Шах и мат - Марк Максим
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Директор сказал раздельно и четко:
– Вам известно, вероятно, товарищи, что инженеру Брагину были отпущены значительные средства на проведение крайне важных опытов. Изобретения Брагина были настолько важны, что…
– Мы знаем, – подтвердили инженеры.
– Эти опыты протекали в совершенной тайне. Брагин никому не доверял своих секретов до полного разрешения важной проблемы, над которой он работал…
– Он даже нас не пускал в лабораторию, – подтвердил один из инженеров.
Директор бросил папиросу в пепельницу:
– Опыты Брагина были настолько важны, что мы согласились на полное соблюдение тайны впредь до полного окончания его работы. Еще третьего дня Брагин был у меня и заявил, что его работы близятся к концу. Он заявил, что его изобретение произведет фурор во всем мире и даст в руки советской власти мощное средство для обороны, годное также и как могучий двигатель в промышленности… И все это погибло вследствие несчастной случайности, вследствие глупого случая… Это ужасно!
Инженеры наклонили головы в знак согласия.
– Я надеюсь, товарищи, что появится новый изобретатель, подобный Брагину, который заменит нам сгоревшего Брагина, возместит эту тяжелую утрату… Похороны Брагина состоятся завтра. Все служащие химтреста обязаны присутствовать на них. Вы свободны, товарищи…
Кабинет председателя правления опустел. Вошедший секретарь доложил:
– Вас хочет видеть один из наших служащих…
– Кто именно?
– Механик Беркут.
– Пусть войдет…
Беркут вошел неторопливой и спокойной походкой: это был человек выше среднего роста, мускулистый, с плотно сжатыми бритыми губами и холодными, проницательными, серыми глазами. На вид ему можно было дать лет тридцать. Но иногда казалось, что ему сорок.
Он пожал руку председателя правления, сел в кресло у стола и сказал:
– Извиняюсь, что беспокою вас, товарищ. Мне нужно разрешение на осмотр тела инженера Брагина и помещения лаборатории. То есть бывшего помещения лаборатории…
– Зачем? – коротко спросил председатель.
– Хочу сам расследовать причины пожара.
– Сгорело от соединения, – начал председатель.
Серые глаза Беркута прищурились:
– Знаю. Слышал. Мое расследование ничему не помешает. Просто осмотрю…
Председатель внимательно взглянул на холодное бритое лицо. Затем пожал плечами:
– Хорошо.
Беркут поднялся и поклонился. В эту минуту ему можно было дать сорок лет…
У самой двери он сказал:
– Лишнее говорить о моей просьбе кому бы то ни было…
Председатель правления поднял глаза:
Нетвердый голос Беркута повторил:
– Лишнее…
Его глаза встретились с глазами директора. Директор наклонил голову и сказал вполголоса:
– Хорошо…
Дверь закрылась за Беркутом. Председатель правления закурил папиросу, откинулся на спинку кресла и сказал:
– Черт возьми! Ну и глаза же у него… Как сталь! Как посмотрит, как будто стальными обручами сожмет…
Он задумался. Затем сказал самому себе:
– Сильный человек… А ведь ничем особенным не отличается. Обыкновенный механик, правда, с желанием работать и с большой инициативой. Пусть исследует, если хочет… Только Брагина…
В голосе председателя прозвучало неподдельное сожаление:
– … Только Брагина и его изобретения он не возвратит… Эх! Брагин!..
Председатель правления поднял голову и крикнул через приоткрытую дверь секретарю:
– Кто-нибудь еще есть на приеме?
– Никого, – ответил секретарь, появляясь на пороге.
В этот момент снизу раздался крик. Секретарь выскочил и через минуту возвратился:
– Ничего особенного, – сказал он, – на сходившего с лестницы Беркута обвалился кусок штукатурки и кирпич. Но только слегка ушиб его…
Председатель сказал с раздражением:
– Я двадцать раз говорил, что лестницу надо отремонтировать! Сделать строжайший выговор завдомом. Завтра же приступить к ремонту…
Секретарь сказал:
– Слушаю.
– Я поеду на завод. В случае надобности позвоните туда…
– Слушаю.
Председатель вышел, и секретарь остался один. Он подошел к телефону, позвонил и сказал:
– Станция?.. 2–45–6–6. Да.
– Позвонила.
– Спасибо. Кто у телефона? Ты, Комаров… Нет, ничего… На Беркута, у нас тут один такой механик есть, обвалилась штукатурка…
– Убила?
– Нет, только ушибла.
– Больше ничего?
– Нет.
– Хорошо.
Трубка легла на вилку. Секретарь вышел, насвистывая, из кабинета и аккуратно прикрыл за собой дверь…
Глава II. Беркут удивляется
Андрей Иванович Беркут, служащий химического треста, 28 лет, среднего роста, блондин, гладко выбритый, с серыми холодными стальными глазами, служил в тресте два года. Он прибыл из-за границы, где служил в русских войсках, брошенных царским правительством на Западный фронт. Андрей Беркут был отправлен туда не без ведома жандармского корпуса, по той простой причине, что был крайне подозрителен в политическом отношении. Этот крепкий, с острым и холодным взглядом человек, бывший рабочий одного из сормовских заводов, затем техник на заводе военно-промышленного комитета, внушал сугубое недоверие жандармскому корпусу. Именно поэтому он и был отправлен в войска, следовавшие на Западный фронт.
При назначении военный следователь, ведший дело Беркута, сказал негромко, но достаточно внушительно:
– На Западном баловаться не дадут. Живо выучат, тем более что…
Он затянулся папиросным дымом и с улыбкой довел до сведения слушавшего его полковника:
– Все равно не вернется: пушечное мясо, что и говорить!
Полковник кивнул головой: судьба Андрея Беркута была решена.
Три года, проведенные за границей, не прошли даром для Беркута. Несмотря на тяжелые условия, беспрерывное пребывание на передовых позициях, Беркут овладел в совершенстве английским и французским языками и, кроме того, вынес огромную жгучую ненависть ко всему, что видел на фронте. Он убедился в том, что такое оборотная сторона капиталистической
