Ожерелье королевы - Тереза Эджертон

13

Тарнбург, Винтерскар.

Одиннадцатью месяцами раньше — 26 бореаля 6537 г.

— Это не тот дом, — сказал король Джарред. — Я никогда не был здесь раньше и определенно не собирался сюда сейчас. — Когда он это сказал, то почувствовал, как у него мороз побежал по коже, его на мгновение охватил необъяснимый ужас.

Кучер и два лакея озадаченно переглянулись.

— Ваше Величество…— начал кучер, но замолчал и лишь в совершенном замешательстве покачал головой. Джарред открыл дверцу своей маленькой позолоченной кареты, сам откинул подножку и вернулся внутрь.

— Вы просто ошиблись. Вы неточно следовали моим инструкциям, и больше тут говорить нечего.

Но явно было что-то еще, судя по смущенным взглядам кучера и лакеев и по их продолжительному молчанию.

— Ну? — спросил Джарред с глубоким вздохом. — Вы же не хотите сказать, что здесь живет мой друг Мариус Буврей? Я бывал у него уже десяток раз.

Кучер был статный молодой человек: высокий, сильный и светловолосый. Когда он поднялся во весь свой шестифутовый рост, от макушки напудренного парика до подошв начищенных сапог, то выглядел весьма внушительно в своем отороченном мехом плаще и долгополом камзоле, с большой треуголкой в одной руке и кнутом в другой. И все же он переминался с ноги на ногу и выглядел совершенно смущенным.

— Ну? — повторил король.

Вместо ответа кучер засунул кнут под мышку, залез в карман просторного бархатного камзола и вытащил сложенный треугольником плотный лист бумаги.

— Вы ничего не сказали мне, сэр, про господина Буврея, когда в полдень мы отправлялись в путь. И вот адрес, вы сами его мне написали.

Джарред взял бумагу в руки, развернул и внимательно изучил содержимое. Почерк был определенно его, но он не помнил, чтобы писал эти сло…

Что-то вдруг болезненно изменилось в его мыслях, и воспоминание поставило все на свои места. Он смущенно усмехнулся.

— Да, я вспомнил. Прошу вас великодушно меня простить Господин Буврей сменил место жительства. Не понимаю, как я мог забыть. Хотя должен признать, никогда бы не подумал, что он поселится в таком месте.

Дом, о котором шла речь, находился примерно в миле от города. Разрушающееся строение в стороне от дороги, на темном фоне елей, окруженное собственным парком. Старый дом выглядел устрашающе, по крайней мере так подумалось Джарреду, когда он вышел из кареты во второй раз и, подойдя поближе, заглянул сквозь железную решетку ворот.

Если его собственный дворец, Линденхофф, как будто вышел из сказки — белый с золотом замок какого-то невероятно счастливого сказочного принца, — то этот дом с двумя крыльями и одинокой башней посередине, похожей на гриб-поганку, был бы подходящей декорацией для более страшных страниц той же самой истории. Башня была круглая, как барабан, и заканчивалась зловеще вытянутой к небу островерхой крышей. Побелка и штукатурка местами обвалились. А кроме того, дом слишком густо зарос виноградной лозой, которая, казалось, старалась его задушить, обвиваясь вокруг бесчисленных балконов; слишком много окон проглядывало сквозь плющ и плети ежевики, и бесконечное множество маленьких стекол, из которых состояли окна, отсвечивало кроваво-красным в свете заходящего солнца. Джарред почувствовал, что узнает это место, хотя никогда раньше здесь не бывал: это дом ведьмы, где в хрустальном гробу, под пологом из густой паутины, в пыльной-пыльной комнате спит принцесса.

Тут король мысленно себя одернул. В предместьях Тарнбурга было множество таких старых домов. И только один вопрос оставался без ответа: как случилось, что он стоит у ворот именно этого дома?

Джарред пустился в путь морозным днем в своей карете из красного дерева и золота, чтобы навестить больного друга, Мариуса Буврея. Что-то заставило его направить кучера именно к этом дому, хотя до сегодняшнего дня он полагал, что Мариус живет совсем в другой части города.

Он сел на ступеньки кареты, изо всех сил пытаясь разобраться. Ему вспомнилось, что Мариус написал ему, прося навестить его. Но он не помнил, чтобы тот упоминал какой-то конкретный дом, а тем более писал, что переехал. Но кто-то ему сказал…

Король слышал, как кучер и лакеи переговариваются, и, хотя говорили они шепотом, он догадывался о предмете их разговора. Лошади со стуком переступали с ноги на ногу, и от них в морозном воздухе подымался пар. Не оглядываясь, Джарред знал, что и гвардейцы, и их горячие лошади становятся все нетерпеливее.

Зазвенели шпоры — один из солдат спешился и широкими шагами направился к Джарреду. Сняв шляпу с плюмажем, он опустился перед королем на одно колено.

— Ваше Величество, мы будем здесь еще ждать или поедем обратно во дворец?

Джарред вдруг осознал, как странно его поведение выглядит со стороны. Не думать о своих людях и их лошадях было совсем на него не похоже. Он взглянул в небо. Солнце садилось за деревья по ту сторону дома, и небо испещрили яркие сполохи арктического заката. Он, должно быть, уже больше часа сидит здесь в раздумьях.

Король подал знак одному из лакеев.

— Постучите в дверь. Я подойду следом.

Лакей удалился. Джарред подхватил шляпу и соболью шубу и медленно поднялся. Приказав гвардейцам ждать на месте, он последовал за лакеем, сквозь железные ворота, по выложенной каменными плитами аллее, мимо замерзшего фонтана, поднявшись на несколько ступеней вверх к тяжелым дверям.

Когда он подошел, одна дверь как раз широко распахнулась и привратник, низко поклонившись, почтительно пригласил их войти.

Переступив через порог, Джарред поежился. Внутри было так же холодно, как и снаружи. Комната была огромная и пустая, пол выстелен черно-белой плиткой, потолок куполом уходил вверх, по стенам висели выцветшие шелковые гобелены. Наверх, в темную галерею, где лежали тени, вела красивая дубовая лестница. Чего этой комнате действительно не хватало, так это ярко пылающего огня и пяти или шести канделябров со свечами. Но камина здесь не было, только посреди комнаты виднелась длинная темная шахта, закрытая кованой железной решеткой, единственными источниками света служили два медных светильника, свисающих с потолка на длинных цепях.

Джарред кашлянул.

— Господин Буврей… дома сегодня?

Слуга не ответил на вопрос прямо. Он поклонился и сказал, что доложит хозяину о прибытии Его Величества, принял у Джарреда шубу, шляпу и перчатки и исчез в низком проеме, оставив короля в одиночестве. Вопросы вихрем кружились в голове гостя, и ему нечем было скрасить ожидание.

Джарред с любопытством оглянулся. У лестницы висело причудливое круглое зеркало со старинной рамой в виде змеи, а наверху, на площадке, стояли гоблинские доспехи. Неспешно подойдя к зеркалу и заглянув в него, Джарред обнаружил, что зрение у него туманится и все вокруг искажается. Стены надвинулись на него, и все пропорции комнаты изменились.