Бесы Черного Городища - Ирина Мельникова

Алексей стал уже подумывать, что совершил глупость, решившись на это изначально неудачное предприятие. Если бабка прячет Капитолину, то вряд ли позволит ей выйти в дневное время, а до ночи он не доживет, скончается от теплового удара или от жажды. Столь мрачные мысли посещали Алексея крайне редко, а еще он представил, какой разнос учинит ему назавтра Тартищев, и ему стало совсем тошно. Убить день неизвестно на что! Он начал побаиваться, что бабка заподозрила, что ее обвели вокруг пальца, и увела девку с глаз долой в то время, когда они с Ильей пробиралась сквозь травяные джунгли.

Темные тучи заходили над головой, стало заметно прохладнее, и Алексей вздохнул с облегчением. Прошел еще час, блеснули первые молнии, но глухие раскаты грома слышались издалека. Алексей уже смирился с мыслью, что ему придется убираться из Каинска несолоно хлебавши. И тут он заметил всадника. Тот выехал из леса на низкорослой монгольской лошадке. Придержав ее, постоял некоторое время на опушке.

«затем спешился и повел лошадь в поводу. К седлу был приторочен небольшой тючок, а сам всадник выглядел уставшим и запыленным. Он то и дело вытирал лицо войлочным капелюхом. Алексей, как ни пытался разглядеть его лицо, так и не сумел это сделать. Неопрятная копна волос свисала на глаза незнакомца.

Но кое-что в его поведении насторожило Алексея. Конечно, то, что он приехал в сумерках, само по себе не было необычным. Каждый волен в своих поступках! Но всадник повел себя странно. Передвигался он, пригнувшись, и беспрестанно оглядывался, словно лазутчик в тылу врага. И направлялся явно к усадьбе Павлины. Алексей привстал на коленях и вытащил из-за пояса револьвер. В этот момент ухнул филин:

Илья тоже заметил странного гостя.

Незнакомец же снял с седла тючок, похлопал лошадь по крупу, и она, покорно подогнув ноги, легла в траву. Следом в заросли чертополоха нырнул ее хозяин и быстро пополз к усадьбе.

Не размышляя ни секунды, Алексей метнулся ему наперерез. Но не успел. Илья оказался проворнее и опередил его на пару мгновений. Раздался истошный визг и следом отборный мат. Возница сидел верхом на поверженном незнакомце и сердито разглядывал правую руку с выступившими на ней каплями крови.

— Ну, шельма! — проворчал он. — Прокусил-таки! — И поднявшись, схватил свою добычу за шиворот и рывком поставил на ноги.

Алексей чуть не потерял дар речи от увиденного. Он ожидал чего угодно, но только не того, что именно этот человек навестит Павлину. Вернее, не Павлину, а свою сестру Капитолину.

— Гришка? Ты как здесь очутился? — спросил он, удивленно разглядывая дурачка.

Тот молчал и, тихо поскуливая, пытался натянуть на плечо оторванный рукав старого-престарого армячишки.

— А ну говори! — замахнулся на него Илья. — А то…

Гришка, вжав голову в плечи и прикрыв ее руками, вдруг завизжал исступленно и, закатив глаза, повалился в траву.

И тотчас откликнулись собаки по всей округе. Чем сильнее верещал Гришка, тем яростнее они лаяли.

— Ну, язви тебя в корень! — воскликнул с досадой Илья и склонился над бьющимся в судорогах дурачком. — Припадочный, что ли?

— Давай тащи его в дом! — Алексей был раздосадован не меньше. — А я лошадь осмотрю. Может, найду что-нибудь интересное. — И поднял брошенный Гришкой тючок.

Илья подхватил того под мышки и потащил к усадьбе, кряхтя и ругаясь. Дурачок визжал не переставая. Судороги у него прекратились, но он принялся вырываться из рук возницы. Краем глаза Алексей заметил, что Илья отвесил Гришке приличного тумака, тот перестал сопротивляться, но по-прежнему орал благим матом.

Лошадь, несмотря на дурные вопли своего хозяина, лежала спокойно в траве, однако при приближении Алексея вскинула голову, глянула на него внимательным карим глазом и, вскочив на ноги, бросилась прочь. И как ни подманивал ее Алексей, какими ласковыми, а позже не слишком приличными словами ни одаривал, лошадь не подпускала его ближе чем на пару саженей. Иногда она останавливалась и, словно дразнила его, стояла некоторое время спокойно, расставив передние ноги и склонив голову. Вытянув вперед руку и льстиво сюсюкая, Алексей делал с десяток шажков, иногда почти дотягиваясь до свисавших с ее шеи поводьев, но подлая животина, дико заржав, вздергивала голову и уносилась прочь.

Наконец Алексей прекратил попытки поймать лошадь.

