Царство Флоры - Татьяна Степанова

– Где твои гвоздики? – спросила Катя.

– Какие гвоздики? А эти… лютики-цветочки… в баре официантке отдал. Катя, ты чего такая грустная?

– Мне надо поговорить с тобой.

– Поговорим. Вот только девицу раздолбаем на орехи. Слушай, выйди на минутку, а? Я стесняюсь, штаны-то с лампасами надо снять.

– Ты мне так, в парадной форме, больше нравишься, – ответила Катя, думая о своем.

– Серьезно? – Он потер подбородок. – Ладно, как скажешь. Тогда и спать сегодня в кителе лягу.

Он остался в форме, когда привели Алю. А Катя… осталась при нем в кабинете. Казалось, что с ночи, когда эта самая бесноватая Аля там, в клубе, замахивалась на нее ножом, прошло бог знает сколько времени. А ведь прошли всего-то сутки с половиной.

Ойцева, войдя, оглядела кабинет и поначалу Катю не узнала. Но потом… потом глаза ее от удивления расширились, округлились, как у совы.

– Знакомых увидели, Алевтина Викторовна? – осведомился Колосов. – Вот прошу любить и жаловать – капитан милиции Екатерина Сергеевна. Капитан, а вы на нее в нерезвом виде да с холодным оружием.

– Садитесь, – сказала Катя Ойцевой. – Там, в клубе, разговор у нас не получился, пришлось вас сюда вызывать, к нам.

– Я не знала, что вы с милиции. Чего вы сразу не сказали? – Аля нервно теребила в руках спортивную сумку.

Катя смотрела на нее и не чувствовала к ней того прежнего интереса. За то время, что прошло с их первой встречи, многое изменилось.

– Как же это вы, такая красивая девушка, и с ножом ходите? – хмыкнул Колосов. – Женщинам грозите им в общественных увеселительных местах?

– Я не думала… в общем, я не хотела ничего плохого, просто… Пьяная была. Да и какой это нож? Ерунда одна. – Аля махнула рукой.

– Это ерунда? – Колосов показал ей изъятый у нее нож. – Ну, знаете, гражданочка. Это холодное оружие. За его ношение срок полагается.

– Я больше не буду никогда. Честное слово. У вас можно курить?

Колосов мысленно сравнивал ее с той, другой, с Фаиной. «Подруги, сожительницы, любовницы – и совершенно разные, – подумал он. – Как и те, двое товарищей-флористов».

– Мы беседовали с вашей подругой – Фаиной Пеговой, – сказал он. – В курсе вы?

– Да, ее менты забрали при мне. Прямо из дома. Я просто обалдела. Вломились и забрали, как шлюху последнюю. Вы что? Она же… Какое отношение она может иметь к вашим ментовским делам? Она такая популярная, известная.

– А она вам говорила, что ее отец неоднократно сидел?

– Нет. А какая разница? Отец-то ее ведь еще маленькой бросил.

– Сидел не только ее отец, сидел и один из ее ухажеров. Некто Бойко, более известный как Арнольд. Который цветы присылал.

– Он сдох, – процедила Аля сквозь зубы.

Это ее «сдох» заставило Катю, поглощенную своими мыслями, очнуться.

– Не нравился он вам, да? – Колосов вздохнул. – Не повезло парню крупно, погиб, так сказать, в самом расцвете от злодейского выстрела из кустов. А с ним и его босс – Суслов Аркаша, сынка своего новорожденного осиротил, бедолага. Знали вы его, Алевтина Викторовна?

– Видела. В клубе. Фаина мне его показала. Но он вообще ни при чем был.

– А Арнольд, значит, был при чем? А, между прочим, застрелены они оба. Кстати, Алевтина Викторовна, а вы ведь хорошо стреляете, да?

– К чему этот странный вопрос?

– Здесь вопросы я задаю. Стреляете профессионально?

– Я занималась стендовой стрельбой. И биатлоном.

– И в соревнованиях больших участвовали? И призы брали? Что ж ушли?

– Не сложилось у меня со спортом. – Аля суетливо прикурила. – Выкладываться дальше смысла уже не было, у каждого ведь свой потолок есть. Стараться прыгать выше – только здоровье свое гробить. А мне здоровье мое дорого. Жизнь ведь большая.

– И все-таки вы хорошо стреляете? Оцените себя по достоинству.

– Средне.

– Ну в темноте с шести шагов на свет фар не промажете по двум мишеням?

– Что?

– И в темной подворотне в упор тоже не промахнетесь?

– Вы это о чем?

– Вы, Алевтина Викторовна, не догадываетесь разве?

– Чегой-то это я должна догадываться?

Катя смотрела на бледное злое лицо Али. Нет, нет и еще раз нет… Этот фрагмент мозаики, конечно же, важен, очень важен. Вот только должен быть уложен, включен не сюда, а в…

– Давно дружите с гражданкой Пеговой?

– Всю свою сознательную жизнь.

– А одним домом живете давно?

– Наша жизнь никого не касается. Тем более вас.

