Смерть дикаря - Понсон дю Террайль

Поверх ручья раскрывались скалы, образующие в одном месте грот, где и скрывался теперь медведь, выходивший оттуда только по вечерам.

Площадка, где охотники условились сойтись, находилась на вершине этих скал.

Спустя час всадники выехали из соснового леса, и взору их предстала эта величественная панорама.

— Где же тут может скрываться медведь, и каким образом мы будем охотиться? — спросил герцог.

— Посмотрите, — сказал Фабьен, — вы видите тропинку вдоль ручья?

— Вижу.

— И сосновый ствол над пропастью в виде мостика?

— Да, да.

— По этому мостику пойдут наши егеря и браконьер. А вот и они!

— Где же пройдут собаки?

— Видите вы там другой овраг? — сказал Фабьен, указывая пальцем. — Собаки бросятся оттуда и выгонят медведя.

— А мы?

— Мы поедем верхами. Один егерь и браконьер останутся на скалах. Если мы не застрелим медведя, так его застрелит браконьер или егерь, прежде чем он успеет пробраться в свое логовище.

— Позвольте, — вмешался Рокамболь, — план ваш хорош, но я хочу несколько изменить его.

— А именно?

— Я отдам свою лошадь егерю, а сам займу позицию у входа в грот, — сказал Рокамболь, желавший во что бы то ни стало отличиться перед герцогом де Салландрера своей неустрашимостью. — Если мишенька ускользнет от вас, то будет иметь дело со мной.

— Сейчас видно, — сказал Фабьен, улыбаясь, — что ты индийский охотник.

В это время браконьер и один из егерей поднялись по скале, а другой спустил собак. Затем егерь, подойдя к входу в грот, крикнул изо всей силы.

— Мишенька дома! — сказал виконт, смеясь.

Прежде чем раздался первый лай собак, маркиз де Шамери спрыгнул с лошади, а герцог де Салландрера и виконт поскакали по крутому спуску к Черному оврагу.

По знаку Рокамболя егерь сел на его лошадь, пришпорил ее и поскакал вслед за герцогом и виконтом. Браконьер и Рокамболь остались на минуту одни, пока другой егерь поднимался по тропинке. Тут маркиз де Шамери зарядил свое двуствольное ружье и посмотрел в овраг, к которому в эту минуту подъезжали всадники. Взорам его представилось довольно странное зрелище: прежде всего он услышал внизу какой-то глухой шум, то был хриплый лай собак, раздавшийся в стенах грота и ослабевавший по мере того, как бесстрашная свора углублялась в подземелье.

Затем с противоположной стороны из кустарников прыгнула вдруг какая-то черная масса и пустилась бежать вперед. То был медведь.

Вслед за ним на том же самом месте показались одна за другой восемь собак, которые, остановясь на один момент, кинулись по следам зверя, плотно прижавшись одна к другой.

Герцог де Салландрера, Фабьен и егерь пришпорили лошадей и поскакали вслед за зверем.

Медведь мчался, как стрела, далеко оставив за собой собак. Рокамболь стоял несколько минут на вершине скалы с ружьем в руке, потом, когда охота повернула в долину, он спросил браконьера:

— Не воротился ли назад медведь по той же самой дороге, как и вышел из грота?

— Едва ли, — отвечал браконьер, — впрочем, может быть.

— Ну, так станьте же там, вы хорошо стреляете.

— Где там?

— В десяти метрах от кустарников. Если медведь пройдет оттуда, вы в него выстрелите.

— А я? — спросил егерь.

— А ты, любезный, оставайся здесь, на карауле.

— А где же будете вы сами, господин маркиз?

— О, это уж мое дело! — ответил Рокамболь с улыбкой.

Вскинув ружье на левое плечо, Рокамболь спустился по просеченной в скале тропинке до входа в грот. Там он преспокойно сел на мостик, положив подле себя ружье и кинжал, и, скрестив ноги, начал размышлять таким образом:

— Смотри, Рокамболь, не забывай, что человек должен больше всего надеяться на самого себя! Если правда, что тебе помогает сам черт, то тем не менее ты должен действовать осмотрительно. Женитьба твоя на сеньорите Пепите Концепчьоне де Салландрера дело почти совсем решенное, ты умрешь миллионером и грандом Испании, но все-таки жизнь похожа на карточную игру: малейшая рассеянность — и ты проиграл! В твоей теперешней игре графиня Артова занимает большую роль, но если она может обыграть маркиза де Шамери, то, конечно, не осмелится обыграть зятя герцога де Салландрера. — Закурив папиросу, Рокамболь продолжал:

— Я знаю Фабьена, он очень вежливый господин и постарается, чтобы герцог опередил его в охоте за медведем. Егерю прикажут то же самое. Герцог — хороший охотник, но у него недостает хладнокровия. Он выстрелит в зверя, ранит его достаточно для того, чтобы привести в ярость, и слишком недостаточно, чтобы убить наповал, и мне придется вырвать своего будущего тестя, здравого и невредимого или несколько поцарапанного, из когтей медведя!

Этот монолог доказывает, до какой степени Рокамболь верил в свою звезду.

Он уже выкуривал шестую папиросу, как вдруг послышался лай собак. Рокамболь вскочил с места и схватил в руки ружье. На оконечности оврага, с южной стороны, появилась черная точка, прыгавшая с ужасающим проворством. То был медведь, за которым невдалеке мчались собаки, а позади собак скакал во весь опор герцог де Салландрера.

Приближаясь к гроту, герцог обогнал собак, очутился не более как в двадцати шагах от медведя и выстрелил из своего карабина.

Медведь прыгнул, остановился и стал на задние лапы. Герцог промахнулся.

Усмирив дрожавшую под ним лошадь, он выстрелил в другой раз. Пуля засвистела, и медведь повалился на землю с хриплым ревом.

Этот рев окончательно привел в ужас лошадь, и без того уже испуганную выстрелами. Она встала на дыбы и завертелась на одном месте, не внимая голосу герцога: не повинуясь шпорам.

Раненый медведь встал, ринулся на лошадь, схватил ее в свои страшные когти, и благородное животное упало навзничь, свалив под себя герцога.

Прошло две минуты, показавшиеся веком герцогу де Салландрера. Несмотря на все свое мужество, он испытывал страшное волненье, чувствуя горячее дыхание зверя, который с ожесточением рвал лошадь, как вдруг раздался третий выстрел, и медведь, бросив свою жертву, повернулся к новому противнику.

В конвульсивных движениях лошадь, сломавшая себе ногу, пыталась приподняться, и всадник, наконец, сумел высвободиться. Герцог встал и, бросив ружье, схватился за свой охотничий нож.

Но нож оказался не нужен…

Вот что случилось.

Увидев, что герцог выстрелил и лошадь его встала на дыбы, Рокамболь побежал по мостику, но в это время медведь уже повалил лошадь. Смекнув, что герцог погибнет, если он будет колебаться хоть минуту, Рокамболь в свою очередь тоже выстрелил, но ему посчастливилось не более герцога. Вторично раненый медведь встал, еще более разъяренный, и повернулся к нему.