Источник забвения - Вольдемар Бааль

Окошечко кассы было закрыто. Визин постучал, дверца скрипнула, образовалась щель.

— Перерыв на обед! — раздался низкий сильный голос.

Этот голос насторожил Визина, а через мгновение он уже знал, почему насторожил, и когда он попытался шире открыть дверцу и, чувствуя, что ее упорно придерживают, нажал, он уже знал, кого увидит в кассе.

И он увидел. За столом, заваленным бумажками, картонками, талонами, с допотопным кассовым аппаратом посредине, сидела молодая, каштановолосая, зеленоглазая женщина в зеленом рабочем халате. Она недовольно смотрела на Визина.

— Вы что?!

Это была Лина и не Лина. Та, которую он встретил в институтском коридоре, а затем в аэропорту, была как будто несколько моложе; вообще же и те, две первые, не были адекватны: институтская помнилась более крупной, более смуглой, с загадочным и в то же время каким-то жалеющим выражением лица; аэропортовская же казалась тоньше, ниже ростом, отчужденней и холодней, и голос ее был холодней, чем тот, первый, «телефонный». И все-таки сходство было разительным, хотя Визин уже предчувствовал, что и теперь ему скажут «обознался».

— Что? — повторила она.

Он продолжал молчать; он пока ничего не мог ответить. И только, когда она в третий раз произнесла свой вопрос — «Ну что?» — уже не так сурово, не так резко, а всего лишь с мягкой досадой, озадаченная, по всей вероятности, его загипнотизированным видом, он сумел пролепетать:

— Здравствуйте.

— Здравствуйте! — ответила она, и уголки ее полных, покрытых легким темным пушком губ дрогнули — то было предтечей усмешки, веселой и извиняющей.

— Простите, видимо, я обознался, — сказал он.

— Видимо, — уже откровенно улыбнулась она.

— Неужели где-нибудь еще есть такая красавица, как ты? — Это спросила другая женщина, из глубины кассы; Визин не видел ее.

— Наверно, есть! — Кассирша засмеялась. — Если товарищ ученый так засмотрелся.

— На тебя, как в песне поется, засмотреться не диво, — заметила другая женщина. — Только что прибыла, а засмотревшихся уже целый взвод.

— Вы, значит, в курсе, что я товарищ ученый? — спросил Визин, все еще не оправившись от картины такого таинственного сходства.

— Кто же не в курсе будет тут, в нашем Долгом Логу!

— Вы, как я только что слышал, недавно прибыли, а говорите «в нашем Долгом Логу». Он так быстро стал вашим?

— Тутошняя она, тутошняя, — сказала невидимая женщина. — Только непоседа. Уже сто раз отбывала и прибывала. Ни с того, ни с сего сорвется вдруг — и улетела. Она у нас с особинкой.

— А, извините, — сказал Визин. — Быстро же у вас новости разносятся.

— Ну еще бы! Тут удивляться нечему.

— К нам не часто приезжают такие знаменитости! — иронично произнесла кассирша, и Визину показалось, что всем известно не только про его приезд, но и про все остальное. — Ладно. Вы же не пожаловали сюда просто на меня посмотреть!

— Да, — кивнул Визин. — Я хотел спросить, сколько километров до Рощей и когда отходят автобусы.

— Километров — девяносто семь, а остальное — в расписании. В шесть сорок пять и четырнадцать двадцать.

— А билеты заранее можно?

— Можно. За пятнадцать минут до отправления.

— Почему так жестко?

— Потому что вдруг автобус поломается. Или распутица.

— Спасибо.

— И все? — спросила кассирша. — А я-то думала… Ну, хорошо. У нас обед. — Окошечко понемногу стало закрываться.

— Подождите! — Визин собрался с духом. — Все-таки как ваше имя? Не Лина?

— Ну и ну! — воскликнула напарница кассирши. — Да он сомнамбул! Вот это ученый, я понимаю!

Улыбка сползла с зеленоглазого лица в окошечке, оно стало замкнутым.

— Вы опять ошиблись. — Таким же тоном она обратилась к нему вначале со своим «что вам».

— Извините, — сказал Визин и отступил.

— Да Полина она, Полина! — раздалось из глубины кассы.

Окошечко захлопнулось. Когда Визин выходил из дверей автостанции, до него донесся заливистый смех двух женщин.

Юноша с костылями сидел на прежнем месте и мечтательно смотрел в небо.

— Привет монгольфьерам! — потрудившись, чтобы прозвучало непринужденно и беззаботно, крикнул Визин.

Юноша кивнул и приветливо помахал рукой.

«Вот так, — вертелось в мыслях Визина. — Не Лина, а Полина… Не Лина, а Полина…»

7

Со стороны озера, неторопливо и зловеще завоевывая небо, наползала черная туча. А базар шумел себе. Видно, прибывший из района да и местный люд не закончил еще здесь своих дел, и потому туча ничуть не убавляла его деловой и торговой ретивости. Как будто такая туча была обычным явлением, примелькалась, как будто с ее сестры несколько дней назад не начался тот шабаш. Неужели опять ураган?.. Ведь и в прошлый раз ему предшествовала неимоверная, многодневная жара, адово пекло… Одна беда тянет за собой другую. «Не Лина, а Полина…»

Старушки продавали яйца, творог, лук-укроп, ягоды, лисички. В стороне, над тазом недоспелых и чуждых здесь фиолетовых фруктов скорбел носатый кавказец. Автофургон торговал цыплятами, тонко и суматошно попискивавшими во мраке картонных коробок. Возле столовой в тени мужики пили пиво.

Визин купил у кавказца полкилограмма его товара; оказалось — слива, кислая и жесткая. Он попробовал несколько штук, и ему подумалось, что, в конце концов, можно изобрести и сливу, и именно вот такого сорта. Поскольку, как известно, наука умеет много гитик. Теоретически, по крайней мере. Пока теоретически. А там… Технологическая цепочка, сведенная в небольшой, компактный и удобный автоматик, который точно копирует естественные процессы. И порядок. С одной стороны вводятся исходные элементы, с другой — вываливается сочный, лоснящийся и — главное — вполне спелый плод. А не полуфабрикат, как у кавказца. Качественно, быстро, вкусно. И тогда ты, задумчивый южный человек, станешь оседлым и сократишь свои угодья, и в знойных молитвах своих будешь проклинать изобретателя и научно-технический прогресс. Ты станешь упражняться в проклятиях, но это не облегчит тебя; все время будет вспоминаться другая жизнь, заест ностальгия, и ты окончательно падешь духом, — не в силах противостоять триумфальному шествию Нового. Но не горюй, это будет не скоро. А если тебе не дает покоя сознание, что это все-таки будет, то размышляя, ты придешь, скорее всего, к Сонной Мари. А предварительно поговоришь с кем-нибудь по телефону, который отключен. А потом тебе встретится женщина, которую ты, вне всякого сомнения, уже встречал раньше, но она будет с какой-то тайной целью упрямо отрицать ваше прошлое знакомство, и в результате окажется, что это не Лина, а Полина. И образ ее будет будоражить, и мысли о ней будут самые небывалые, и будет мерещиться, что она, может быть, и есть та Единственная, которую чаще всего не удается встретить, а встретив, узнать… Такое вот вообразится, когда станешь размышлять…