Ожерелье королевы - Тереза Эджертон

Джарред с любопытством оглянулся. У лестницы висело причудливое круглое зеркало со старинной рамой в виде змеи, а наверху, на площадке, стояли гоблинские доспехи. Неспешно подойдя к зеркалу и заглянув в него, Джарред обнаружил, что зрение у него туманится и все вокруг искажается. Стены надвинулись на него, и все пропорции комнаты изменились.

В оцепенении, сбитый с толку, Джарред даже подумал, что сейчас упадет в обморок, и ухватился за стул, чтобы устоять на ногах. Но как только он перевел взгляд с зеркала на старый дубовый стул, он понял, что это зеркало искажало комнату, а вовсе не с ним произошло что-то неладное. Оно криво отражало и зал, и его самого, потому-то он чуть не упал, и только это послужило причиной непродолжительного замешательства.

— Ваше Величество, какая неожиданная честь! — произнес высокий нежный голос; казалось, он звучал прямо из воздуха над ним.

Джарред взглянул через плечо. Светловолосая девушка в черном шелковом платье улыбалась ему с лестничной площадки. Повернувшись, чтобы лучше ее рассмотреть, он почти ахнул от неожиданности: ее лицо показалось ему невероятно знакомым.

Он попытался вспомнить, где же он ее видел. Девушка легко сбежала по лестнице, скользя одной рукой по полированным перилам, а другую протянув ему гостеприимным жестом. И только когда она совсем спустилась и присела в реверансе, а он галантно одну за другой поднес к губам ее холодные маленькие ручки, целуя кончики пальцев, только тогда он наконец ее узнал.

— А, это вы исчезли тогда с бала без следа.

Он почувствовал невыразимое удовольствие и замешательство одновременно. Было в ней что-то… новое. Ну конечно, на балу ее волосы были напудрены, а ему бы и в голову не пришло, что вдобавок к этим черным-черным глазам у нее была копна золотистых кудрей. Но это, несомненно, была она: темные глаза, белая кожа, острый подбородок, высокие скулы и все остальное.

— Мадемуазель, неужели никто не говорил вам: мои люди вот уже три месяца обыскивают каждый уголок города, пытаясь вас найти. И теперь я вдруг встречаю вас здесь, в доме моего старого друга…

Его голос затих. Он только что заметил у нее на шее ожерелье из молочно-белых камней, хрустальная подвеска чуть светилась на черном газовом шарфе, скромно прикрывая глубокий вырез. И опять его охватило пронзительное ощущение потерянности, болезненное замешательство, смятение.

— Это… это ведь дом Мариуса Буврея?

Она потрясла головой, и светлые локоны заплясали.

— Нет, что вы, Ваше Величество. Я и не знаю, кто такой этот господин Буврей.

Только теперь она, казалось, заметила его состояние. Он почти отпустил ее руку, но она крепче взяла его руки в свои.

— Сэр, вы больны. Я провожу вас в гостиную.

Ее лицо затуманилось, потом он опять ясно ее видел.

Джарред кивнул, не в состоянии говорить. Но ее холодная маленькая ручка неумолимо тянула его за собой. От головокружения он не мог сам ни думать, ни действовать, поэтому он позволил ей вести себя. Король, спотыкаясь, вошел, в комнату, где было, казалось, слишком много зеркал, слишком много мерцающих огней. Подчинившись мягкому нажиму, он сел на узкий стул с высокой спинкой.

— Благодарю… вас, — с трудом проговорил он. Комната вращалась вокруг него в ослепительном круговороте зеркал и огней. — Не могу понять, что со мной. Мне остается только принести свои извинения…

— Вам не в чем извиняться, — сказала девушка, грациозно опускаясь на колени возле его стула. — И беспокоиться тоже не о чем.

Джарред заметил, что, если он сосредоточивает внимание только на ней одной, ему становится легче и зрение проясняется. Ее острое личико находилось почти на одном уровне с его собственным, ее шелковое платье было совсем не непроглядно-черным, как он сначала заподозрил, оно было расшито мелким узором тонкой серебряной нитью, будто паутина тянулась по шелку.

— Вы — та принцесса.

Она очень удивилась.

— Какая принцесса, Ваше Величество?

— Принцесса из сказки, та, что проспала сотни лет в ожидании, когда сможет вернуть свое королевство, и огромные серые пауки заплетали паутиной ее хрустальный гроб. — Он смущенно рассмеялся. — Прошу прощения. Я бормочу несусветную бессмыслицу. Это все из-за узора на вашем платье.

Она озадаченно посмотрела на свое платье. Потом хрипло рассмеялась сама.

— Вы правы, Ваше Величество, я действительно спала сотни и сотни лет, но теперь я проснулась.

Джарред беспокойно пошевелился на стуле. Поза, в которой она сидела у его ног, была одновременно полна смирения и легкой чувственности. Было также что-то странное и глубоко непристойное в ее смехе, особенно учитывая, что так смеялась совсем юная девушка. Все это пробудило в нем странный голод, нестерпимое стремление, которое он не смог бы определить. Оно касалось желаний, совершенно не связанных с обычным телесным вожделением, но было в них что-то запретное, что-то, чего он стыдился.

Король не мог понять, догадывается она о его чувствах или нет. Но он отчаянно покраснел. Несомненно, для них обоих будет лучше, если она не будет об этом знать. Но выражение ее лица было совершенно непроницаемым, она безмолвно подняла руки и расстегнула застежку своего ожерелья.

Мгновение спустя Джарред почувствовал тяжесть ожерелья в своих ладонях. Холод пробежал по всему его телу и по его нервам, невероятное, изысканное блаженство наполнило душу тоской. И вдруг — он толком не понимал почему — Джарред очень, очень испугался.

14

Была почти полночь, и луна уже зашла, но на небе ярко сверкали звезды. Джарред стоял у открытого окна в часовой башне Линденхоффа и смотрел на город. В других-краях дело уже вовсю шло к весне, а здесь еще много долгих недель будет тянуться зима. Зимнее солнцестояние уже миновало, но на улицах Тарнбурга еще долго будет лежать снег, и роса замерзала на черепичных крышах каждую ночь.

Джарред перевел взгляд дальше: за поблескивающие в темноте крыши домов, за городские стены, за развалины чародейских дворцов на окраине города, за голые ледяные пустоши и одинокие деревеньки — к заснеженным зубчатым горным вершинам на горизонте. От одной из вершин поднимался дым, бледные отсветы огня окрасили снег в алый цвет. Джарред знал, что скоро эта гора начнет сотрясаться и внутри нее раздастся глухой рокот, а в воздух поднимутся тучи пепла. Но пока ветер оставался восточным, Тарнбург и окрестные деревни не пострадают.

А что касается их собственного вулкана, то он вел себя мирно, и так и будет, пока король поддерживает работу сложного механизма внутри Сокровища Винтерскара.

Над его головой бронзовый великан ударил молотом, и двенадцатичасовой колокол звучно отозвался. Джарред закрыл витражное окно и вернулся к свету и домашнему теплу лаборатории философа.