– Стала касаться с тех пор, как ухажеры гражданки Пеговой мрут как мухи один за другим, – хмыкнул Колосов. – Арнольд с боссом своим, потом некий Голиков Марат…

– Я такого не знаю.

– Как же не знаете, когда на моих глазах в Воронцове… помните Воронцово, оранжереи с цветами, вы на красивой машине и…

– А вы что, там тоже были? – Серые глаза Али снова удивленно округлились.

Колосов понял: она не играет, не притворяется. Она действительно там, в Воронцове на базе, не обратила на него внимания, не заметила.

– Был. И вас видел. И вообще весь этот ваш мюзик-холл наблюдал.

– Какой еще мюзик-холл?

– Театр страстей. Ревновали вы вашу подругу к Голикову Марату ой как жестоко.

– Идите к черту! – выкрикнула Аля. – Вы… это вас уж совсем никак не касается!

– Ножичек ваш эксперты будут исследовать, – сказал Колосов. – И не дай бог на нем хоть пятнышко кровавое будет найдено.

– Там на нем только моя кровь, – бросила Аля. – Моя и ее. Мы сестры с ней, сестры по крови, ясно вам? Кровью своей друг другу клялись, и никто, слышите, никто нас никогда уже не разлучит, никакие паршивые…!

Она выкрикнула ругательство хрипло и гневно.

Колосов невозмутимо выслушал и продолжил:

– И не только ножичек будут эксперты исследовать. Но еще и вот это. – И он показал Але уже знакомый Кате пластиковый пакет с сиротливо заключенным внутри винтовочным патроном.

– Откуда это у вас?

– Узнаете? А говорят, отличить один патрон от другого трудно.

– Откуда это у вас?

– Да вот подруга ваша Фаина поделилась. Принесла и выдала добровольно. – Колосов убрал патрон с глаз долой. – Говорила, что он из вашей сумочки в спальне выпал. Говорила, что пугаете вы ее такими вот своими выходками.

– Все вы лжете, она… не могла она меня заложить.

– Еще такие же винтовочные патроны у вас есть? – Колосов встал.

– Нет. Это мой талисман, оберег.

– А к пистолетам «ТТ»?

– Нет.

– А сами пистолеты?

– Какие еще пистолеты? Вы что?

– Предупреждаю, мы проведем в вашей квартире обыск.

– Да ищите, что хотите, нет там никаких пистолетов.

– Что, в другом месте хранятся? – хмыкнул Колосов. – Екатерина Сергеевна, слышали?

– Лжете вы, не могла Фаина меня заложить, продать, – повторила Аля упрямо. – Радость моя… радость… Не верю я вам.

– Пегова боится и, возможно, подозревает вас в убийствах своих любовников Марата Голикова и Арнольда, – сказал Колосов. – Боится и подозревает. Вот чего вы, уважаемая, добились.

Глава 24

ВЗГЛЯД НА КАРТИНУ

Аля покинула стены розыска с такой поспешностью и таким лицом, что дежурный на КПП, которому она сунула под нос отмеченный Колосовым пропуск – знак свободы («пока что идите гражданка Ойцева, но скоро мы вас снова вызовем»), проводил ее суровым многозначительным взглядом.

Почти бегом она ринулась в направлении Тверской. Возле телеграфа ее окликнул по имени знакомый голос:

– Радость моя! Наконец-то!

На стоянке у телеграфа стоял «Вольво». Стекла были опущены, за рулем сидела Фаина.

Аля ускорила шаг.

– Радость моя, ты что? – Фаина выскочила на тротуар. Зацепилась высоким каблуком за выбоину в асфальте, едва не упала, неловко схватилась за дверь, сломала ноготь. Аля уносилась прочь, не чувствуя под собой ног. – Подожди, ты куда? Я здесь, я два часа тебя жду, там менты припарковаться не дали! Радость моя! – Фаина бросилась за ней, кое-как закрыв машину, забыв про опущенные стекла, забыв про свой пиджак на заднем сиденье и сумку.

«Радость моя!» – эхом аукнулось в проходном дворе, ударилось о закрытые железные ворота почтового отделения. Аля, не оборачиваясь, завернула за угол, убегая все дальше вверх по Тверской. Они с Фаиной на какое-то мгновение словно поменялись местами, и теперь она повторяла, словно эхо, словно заигранная шарманка: «Радость, радость».

Фаина догнала Алю, схватила ее за руку, развернула к себе.

– Ты что? Ты куда?

– Тварь ты, – сказала Аля. – Тварь, предательница!

– Ты с ума сошла?

– Заложила меня им, патрон тот, что со стрельб я хранила, им притащила. Наплела на меня.

– Я наплела?

– Они меня в убийствах обвинили, сказали, что это ты… ты их надоумила, заложила меня. Пусти. – Аля стряхнула с себя руки Фаины.

– Куда ты собралась?

– Это не твое дело. Больше ты меня не увидишь, предательница!

– Я не предательница, просто… Это они во всем виноваты, менты, сволочи, – прекрасное лицо Фаины исказилось. – Что я могла там одна? Они меня вынудили. Они это умеют. Они и отцу моему всю жизнь изгадили, а теперь и до меня… и до нас с тобой добрались!