Аллегро пастель - Лейф Рандт

а отец казался серьезным и немного усталым, но сразу просветлел, увидев Таню. Таня поцеловала маму в обе щеки и почувствовала запах незнакомых духов. Ясно было только, что запах слишком сильный. «Merry Christmas, Miss Douglas»[54], – вырвалось у Тани. Улла непонимающе смотрела на нее, и Константин пояснил: «Наверное, это ты обо мне. Это туалетная вода Gucci Guilty. Я недавно подарил ее себе на День святого Николая». Таня обняла папу, аромат был не так уж и плох, он напоминал лимонад, но его было слишком много. «Извини. Я сегодня утром немного переборщил». Хорошо, что он сам это понимал. Мать Тани добавила: «Не бойся, привыкнешь. Я уже почти ничего не чувствую».

Они заранее договорились не дарить друг другу подарков, Улла и Константин оплатили заказанную Таней еду, а на самом деле всем присутствующим было понятно, что они проводят этот вечер в двухкомнатной квартире Тани только потому, что беспокоятся о Саре. Сара тоже это знала, поэтому после своего прибытия в 17:15 она очень старалась говорить как можно больше. Такая разговорчивость вызвала у Тани подозрение, что Сара приняла амфетамин, хотя Таня хорошо знала, что амфетамины не всегда делают сестру разговорчивой. Отец тоже говорил больше обычного, а Улла активно ела сдобное печенье, что тоже было совершенно нетипично для нее. Вся эта сцена вызвала у Тани какую-то странную гордость. Играл плейлист Spotify под названием «Christmas Calling 2018», который она составила сама. Это были классические американские рождественские песни, а также приятная фоновая музыка. Итак, семья Арнхайм сидела в звуковом облаке из милых песенок, неизбежно напоминавших о старых диснеевских мультфильмах, и беседовала о грядущем конце эры Меркель, потому что эта тема гарантированно не могла вызвать конфликтов. Все четверо Арнхаймов приняли Ангелу Меркель в свое сердце, на эмоциональном, человеческом уровне, хотя никогда не голосовали за нее. Таня попробовала вспомнить, когда она в последний раз спорила о политике. В голову пришел урок экономики в десятом классе. Ее тогда привлекала идея, что свободный рынок с равными стартовыми условиями для всех участников может хорошо работать, и она спорила с толстой одноклассницей, которая на повышенных тонах пропагандировала справедливую плановую экономику. Эта одноклассница, маловосприимчивая к эстетике и критиковавшая общество, скорее всего из-за чувства обиды на него, долгое время была кем-то вроде естественного врага для Тани, пока перед самым выпуском они не подружились. Потом Таня много лет стыдилась себя-десятиклассницу, сторонницу либерального рынка. Теперь она могла спокойно говорить о тогдашнем увлечении теориями Адама Смита, потому что собиралась всегда оставаться открытой переменам. Сара, в отличие от нее, всегда была левой и никогда не сходила со своих позиций. В целом Таня полагала, что большинство ее знакомых желали глобальной диктатуры западной науки, которую в отдельных регионах представляли бы женщины, владеющие разными языками и по-матерински симпатичные.

Между чаепитием и ужином семья Арнхайм решила подышать свежим воздухом и отправилась прогуляться в западную часть Кройцберга, к площади Зюдштерн и дальше, почти до Бергманштрассе. Атмосфера была не очень праздничная. На улицах не было украшений, за окнами съемных и собственных квартир не мерещились праздничные семьи. Скорее казалось, что за этими окнами и стенами сидят одинокие люди. Утром прошел небольшой снег, а теперь наступил относительно мягкий зимний вечер. Таня пожалела, что находится сейчас не в Киле; наверное, Сара тоже втайне жалела об этом. «Берлин накануне Рождества», – сказала Таня и стала ждать первого комментария. Она оглянулась по сторонам, поискала взгляд отца, посмотрела на Сару, которая многозначительно улыбалась. Но никто не ответил, даже мать.

Вегетарианский кейтеринг, который Таня заказала в том числе из-за Сары, пришелся по вкусу всей семье. Константин сказал: «Ну, если бы в Киле была такая доставка, я бы тоже ею пользовался». Когда семья добралась до десерта, плейлист Тани начал второй круг. Сара сказала: «Начинаем всё сначала». Последние полчаса Константин рьяно перемывал всю посуду, пока женщины пили сухое белое вино. Около полуночи родители попрощались и отправились в свою гостиницу на Херманплац. Сара сказала, что поедет к друзьям в Моабит.

Когда квартира опустела, у Тани испортилось настроение. Она не понимала, в чем дело. Вечер можно было записать себе в актив, члены семьи вели себя хорошо, никто не проявил агрессии, а парфюм Gucci Константина позволил три раза посмеяться. И всё равно Таня чувствовала какое-то оцепенение. Она знала, что скоро полегчает, но было противно просто сидеть и пассивно ждать облегчения. Таня хотела быть довольной сейчас, а не потом. Может быть, она втайне от себя надеялась, что вопреки договоренности ей всё же подарят хотя бы книгу, которую она могла бы сейчас по-рождественски почитать перед сном, а потом поставить на полку и никогда больше не открывать. Может быть, Сара слишком вяло поблагодарила за хорошую атмосферу и за то, что вся семья ради нее изменила своим рождественским привычкам. Может быть, Таню разочаровала ее младшая сестра. Или ощущение пустоты было совершенно нормальным после вечера, когда ты была хозяйкой для собственных родителей. Ясно было одно: в будущем Рождество снова станет другим.

За два выходных дня Таня сходила с Сарой и родителями в художественный музей KW[55] на Аугустштрассе и на постановку по Бернхарду в DT[56], они посетили тайский ресторан в Шарлоттенбурге и австрийский в Кройцберге. У Тани сгущалось ощущение, что у отца есть любовница, а мать давно знает об этом и втайне одобряет. Улла тоже была бы не прочь завести любовника, в этом Таня не сомневалась. В музее KW Саре так понравилось видео Стива Бишопа, что она потом сходила туда еще раз одна, чтобы целиком посмотреть видео, представляющее собой проход камеры по заброшенной канадской деревне. Таня этому порадовалась. На самом деле редко бывает, что человеку сильно нравится произведение искусства, и если такое происходит, тем более в Рождество, то это уже повод для радости, так она рассуждала, и она поделилась этой мыслью с Сарой, но та, кажется, сочла ее лазом к себе в голову. Сара ответила, что часто восхищается монотонным видео-артом, а неспособность восхищаться – личная проблема Тани. Таня какое-то время размышляла над этими словами сестры. Это было правдой, ее редко впечатляли произведения изобразительного или сценического искусства, не говоря уже о литературе. Но она не видела в этом проблемы, скорее наоборот, ее успокаивал тот факт, что ничто не увлекало ее по-настоящему. По-настоящему удачный артефакт – видео или, скорее всего, книгу – однажды создаст сама Таня.

Эффект сентиментального порога, на котором ты покидаешь повседневность и время будто останавливается, который утомляет, но вместе с тем освобождает и заземляет тебя, в это Рождество не наступил. Когда