Ему стало жалко тратить на нее время. К тому же он не заметил на ней никаких посторонних предметов, и, значит, в плане улик она никакого интереса не представляла. Тогда он быстро развязал тючок и осмотрел его содержимое. Как и следовало ожидать, в нем оказались женские вещи: какие-то юбки, кофты, несколько аршинов байки и ситца и отдельно завернутые в вощеную бумагу большой кусок копченого окорока и жареная курица.

Алексей быстро уложил тючок и, подхватив его под мышку, бросился на помощь Илье. Тот уже довел задержанного до калитки на задах усадьбы и пытался протолкнуть его в нее. Но дурачок хватался руками за плетень, упирался ногами и голосил что было мочи:

— Ой, спасите, люди добрые! Убивают! Гришку бедного убивают!

Илья занес было кулак, чтобы отвесить поганцу затрещину, но Алексей перехватил его руку и приказал:

— Прекрати! Этим толку не добьешься!

На пару дела пошли веселее. И хотя Гришка оказался неожиданно сильным и увертливым парнем, сладили с ним быстро, затолкали в калитку и, заломив ему руки за спину, а голову пригнув к земле, поволокли через огород к дому Павлины.

Самое удивительное, что оттуда до сих пор никто не показался, хотя вопли дурачка и его призывы о помощи вполне могли поднять из могил обитателей деревенского погоста, чьи кресты виднелись в березовой рощице, откуда только что появился Гришка. Собаки во дворе продолжали бешено лаять и рваться с цепи. Но хозяева то ли вымерли в одночасье, то ли неизвестно чего выжидали. Вероятно, когда у их визитеров окончательно лопнет терпение.

Гришкины ноги оставляли глубокую колею в грядках, впрочем, его конвоиры тоже не слишком смотрели себе под ноги. Огород изрядно потоптали, прошлись и по огурцам, и по картошке, и по лункам с капустной рассадой. Гришка уже не верещал, видно, смирился со своей печальной долей и обессиленно повис на руках Ильи и Алексея.

Собаки даже не лаяли, а хрипели от ярости. Возница замедлил шаг и посмотрел на Полякова.

— По НТО хозяева не откликаются? Чего выжидают? Неужто не видят, что мы этого мазурика схватили?

— Видят, все они видят! — успокоил его Алексей. — И грядки развороченные, и мазурика… — Он склонился к Гришке и, ухватив его за лохмы, развернул к себе лицом. На него смотрели выпученные глаза откровенного идиота. — Скажи, Гришаня, зачем сюда приехал?

— Сахарку… — захлюпал тот носом и принялся тереть Глаза грязным кулаком. — Сахарку Гришане дадут… И хлебца…

— Сахарку? — поразился Илья. — В чем дело? Я тебе и сахара отвалю, хошь полфунта, право не жалко! И хлебца!

Ситного, с корочкой! Цельную ковригу! Только скажи, зачем пожаловал?

— Маманя послала! Капка туточки! Велела… — Раскрыв рот, он замолчал на полуслове.

В доме хлопнула дверь, и на крыльцо выскочила простоволосая босая девка. Она опрометью сбежала с крыльца и, голося благим матом, ринулась навстречу остолбеневшим Алексею и его вознице.

— Ироды! — кричала она. — Аспиды!

За ней показалась бабка Павла. Она семенила вслед за девкой, но не кричала, а только шептала что-то синими от старости губами и торопливо крестилась.

— Ну вот! Явились! — успел сказать Илья.

И в этот момент девка налетела на них. Когда женщина в ярости, с ней очень трудно справиться. А если она еще шести пудов весом, то идет как таран и все сметает со своего пути.

Алексей едва успел перехватить ее руку. Кулак, занесенный над головой Ильи, смотрелся весьма внушительно, но возница отпрянул в сторону, а девица, промахнувшись, повалилась на грядки рядом с Гришаней, чуть не сбив с ног Алексея.

Она и впрямь оказалась слегка рябоватой, но лицо ее было свежим, круглощеким, а глаза большими и удивительно синими. Если бы не ярость, с которой она взирала снизу вверх на Алексея, то вполне могла сойти если уж не за первую красавицу в деревне, то и не за последнюю. К тому же она была крупнотелой, с пышными формами, которые выпирали щедро там, где нужно, и для мужского взгляда привлекательно. По этой причине Капитолина Петухова совсем не походила на тот портрет, который Алексей мысленно нарисовал себе с помощью Вавилова. И это было пока первым довольно приятным сюрпризом за последнее время.

Правда, этот «сюрприз» виртуозно владел срамным словарем и сыпал такими ругательствами, что у видавшего всякое старшего агента сыскной полиции огнем занялись уши, а Илья даже крякнул от досады и покачал головой. Впрочем, впечатление портил не только грязный девкин язык, но и большой живот, который четко обрисовался под натянутым подолом сарафана. Из-за него девка не сумела подняться на ноги и беспомощно барахталась в грядках, вырывая целыми пуками то ли огуречные, то ли тыквенные плети.