри, – сказал Ксейден.

– Ты уверен? – Боди наморщил лоб и окинул двор подозрительным взглядом.

– Идите, – приказал Ксейден и стоял совершенно неподвижно, пока двое других не подошли к казарме, а потом не повернули налево к лестнице, которая вела к этажам второго и третьего курсов.

Только когда они скрылись из вида, он повернулся лицом к тому месту, где я пряталась в темноте.

– Я знаю, что ты знаешь, что я здесь. – Я заставила себя встать и подойти к нему, чтобы он не решил, что я прячусь или, что еще хуже, боюсь его. – И пожалуйста, не надо разговоров о том, как ты повелеваешь тьмой. Я сегодня не в настроении.

– Не спросишь, где я был? – Он сложил руки на груди, изучая меня в лунном свете.

При этом освещении его шрам выглядел еще более грозным, но я не могла найти в себе силы испугаться.

– Мне, честно говоря, все равно. – Я пожала плечами, и от этого движения пульсация боли в них усилилась. Потрясающе, как раз вовремя, чтобы завтра снова потренироваться на Полосе.

Он покачал головой:

– Тебе действительно все равно, да?

– Нет. Но я же тоже гуляю, несмотря на комендантский час. – Тяжелый вздох вырвался из моих губ.

– Что ты делаешь на улице после наступления комендантского часа?

– Обсуждаю сама с собой возможность побега, – ответила я. – А ты? Не хочешь поделиться? – насмешливо поинтересовалась я, зная, что он не собирается мне отвечать.

– То же самое.

Вот язвительная задница.

– Слушай, ты вообще собираешься меня убивать или нет? Предвкушение начинает раздражать меня до смерти. – Я подняла руку к плечу и слегка развернула его, продавливая больные мышцы, но это не принесло никакого облегчения.

– Еще не решил, – ответил он, как будто я только что поинтересовалась его предпочтениями на ужин, но его взгляд словно застыл на моей щеке.

– А ты не мог бы решить? – пробормотала я. – Это определенно помогло бы мне составить планы на неделю.

Маркем или Эметтерио. Писец или всадник.

– Я влияю на твое расписание, Вайоленс? – На его губах определенно появилась ухмылка.

– Мне просто нужно прикинуть, каковы мои шансы, – руки сами собой сжались в кулаки.

Этот засранец имел наглость продолжать улыбаться.

– Это самый странный способ, которым меня когда-либо пытались склеить…

– Не шансы с тобой, самодовольный ты придурок! – На хер. На хер все это. Я шагнула мимо него, но он поймал мое запястье, и его захват был не слишком давящим, но крепким.

Кончики его пальцев на тонкой коже заставили пульс тут же разогнаться до невозможного.

– Шансы на что? – спросил он, притягивая меня так близко, что мое плечо коснулось его бицепсов.

– Ни на что.

Он все равно бы не понял. Он гребаный лидер крыла, что означает, что он преуспел во всем в этом квадранте, даже как-то умудрился преодолеть проклятие собственной фамилии.

– Шансы на что? – повторил он. – Не заставляй меня спрашивать трижды.

Зловещий тон противоречил его нежной хватке. И, проклятье, неужели обязательно так хорошо пахнуть? Мятой, кожей и чем-то, что я не могла определить, чем-то, что балансировало на границе между цитрусовым и цветочным.

– На возможность выжить! Я не могу подняться на эту гребучую Полосу.

Я почти умудрилась вырвать запястье из его руки, но он не отпустил.

– Понятно, – он был так раздражающе спокоен, а я не могла усмирить ни одну из своих эмоций. Ни одну.

– Нет, тебе точно не понятно. Ты, небось, будешь праздновать в тот день, когда я разобьюсь, и тебе не придется тратить время на то, чтобы убить меня.

– Убить тебя не составит никакого труда, Вайоленс. Большинство же моих проблем вызвано тем, чтобы ты оставалась в живых.

Я подняла глаза, чтобы встретить его взгляд, но по его лицу невозможно было что-либо прочитать. Его скрывала тень. Ну и ладно.

– Извини за беспокойство. – Мой голос сочился сарказмом. – А знаешь, в чем главная проблема этого места? – Я снова попыталась вырвать руку, но он не отпустил меня. – Ну кроме того, что ты трогаешь вещи, которые тебе не принадлежат? – Мои глаза сузились.

– Уверен, ты мне расскажешь. – У меня противно засосало под ложечкой, когда большой палец Ксейдена скользнул по моему пульсу, а потом мое запястье вдруг очутилось на свободе.

Я ответила прежде, чем успела толком подумать над словами:

– Надежда.

– Надежда? – Он наклонил свою голову ближе к моей, как будто не был уверен, что правильно расслышал.

– Надежда. – Я кивнула. – Кто-то вроде тебя никогда не поймет этого, но я знала, что прийти сюда – это смертный приговор. Не имело никакого значения, что меня готовили всю жизнь для квадранта писцов. Когда генерал Сорренгейл отдает приказ, ты не можешь его игнорировать. – Боги, почему я вообще разоткровенничалась? Ну что самое страшное он мог сделать со мной? Убить?

– Конечно можешь. – Он пожал плечами. – Тебе просто могут не понравиться последствия.

Я закатила глаза и, к своему полному смущению, вместо того чтобы отстраниться теперь, получив свободу, слегка подалась к нему. Как будто могла перелить в себя часть его силы. У него-то, конечно, ее было предостаточно.

– Я знала, чем рискую, но все равно решилась, сосредоточившись на крошечном шансе на выживание. И вот прошло почти два месяца, и я получила… – Я покачала головой, сжав зубы. – Надежду.

У этого слова оказался кислый вкус.

– А потом ты теряешь товарища по отряду, не можешь забраться в дымоход и сдаешься. Я начинаю понимать. Не самый лучший расклад, но, если ты хочешь сбежать в квадрант писцов…

Я задохнулась, страх словно пробил дыру в моем животе.

– Откуда ты знаешь?

Если он знает… если он расскажет, Даин будет в опасности!

Лукавая улыбка искривила идеальные губы Ксейдена.

– Я знаю все, что здесь происходит, – вокруг нас заклубилась темнота. – Тени, помнишь? Они все слышат, все видят, все скрывают.

Мир вокруг словно исчез. Ксейден мог сделать со мной все что угодно, и никто не узнал бы.

– Моя мать определенно вознаградит тебя, если ты расскажешь ей о плане Даина, – тихо сказал я.

– Она определенно вознаградит и тебя, если ты расскажешь ей о моем маленьком… как ты его назвала? Клубе?

– Я не собираюсь ей рассказывать, – теперь я пыталась защищаться от него словами. Да и нечем было – кроме них.

– Я знаю. Именно поэтому ты все еще жива, – теперь он не отпускал мой взгляд. – Дело вот в чем, Сорренгейл. Надежда – непостоянная, опасная